Книга Синеглазая Касси - Кэтрин Спэнсер

Имоджен снова умолкла, вроде бы для того, чтобы намазать маслом тост, но на самом деле она еле сдерживала слезы. Она снова готова была расплакаться, что происходило с ней с ужасающей частотой практически с того момента, как она приехала в Роузмонт. На этот раз причина заключалась в том, что она ясно увидела, какой прекрасной была бы жизнь с Джо и их ребенком. Как жаль, что сам Джо не желал это видеть.

Сьюзен зашевелилась.

– Вообразить не могу...

– Пожалуйста, мама, позволь мне закончить, а потом я с удовольствием выслушаю тебя. Я понимаю, пути назад нет, и если ты боишься возобновления наших с Джо отношений, успокойся. Он абсолютно ясно заявил, что ничего подобного не допустит. Только это не делает его негодяем, да он никогда и не был таким, как ты пыталась его представить. Он очень горевал, когда узнал о мертворожденном ребенке.

– Ты ему сказала? – Вопрос сорвался с губ Сьюзен, тихий, как призрак. – Имоджен, зачем?

– Вообще-то это он сказал мне, что только сейчас узнал о моей беременности, а я не стала лгать. Естественно, у него появились вопросы.

– Не отвечай. Он не имеет права...

– Он имеет полное право. Вот почему он пригласил меня вчера. Он хотел услышать ответы, но я почти ничего не могла ему сказать, и он неудовлетворен.

– Будь он проклят! – воскликнула Сьюзен. – Разве ты не видишь, что из-за него ты снова страдаешь так, будто все случилось только вчера? Имоджен, умоляю, держись от него подальше.

– Мама, он не может забыть о смерти своего ребенка. И я не могу. – Оттолкнув тарелку, Имоджен перегнулась через стол. – Годами я пыталась игнорировать эти вопросы, но они не исчезли. Они все еще мучают меня, и Джо лишь заставил меня осознать, что я не успокоюсь, пока не узнаю все. – Сделав глубокий вдох, Имоджен прямо посмотрела в глаза матери. – Пожалуйста, скажи мне, мама, где свидетельство о рождении и где похоронена наша дочь? Джо хочет узнать о ней все и хочет навестить ее могилу. И – ради нас обоих – я согласилась ему помочь.

– Нет! – Хриплый вопль вырвался из груди Сьюзен, и в тот же момент чашка выскользнула из ее руки, кофе брызнул на скатерть. – Господи, Имоджен, не позволяй ему копаться в прошлом!

– Я не смогла бы остановить его, даже если бы попыталась. Мы имеем дело не с испуганным подростком. Джо Донелли – человек огромной силы воли. Он полон решимости защищать свои права, и я не могу винить его за это. Я с самого начала должна была рассказать ему о своей беременности.

Лицо Сьюзен менялось на глазах. Если полчаса назад она могла сойти за сорокапятилетнюю женщину, то сейчас выглядела на все семьдесят.

– Имоджен, – прошептала она, хватаясь трясущейся рукой за горло, – умоляю тебя, ради всех нас, пока не поздно, положи этому конец.

– Ты слишком остро реагируешь. – Внешне невозмутимая, Имоджен испугалась, что с матерью случится удар. – Почему я должна останавливать его?

Сьюзен смотрела куда-то вдаль, в ее глазах стоял такой ужас, словно она видела адское пламя.

– Потому что нет никакой могилы, Имоджен. Ребенок не умер.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Листер-Медоуз выглядел точно так же, как в тот день, когда Имоджен обожгла руку на барбекю. Дети все так же играли в садиках под развешенным на длинных веревках бельем, все так же цвели герани в горшках на подоконниках, а стену дома Донелли все так же украшала россыпь ярко-желтых и оранжевых настурций. Даже собака, дремавшая на солнце у входной двери, была постаревшей версией щенка, которого Джо принес домой в тот день, когда Имоджен было семнадцать лет и она еще не подозревала, какие несчастья обрушатся на нее всего лишь через год.

Имоджен остановилась посреди дороги, радуясь, что припарковала машину у магазинчика за углом. Вид взятого напрокат «линкольна» возвестил бы о появлении чужака громче иерихонских труб, а ей необходимо время, чтобы взять себя в руки и, наверное, в пятнадцатый раз отрепетировать, как выложить свои сногсшибательные новости.

После материнского откровения воздух в комнате загустел так, что Имоджен задохнулась и еле слышно прошептала:

– Что ты сказала?

– Твой ребенок не умер, дорогая... но лучше бы она умерла.

– Для кого лучше, мама?! – гневно выкрикнула Имоджен, обретя голос. – Для меня? Для Джо? Или для тебя?

– Для всех, включая девочку, – ответила Сьюзен. – Ее удочерили, о ней хорошо заботятся.

Имоджен не могла прийти в себя. Шок, восторг, гнев, замешательство мешали думать связно. Вопросы, сталкиваясь, метались в голове. Кто? Когда? И самое главное – почему? – Почему, мама?

Сьюзен разрыдалась:

– Твоя дочка – результат изнасилования. При каждом взгляде на нее ты вспоминала бы о насилии, которому подверглась. Как бы ты жила с этим? Как я могла позволить ей остаться с тобой?

– Господи, мама, о чем ты говоришь? Джо не насиловал меня. Ты слышишь, мама? Джо меня не насиловал.

– Имоджен, я нашла твое платье, все изорванное, грязное. Я видела синяки у тебя на шее и на руках.

– Не он это сделал! – выкрикнула Имоджен.

– Ты заблокировала память, чтобы не сойти с ума, но я-то никогда этого не забуду. И не прощу. Я боролась со своей совестью, дорогая, поверь мне. Джо Донелли должен сидеть в тюрьме за содеянное. Но ты была так юна, Имоджен, моя малышка, бесценное папино сокровище, и я не могла выставить тебя и наше имя на публичное унижение, как потребовало бы официальное обвинение.

– Значит, вместо того, чтобы расспросить меня о случившемся, ты вышвырнула меня из города. – Имоджен не смогла скрыть горечь. – С глаз долой – из сердца вон. Так, мама?

– Перемена обстановки, Париж в июле... по-моему, неплохое лекарство, о таком, как ты говоришь, «вышвыривании» можно только мечтать.

– А потом ты поняла, что я беременна, и отослала к кузине Эми. Об этом тоже можно мечтать?

Сьюзен поникла в кресле, как увядшая роза, растерявшая лепестки.

– Не знаю! Я поступила так, как считала правильным. Откуда мне было знать, что через столько лет ты возобновишь отношения с человеком, которого должна презирать и ненавидеть? Как я могла знать, что ты совершишь такую глупость – скажешь ему о ребенке? И кто, находясь в здравом уме, станет восхищаться его желанием навестить могилу дочери? Сегодня он такой же негодяй без чести и совести, каким был в тот день, когда изнасиловал тебя... Ты еще долго будешь смотреть на меня обвиняющими глазами? Может, еще скажешь, что не он украл твою невинность?

– Это была любовь.

– Валяться в грязи с самым распущенным парнем в городе? – с презрением спросила Сьюзен. – Ты называешь это любовью? Тогда ты еще большая дура, чем я думала.

Краем глаза Имоджен заметила какое-то движение и очнулась от воспоминаний. Миссис Донелли вышла подмести парадное крыльцо. Собака потянулась и перекатилась на брюхо.