Книга Счастливые девочки не умирают - Джессика Кнолл

Мы встречались три года, прежде чем объявить о помолвке. Я любила Люка, и пришло время определиться. «Пришло время определиться» – так я и заявила однажды во время ужина.

– Я хотел дождаться повышения в следующем году, – только и сказал он. Впрочем, он не возражал, и как только Мамушкино кольцо подогнали под мой крохотный пальчик, я сразу же приняла приглашение на съемки. Знаю-знаю, не стоит считать, будто жизнь не удалась, если тебе не надели кольцо на палец. Настоящая женщина – независимая женщина, и прочая лабуда. Но это не про меня. Увы.

– Как ты смотришь на то, чтобы поужинать сегодня с моим клиентом? – спросил Люк. Он всю неделю пытался вытащить меня на этот ужин. До окончания «фазы атаки» по Дюкану мне оставалось еще два дня, после чего я смогу ввести в рацион некоторые овощи. И даже не мечтай о брокколи, корова.

– Может, через несколько дней?

Трубка молчала. Слышался только отдаленный гомон мужских голосов.

Когда мы с Люком стали встречаться, я сгорала от стыда при мысли о том, как представлю его маме. Ее ноздри, учуяв «большой куш», вздрогнут, она станет называть меня «Тиф», начнет интересоваться у Люка, сколько он зарабатывает, – и тогда все полетит к чертям собачьим. Люк очнется и сообразит, что я обычная цыпочка из бара, с которой можно покувыркаться ночку-другую, пока не встретишь почти натуральную блондинку с андрогинным именем и скромным собственным капиталом. К моему удивлению, когда мы вернулись после ужина у Дины и Бобби Фанелли, Люк подхватил меня на руки, повалил в кровать и, зацеловывая, шепнул на ухо: «Как я рад, что спасу тебя от них». Как будто он умыкнул меня от поколениями живущих на пособии бомжей, соперничающих за мою немытую руку и сердце.

– Впрочем, я могу и сегодня, – поторопилась добавить я.

Полагаю, немного брокколи не повредит.

Перед ужином я заглянула в гардеробную, где хранились наряды для съемок. Та одежда, в которой я пришла сегодня на работу, была недостаточно уродливой. Только по-настоящему уродливое и трендовое шмотье выдает желчного редактора модного журнала.

– Это? – Я выдернула из разноцветного вороха кожанку и мешковатое платье.

– Это что, две тысячи девятый год? – фыркнул Эван. В любом уважающем себя глянцевом журнале отделом моды заправляет хамоватый гей.

– Ладно, сам подбери что-нибудь, – проворчала я.

Эван пробежал пальцами по рядам вешалок, как по фортепианной клавиатуре, и остановился на полосатой футболке и шортах в горошек. Сощурившись, он бросил неодобрительный взгляд на мою грудь и дернул костлявым плечом.

– Забудь.

– Ну тебя к черту, – отмахнулась я и кивнула на платье с цветочными узорами, с разрезом вдоль спинки. – Может, вон то?

Эван оценивающе оглядел платье и хмыкнул, прижав палец к губам.

– Дерек шьет на прямые фигуры, – наконец изрек он.

– Дерек?

– Дерек Лэм, – бросил Эван, закатив глаза.

– Я похудела на три кило, так что влезу, не беспокойся. – Метнув на Эвана вызывающий взгляд, я сорвала платье с вешалки.

Ткань немного топорщилась на груди, но Эван расстегнул верхние пуговицы, повесил мне на шею длинную цепочку с кулоном и, отойдя, оценил результат.

– Сойдет. Напомни, на какой ты диете?

– По Дюкану.

– Та самая, которой придерживалась Кейт Миддлтон?

– Самая жесткая из всех, – сказала я, подводя глаза. – Нет смысла сидеть на диете, если не хочется взвыть от голода.

– Ну наконец-то, – облегченно, но с некоторым раздражением выдохнул Люк вместо приветствия. Если приходишь вовремя, значит, опоздал, – так он считает. Его воинствующая пунктуальность так меня бесит, что я нарочно задерживаюсь на пару минут, просто чтобы его позлить.

Театральным жестом я извлекла телефон из сумочки и взглянула на экранные часы.

– Мне показалось, мы условились на восемь?

– Да. – Люк рассеянно (а может, и примирительно) поцеловал меня в щеку. – Прекрасно выглядишь.

– Между прочим, сейчас четыре минуты девятого.

– Нас не могут усадить за столик по отдельности. – Люк положил ладонь на мою обнаженную поясницу, и мы вошли в ресторан. Мне показалось или у меня по телу побежали мурашки? Может, между нами еще сохранилась искра?

– Господи, как же я это ненавижу, – буркнула я.

– Знаю, – ухмыльнулся Люк.

Возле администраторской стойки маячила пара, выжидающе на нас поглядывая. Клиент и его жена – подтянутое тело, закаленное тренировками в разрекламированном спортзале, искристые белокурые волосы, дорогая укладка. В первую очередь я присматриваюсь к женам, чтобы понять, с кем имею дело. На ней была обычная форма состоятельной белой женщины: белые джинсы, светло-бежевые сандалии на танкетке и ярко-розовая шелковая блузка без рукавов, которой она, поколебавшись, отдала предпочтение перед темно-синей («хотя темно-синий всегда выигрышно смотрится»). Сумочка от «Прада» была подобрана в тон сандалиям, что выдает возраст куда более явно, чем дрябловатая кожа на шее. Эта женщина старше меня лет на десять, облегченно подумала я. Не знаю, как я буду жить, когда мне стукнет тридцать.

– Уитни. – Она протянула мне руку со свежим послеполуденным маникюром и вяло пожала мои пальцы, всем своим видом показывая, что быть домохозяйкой и смотреть за детьми – ее истинное призвание.

– Рада с вами познакомиться, – ответила я.

С тех пор как мистер Харрисон-старший впервые поздоровался со мной подобным образом, я выбросила затертое «очень приятно» из своего лексикона. Страшно подумать, сколько раз за все эти годы я невольно выдавала свое происхождение затрапезным «приятно познакомиться». Прелесть великосветского воспитания – для тех, кто родился в сорочке – в том, что его практически невозможно подделать, и позеры рано или поздно выдадут себя с головой, да еще и попадут при этом в щекотливую ситуацию. Всякий раз, когда я думаю, будто выбралась из мещанского болота, обнаруживаются другие косяки, и меня затягивает назад в трясину. Знающих людей не проведешь. Взять, к примеру, устрицы. Мне казалось, вполне достаточно просто притворяться, будто обожаешь эти солоноватые сопли, но, как выяснилось, пустые створки принято класть наружной стороной вниз. Что лишний раз подтверждает: дьявол в деталях.

– А это Эндрю, – произнес Люк.

Я сунула свою птичью лапку в необъятную лапищу Эндрю, но стоило мне взглянуть в его лицо, как дежурная улыбка застыла на моих губах, словно приклеенная.

– Здрасте, – пролепетала я.

Эндрю склонил голову набок и как-то странно на меня посмотрел.

– Ани, если не ошибаюсь?

– Пройдите за мной, пожалуйста, – сказала администратор, увлекая нас вглубь ресторана, как намагниченных. Волосы Эндрю были пересыпаны сединой (так рано?). Я шла позади него, гадая, не обозналась ли я, и надеясь, что это тот самый человек, о ком я подумала.