Книга Счастье напока - Инга Берристер

Закусив нижнюю губу, Имоджен отвернулась. Как бы ни были неприятны ей эти слова, если быть до конца честной, нельзя было отрицать, что в них заключалась доля жестокой правды.

К ее облегчению, они уже подъезжали к вилле. Если повезет, то миссис Сойер будет отираться в холле, поджидая их возвращения. Вер нее, возвращения Дага… И это позволит ей улизнуть в свою комнату без помех.

— В чем дело, ни слова в свою защиту, ни бурных выступлений в защиту бесценного, благородного Джона? К чему бы это, интересно? — насмешливо протянул он, плавно тормозя у входной двери.

Имоджен не удостоила его ответом. Какой, в конце концов, в этом смысл?

7

Усталым движением Имоджен потянулась к застежке платья. Миссис Сойер, как оказалось, их не поджидала. Судя по чемоданам в холле, у нее прибавилось постояльцев. Но стоило им войти в апартаменты, как Даг заявил, что ему надо поработать и, не обращая на нее никакого внимания, уселся за письменный стол в гостиной.

Ей, разумеется, только этого и хотелось. По этому было совершенно непонятно, почему его поступок вызвал у нее раздражение. Не из-за проигранного же спора и не из-за того, что она начала ощущать всю тяжесть своей роли.

Застежка молнии, плавно скользнув вниз на пару дюймов, остановилась. Нахмурившись, Имоджен раздраженно попыталась освободить замочек.

Спустя десять минут руки ее болели, а замочек оставался на прежнем месте. Признав поражение, она поняла, что у нее есть выбор — либо лечь спать в платье, либо обратиться за помощью к Дагу.

Неохотно направившись к двери, Имоджен открыла ее и в нерешительности остановилась, глядя на его склоненную голову. Сидя спиной к ней, Даг делал от руки какие-то наброски и был настолько поглощен работой, что Имоджен расхотелось беспокоить его.

Возможно, если она попробует еще раз…

— Да, Имоджен, в чем дело?

Отложив карандаш, он обернулся, и взгляды их встретились.

— Застежка молнии… — ответила она, испытывая неловкость. — Она застряла, и…

— Может, подойдешь к свету, чтобы я мог посмотреть, в чем дело? — предложил он, указывая на середину гостиной.

Поскольку Имоджен не шелохнулась, Дат встал сам, подошел к ней и слегка подтолкнул вперед.

— Неужели ты наконец-то начинаешь взрослеть? — спросил он с кривой усмешкой, беря ее за плечи и разворачивая спиной к себе.

— Что ты хочешь этим сказать? — насторожилась Имоджен, ожидая новых насмешек и пытаясь повернуться, но Даг слишком крепко держал ее.

Странно было ощущать прикосновение его пальцев к своей обнаженной коже, видеть в висящем над камином зеркале их обоих, стоящих в позе, могущей показаться такой интимной… позой любовников…

По телу пробежала легкая чувственная дрожь.

Возникло странное и неизведанное ранее ощущение от восприятия Дага не как прежнего ненавистного ей человека, а — незнакомца. Как будто, например, она только сегодня встретилась с ним на вечеринке и он ухаживал за ней, стараясь понравиться.

Ужаснувшись своим мыслям, она вперила взгляд в пол.

— Так когда это произошло, Имоджен? — не громко спросил Даг. — Когда спасти платье начало казаться тебе более важным, чем сохранять враждебность ко мне?

— Не понимаю, что ты хочешь сказать, — солгала Имоджен. Может, это действительно правда, и то, что она предпочла попросить помощи Дага вместо того, чтобы порвать платье, является признаком зрелости?

Но если это так, то Имоджен начинала жалеть, что не приняла более незрелое решение. Когда же он откинул ее волосы, чтобы получше рассмотреть поврежденную молнию, она почувствовала на своей шее теплое дыхание и спина ее непроизвольно напряглась.

Имоджен прочитала, как в одном романе героиня приходила в экстаз от того лишь, что герой покрывал страстными поцелуями ее затылок, но отнеслась к этому с насмешкой, посчитав несусветным преувеличением.

Но теперь… Имоджен нервно сглотнула и сжала пальцы в кулак, по-прежнему чувствуя кожей тепло дыхания Дага — легкое, как стелящийся по лугу туман, но тем не менее воз действующее на ее чувства с такой силой, что она…

— Стой спокойно, — раздался раздраженный голос Дага, и Имоджен поняла, что подается всем телом назад, как будто… как будто действительно хочет… сама хочет приблизиться к источнику этого чувственного тепла, приносящего столь неожиданное ощущение.

— Ладно, оставь, Даг, — запротестовала она, панически осознавая, что по каким-то непонятным причинам тело перестает ей подчиняться.

— Стой спокойно. Теперь я вижу, в чем дело. В застежку попал кусочек ткани. Думаю, что смогу освободить ее.

— Где? Дай взглянуть… Может быть, я смогу сделать это сама! — взмолилась Имоджен, пытаясь одновременно вырваться из его рук и повернуться, чтобы взглянуть через плечо. Но стоило ей податься вперед, как Дагу удалось наконец освободить застежку и мягкий, тонкий шелк соскользнул вниз.

В ужасе она попыталась подхватить платье. Но, увидев обнажившиеся груди, покраснела как рак и замерла, словно завороженная глядя на неторопливо и оценивающе рассматривающего ее наполовину нагое тело Дага.

— Прекрати, Даг! Перестань смотреть на меня так, — торопливо пробормотала Имоджен дрожащим, как и ее тело, голосом. Она хотела по вернуться и убежать, но по какой-то причине не могла двинуться с места и стояла под медленно скользящим по ее телу взглядом.

— Как — так? — вкрадчиво поинтересовался он. — В конце концов, я твой муж, детка. А собственно говоря…

Он сделал шаг к Имоджен, не отрывающей от него огромных от потрясения глаз. Ее нагота — первоначальная причина острого, щемящего ощущения, заполонившего тело, — была забыта. Дрожа в золотистом сиянии взгляда Дага, она не в силах была оторвать от него глаз.

— А собственно говоря, — негромко повторил он, — имеешь ли ты представление о том, что творилось бы со мной сейчас, если бы мы были настоящими мужем и женой? Даже если бы ты устроила все это специально, то не смогла бы придумать более чувственно провоцирующей позы, понятно тебе это? Оскорбленная невинность, прижимающая одежду к телу и в то же время демонстрирующая…

Взгляд Имоджен упал на обнаженную грудь, и, увидев, как напряглись ее соски, она залилась горячим румянцем.

— Если бы я действительно был твоим мужем, Имоджен, то сейчас не разговаривал бы, — грубо продолжил он, — и не только твои губы рас пухли бы от моих поцелуев…

Из уст Имоджен вырвалось приглушенное восклицание.

— В чем дело? — насмешливо спросил он. — Не настолько уж ты невинна и наивна, чтобы не знать, что мужчину возбуждает не только ощущение женской груди под его пальцами. Что, лаская их губами и слыша негромкие стоны удовольствия, он…

— Нет… нет… — прошептала Имоджен и, очнувшись наконец от оцепенения, повернулась и сломя голову бросилась в свою спальню.