Книга Верь мне, Дженифер - Долли Барни

— Здравствуйте, мистер Эванс. Рад видеть вас, — поздоровался он.

— Добрый вечер, Вернон. Это моя невеста, мисс Дженнифер Макензи. Сегодня я сделал ей предложение, и мы хотели бы отметить это радостное событие.

— От всей души поздравляю, — с сияющей улыбкой ответил Вернон, оценивающе глядя на Дженнифер и кивком приглашая их следовать за собой.

Словно подсолнухи за солнцем, за ними поворачивались головы любопытствующих посетителей. Столик располагался в укромном уголке, достаточно далеко от эстрады, так чтобы можно было наслаждаться музыкой и при этом разговаривать.

— Выпьешь чего-нибудь? — спросил Гордон, когда они уселись.

— Только колу со льдом… — начала Дженнифер, но тут же решила, что спиртное поможет успокоить разгулявшиеся нервы. — Или нет…

— Так чего бы ты хотела?

— Очутиться подальше отсюда, — пробормотала она с прерывистым вздохом.

— Прошу прощения?

— Чего-нибудь покрепче, — ответила Дженнифер, внимательно разглядывая меню и решая, на чем остановить выбор. — «Манхэттен».

Но тут же покачала головой. Одно дело — пытаться взять себя в руки, а другое — подвергаться опасности сказать или сделать то, чего ни в коем случае говорить или делать не следует. Она была вне себя от волнения и нуждалась в том, что помогло бы ей ослабить напряжение. Что можно пить мелкими глоточками в продолжение долгого времени.

— Нет, лучше мартини.

— Все сразу? — спросил Гордон с совершенно серьезным видом — Колу со льдом, «Манхэттен» и мартини?

— Нет, только мартини, — попросила Дженнифер, стараясь улыбнуться, но во взгляде ее светилась такая откровенная тоска и неосознанная мольба о помощи, что Гордон был невольно заинтригован противоборством столь разных эмоций в своей спутнице.

В новом изысканном наряде она выглядела элегантной и очаровательной. Одно лишь это обезоружило бы его, но в сочетании с легким румянцем, горящим на нежных щеках, с беспомощным призывом в огромных изумрудных глазах и с девическим смущением делало Дженнифер просто неотразимой.

— А какой именно мартини ты предпочитаешь?

— С джином. То есть с водкой… Нет, все-таки с джином… Прости, я немного нервничаю.

Когда официант, получив заказ на напитки, удалился, Гордон, чуть наклонившись к Дженнифер, сказал вполголоса:

— Наш план начинает действовать. Мы уже привлекли всеобщее внимание. Уверен, что с помощью Вернона новость, что нас видели вместе, быстро разлетится. Я рад, что привел тебя сюда.

Дженнифер рассеянно смотрела на букеты розовых цветов в серебряных вазах, на официантов в смокингах, на накрытые ослепительно белыми скатертями столы и думала о своем выборе, имея в виду отнюдь не мартини. Обратного пути нет, да ей и не хотелось возвращаться, если уж быть до конца откровенной. Значит, надо набраться терпения и пройти через все испытания, которые выпадут на ее долю за этот год. Любопытно все-таки узнать, каково это — жить в его роскошном доме и зваться миссис Эванс?..

— Гордон, а что мы скажем Марку?

— Только не правду, — ответил он, но тут же передумал. — Впрочем, нет, Марк все равно догадается, ведь изначально это была его идея. Но для всех остальных легенда такова: мы познакомились на помолвке у Элизабет Фарроу, без памяти влюбились друг в друга и поэтому решили так быстро пожениться. И запомни: никакой лишней информации, не посоветовавшись со мной.

— Но твои друзья и знакомые сочтут это странным. Неужели можно так быстро влюбиться? Мне и с Марком было не по себе в том клубе, а сейчас тем более.

— Придется притворяться, дорогая. Игра стоит свеч. Да и потом, кто станет говорить о любви, кого волнуют чувства? Главное — факт нашей женитьбы.

Неожиданно Гордон взял ее руку, повернул ладонью вверх и поцеловал. Прикосновение теплых мужских губ обожгло ее, и по телу пробежала дрожь. Его губы двинулись выше, к запястью. Дженнифер знала, что они ощущают неистовое биение ее пульса. Все это длилось лишь несколько мгновений, однако когда она, наконец, выдернула руку, то с трудом могла перевести дыхание, а ее зеленые глаза затуманились.

— Вот теперь ты выглядишь так, как и положено невесте, — тихо произнес Гордон. — И мне это нравится, хотя и не только это. — Его взгляд красноречиво скользнул по ее губам.

Но Дженнифер, игнорируя намек, поспешно заговорила:

— Мне все еще трудно поверить в то, что я согласилась на подобную авантюру.

— Поверишь, когда будешь называться моим именем.

— Наверняка, — сказала она, стараясь придать голосу безмятежное безразличие, — что десятки женщин имеют на это большее право, чем я.

— Похоже на ревность.

— Если это похоже на ревность, — раздраженно возразила Дженнифер, — значит, у тебя что-то со слухом.

Невольная улыбка осветила лицо Гордона.

— Я совсем забыл, как ты очаровательна, когда сердишься.

— Почему ты все время пытаешься втянуть меня в спор?

— Собственно говоря, я хотел сделать тебе комплимент.

— Вот как, — пробормотала она.

Удивленная и польщенная Дженнифер подняла глаза на официанта, принесшего напитки. Они заказали ужин.

Неожиданно Гордон вынул из кармана бархатную коробочку и положил ее на стол перед Дженнифер.

— Что это? — Она старалась, чтобы голос звучал непринужденно, но ее выдала предательская дрожь. — Сегодняшний вечер сам по себе необыкновенен. Не нужно еще и подарков.

Словно не слыша ее, Гордон открыл коробочку. Внутри на белом атласе лежало золотое кольцо с роскошным изумрудом.

— Этот камень оставила мне мать, — сказал он. — Колумбийский изумруд. Не правда ли, он потрясающий?

Дженнифер, не отрываясь, смотрела на кольцо.

— Ты был так уверен, что я соглашусь выйти за тебя?

Гордон пожал плечами.

— Если не в первый раз, то уж во второй непременно. Видишь ли, дорогая, я очень настойчив. Но ты оказалась более сговорчивой, чем можно было предположить.

Вопреки здравому смыслу, Дженнифер не рассердилась и даже не обиделась. На нее смотрели серые глаза, и выражение их было одновременно опьяняющим и ободряющим. Он словно говорил ей: воспользуйся шансом, будь такой же смелой и уверенной, как я.

Потом Гордон вдруг начал расспрашивать ее о работе в редакции. Ему все уже было известно от Марка, но он предпочел услышать это именно от нее. Дженнифер отвечала — сначала с трудом, запинаясь, потом гораздо свободнее, потому что, несмотря ни на что, работа была ее любимой темой. Не успела Дженнифер оглянуться, как выложила ему все о своих достижениях и неудачах и, конечно же, об увольнении. Гордон умел слушать так, что невольно вызывал на откровенность, мог целиком сосредоточиться на том, что ему говорят, словно каждое слово было важным, значимым, весомым.