Книга Свадебный наряд вне очереди - Марина Воронцова

Я слушала и поражалась. Неужели любовь может быть до такой степени слепа?! Пронырливый профессор наверняка уже сбыл полотно какому-нибудь западному коллекционеру!

Когда Гаврилова убили, Люся перепугалась. Она услышала, как Никита Шерер, унаследовавший коллекцию, говорил по телефону с оценщиком. Опытный эксперт с одного взгляда отличил бы подделку! На аукционе фальшивку невозможно продать, там каждый лот проходит через частокол искусствоведов. Шерер моментально бы догадался, что картину подменили после того, как она попала в дом. На счастье, все работы захотел приобрести Домовой, он же предложил Люсе стать старшей горничной в его особняке. Василий Петрович был в курсе всех покупок своего партнера, поэтому не потребовал никаких экспертиз. Картины аккуратно упаковали и перевезли к Домовым. Через месяц Люсе удалось заменить еще одну картину – на сей раз "Космолет" Малевича. Потом долго ничего не получалось. По совершенно банальной причине: художественная артель никак не могла сделать ни одной толковой копии тех картин, что были теперь у Домового. Отличить то, что выходило из-под их кистей, от подлинника смог бы и полуслепой дворник.

И вот среди художников появился трудолюбивый студент-китаец, который считал изготовление копий необходимой ступенью к обретению мастерства. Только пройдя весь путь искусства, можно сказать что-то новое. Он нарисовал изумительную копию Пармиджанино "Дама с длинной шеей", самой дорогой картины из коллекции "Гаврилова". Ее-то и пыталась заменить сегодня Люся. Я ей помешала.

– Женечка придет в ярость, – всхлипнула девушка.

– Подлец ваш Женечка, – вырвалось у меня.

– Как вы смеете о нем так говорить! – вспылила старшая горничная, глаза у нее сделались безумными.

У любимого мною Пруста я как-то вычитала, что нет более покорного и преданного существа, чем влюбленная старая дева. Она пойдет за своим поздним любовником на костер, на плаху, убьет старика и ребенка, преступит все человеческие и божеские законы. Похоже, Люся – живая иллюстрация к словам великого французского писателя.

– Извините, беру свои слова обратно, – я постаралась сдержаться. Иначе мне никогда не узнать, что именно случилось в доме у Гаврилова. – Люся, а как вы относились к Леониду Аркадьевичу?

Вам не было стыдно, что вы его обворовываете? Уж простите, но давайте называть вещи своими именами.

Горничная опустила глаза и нервно теребила фартук, она так и не переоделась.

– Деньги Леонид Аркадьевич добыл нечестным путем, – заученно повторила она, – он не имеет права единолично владеть тем, что должно принадлежать всем людям.

– Но это не повод красть у него собственность, – упрямо повторила я. – Довольно странно, что профессор искусствоведения, ваш Косулин, исповедует лозунг "Грабь награбленное". Но суть не в том. Мне интересно, когда вы узнали о смерти человека, с которым прожили бок о бок несколько лет, знали его жену и дочь, неужели подумали только о картинах?

– Нет, – Люся выпила еще вина, – у вас сигареты есть?

– Пожалуйста, – я протянула ей пачку "Парламента".

Шилова закурила и закашлялась.

– Я вообще-то не курю, но в таких ситуациях вроде положено.

Она старательно пыталась затянуться, но каждая попытка оборачивалась новым приступом кашля, и она затушила бесполезную сигарету в белом кофейном блюдечке.

– Леонид Аркадьевич был хорошим человеком, не то что эти… Кристина Федоровна с Элеонорой Леонидовной, жена его и дочка. Я всю ночь проплакала после того, как его обнаружила.

– Вы его обнаружили? – удивилась я.

– Да, каждое утро, около восьми часов, я убирала в его кабинете. И в тот день…

Люся глубоко вдохнула и отпила еще вина.

– Он их всех ненавидел, но не оставлял! – она рванула с себя белый воротничок. От вина ей уже совсем захорошело. – Когда умер Шурик, Александр Леонидович, его младший сын, даже на похороны не пошел. У нихx были плохие отношения из-за…

– Из-за гомосексуальной ориентации Александра?

– Да, Леонид Аркадьевич этого не понимал и раздражался каждый раз, когда Кристина Федоровна что-нибудь о сыне говорила. Понимаете, его смерть… Я об этом никому не сказала, но… В ту ночь хозяин сильно напился. Потом все говорили, мол, из-за семьи он с собой покончил. Но это не правда! Он их терпеть всех не мог! Я как-то раз случайно услышала, как он по телефону с какой-то женщиной разговаривал. Нежно так спрашивал ее: как Машенька, как у нее самой на работе дела, как день прошел. Думаю, у него вторая семья есть где-то. Не стал бы он из-за Кристины Федоровны с Элькой и Шуриком стреляться, дрянь они были. Нехорошо так о мертвых, но как есть.

– Что вам показалось странным в ночь, когда он застрелился? – моя усталость слетела в мгновение ока.

– Я беспокоилась и никак не могла уснуть, вдруг что-то понадобится. Тазик, например… Ну в общем, сами понимаете. И я решила протереть зеркала в гостиной. У Гавриловых в доме на втором этаже была огромная гостиная, а напротив кабинет Леонида Аркадьевича. Он дверь за собой не закрыл, рухнул на диван и не поднимался. Как ни посмотрю, он лежит. На спине, руки раскинул, рот приоткрыт. Храпел во сне. Часа в три ночи я решила, что все нормально, можно уйти. Последний раз посмотрела – он спал. В восемь вернулась, смотрю, дверь так же открыта, он лежит. Ничего не заметила сначала. Осторожно подошла и… У меня чуть все поджилки через рот не выскочили! В рот выстрелили, пистолет рядом валяется, подушка под ним черная от крови! На полу ничего не заметила, потому что ковер все впитал. Не помню, как милицию вызывала, "скорую". Они приехали и говорят, смерть, мол, наступила не позднее половины четвертого утра.

Я прямо онемела. Хотела им сказать, что такого не может быть. Получается, что я его видела, он мирно спал, а как только ушла – схватил пистолет и застрелился? Не бывает такого! Потом мысли всякие в голову полезли. Леонид Аркадьевич такой человек был… Мало ли кто его убил! А я свидетель! В общем, испугалась, никому говорить не стала. И вы не говорите!

Люся предупреждающе вытянула вперед палец и неосторожным движением опрокинула свою чашку.

– Мало ли что, – добавила она. – Я тут спьяну да с испугу болтаю, а перед следователем никогда этого не повторю. Ничего не видела, ничего не знаю. Вам тоже советую такой позиции придерживаться.

– Боюсь, мне поздно, – подумав о своей детективной деятельности на территории Домовых, ответила я.

– В смысле? – Люся насторожилась.

– Поздно, говорю, вам завтра рано вставать, мне тоже. Спасибо за чай и угощение, – мысленно добавила: "и особенно за нужную информацию". – Последний вопрос. Вы не знаете, где был Никита Шерер в ту ночь?

Люся понимающе улыбнулась.

– Я тоже сразу на него подумала – ему прямая выгода. Свидетельство о смерти Эли выдали уже после гибели родителей и брата, так что получилось – Никита как ее законный супруг получил все. Но в то время его вообще в городе не было. Он же пловец, за российскую сборную выступает. Был на кубке Европы в тот момент, его по телевизору показывали.