Книга Ветер разлуки - Соня Мармен

Он выбрался в черный от дыма коридор и спустился на первый этаж. Здесь жар был настолько сильным, что у него начали тлеть ресницы и волоски на руках. Пробраться в кухню не представлялось возможным, но с того места, где он стоял, была видна часть помещения. Страшное зрелище предстало его глазам: Аннабель Фрейзер, а вернее то, что от нее осталось, висела на веревке, словно огромный окорок, предназначенный для копчения. Огонь, понемногу пожиравший лестницу, уже подобрался и к бедняжке. Было ясно, что хозяйке уже ничем не поможешь, но и спастись через первый этаж им с Конни не удастся.

Зарывшись носом в рубашку, Александер вернулся в спальню, где его ждала Конни. Дым лез в нос и рот, обжигал глаза. Юноша остановился, чтобы перевести дух и откашляться. Воздуха не хватало, перед глазами стояла пелена. Передвигаясь на ощупь в задымленном коридоре, он сумел в конце концов найти дверь спальни. Он задыхался.

– Сюда, Конни! – крикнул он, распахнув дверь.

В тот момент, когда девушка подбежала к двери, дом покачнулся от взрыва, разрушившего лестницу и частично – коридор. Оглушенный, он открыл глаза, пытаясь понять, что произошло. Куски тлеющего дерева падали вокруг, раскаленный воздух обжигал ему лицо.

– Конни! Конни!

Александер на корточках проник в комнату и стал осматриваться. Совсем рядом послышался стон. Она лежала на полу на расстоянии вытянутой руки.

– Конни! Я с тобой, я тут!

Он принялся ощупывать девушку. Она дышала, но на голове у нее была глубокая рана.

– Аласдар… Это мне?..

– Конни, надо выбираться отсюда! Попробуем через окно! Ты можешь встать?

– Я не знаю… Аласдар, это мне?

О чем она говорит? Он принялся ощупывать ее ноги и руки, когда пальцы наткнулись на предмет, который Конни сжимала в руке. Зеркальце!

– Конечно, тебе! Только сейчас нам надо спешить!

– Мне никто не дарил таких чудесных подарков… – прошептала она со вздохом.

Сильный жар и нехватка воздуха отнимали последние силы. Но страх потерять Конни придал ему энергии. Александер подтащил девушку к окну, взял на руки и, опираясь о стену, выбрался на подоконник. Во дворе с криками сновали соседи, солдаты передавали по цепочке ведра с водой. Дом было не спасти, теперь все думали только о том, чтобы огонь не перекинулся на соседние постройки.

Одна из женщин увидела их и стала звать на помощь. Под окно подвезли повозку с сеном, и Александер понял, что надо прыгать. Оценив высоту, он крепко обнял Конни и с молитвой на устах сделал шаг в пустоту. Вихрем взметнулось сено, и он увидел кусок фиолетового неба. Подбежали какие-то люди, схватили и принялись стаскивать их с повозки, потому что сено могло загореться от первого же уголька. Кто-то попытался разжать ему руки, но Александер не хотел отпускать Конни. Только когда мужчины взялись за дело втроем, он сдался.

– Конни…

Кто-то склонился над ним и посмотрел на него глазами небесной голубизны.

– О’Ши, это вы?

– Нет, юноша, меня зовут Фаркер.

– Где Конни?

Мужчина грустно покачал головой.

– Мне очень жаль, но она умерла.

* * *

Военные дороги генерала Уэйда расчертили, избороздили страну. По этим дорогам обычаи Лоуленда и Англии проникли в горный край и стали разъедать его древние традиции. Однако корни кланов уходили в глубокое прошлое и крепко держались в земле, жители которой до сих пор говорили на грубоватом наречии своих предков. Члены клана, мужчины и женщины, отождествляли себя с ним и не умели жить по-другому. Поэтому, когда их существование оказалось под угрозой, сталь мечей стала для них единственным законом.

Во время столкновений с отрядами Камберленда горные кланы понесли тяжелые потери. Некоторые из них, к примеру клан Кэмеронов, почти полностью лишились своих мужчин из-за восстания и последующей высылки пленников в колонии. То было начало конца клановой системы в Хайленде. И никто не сомневался, что английские власти доведут дело до конца.

Несколько долгих недель Александер скитался по непривычно опустевшим долинам и горам. Все свое время и силы он тратил на поиск пропитания. Так было даже лучше, потому что отвлекало от мыслей о Конни. Девушка стала счастливым лучом, осветившим беспросветную тьму, в которой он так долго жил. С ее уходом Александер понял, что любовь, как и война, действительно причиняет страдания. С осиротевшим сердцем он ночи напролет искал среди звезд лица родных, которые уже покинули эту бренную землю. Временами в рисунке созвездий он различал черты Лиама и Кейтлин, временами – аббата О’Ши и Конни. Но никогда ему не являлось лицо отца, и это вселяло надежду.

В тишине гор он размышлял о том, что может дать ему жизнь в будущем. «Наверняка немного!» – думал юноша. Но это «немного» и было той тонкой и хрупкой золотой нитью, которая удерживала его в этом мире. Неужели каждый миг радости и счастья придется выстрадать? Что ж, так тому и быть! Но только пусть радость и счастье будут равны его страданиям. В противном случае золотая нить оборвется и ничего больше не сможет удержать его здесь.

Время утекало, безвозвратно теряясь в ином измерении. Александер сторонился дорог, переходил от озера к озеру, бродил вдоль рек. Его ожоги, чудом оказавшиеся поверхностными, медленно заживали. Не имея снаряжения для охоты, парень смастерил силки из корней. На поимку зайца уходило пару дней, но оно того стоило: мяса хватало на три дня, а из костей получался прекрасный бульон. Еще он ел ягоды и желуди, а несколько раз ему удалось выловить великолепную форель.

Последствия рейдов английской армии после якобитского мятежа поражали своей жестокостью. Многие поселения были разграблены и сожжены. Стада словно бы исчезли с лица земли. Временами ему доводилось встретить старуху или исхудавшего ребенка, которые тут же начинали просить еду. Однажды издалека он видел мужчину, который точно так же, как и он сам, прятался среди холмов. Несколько раз Александер вынужден был скрываться от отряда драгун – солдаты стреляли во все, что шевелилось. Имея при себе лишь перочинный нож, юноша наблюдал, как проезжают мимо повозки, груженные снедью, однако не выходил из укрытия, пока стук копыт и звяканье конской сбруи не затихали вдали.

На дорогу до Гленко ушло около двух месяцев. Вершина Боухал-Этив-Мор – горы, охранявшей вход в долину, – вырисовывалась на фоне неба, как и всегда. Вот уже три дня он бродил по окрестностям, не зная, на что решиться. Растянувшись на густой траве, юноша набрал полную грудь воздуха и закрыл глаза. Над долиной Раннох-Мур кружил орел, неутомимо стрекотали на июльской жаре кузнечики, орлиный крик эхом отражался от гор. Сердце Александера учащенно билось в груди, кровь стучала в висках. Что найдет он в своей долине, освещенной раскаленным солнцем?

Наконец он встал и нерешительным шагом пошел по знакомой тропинке. В голове теснилось бессчетное множество мыслей, а властвовавший над ним страх порождал неуверенность. Пару раз он останавливался, чтобы повернуть назад, но подавлял возникший было порыв и убеждал себя, что поступает правильно. Снова и снова Александер вспоминал о матери и думал о том, что не успокоится, пока не узнает, что случилось на равнине Драммоси-Мур.