Книга Пеле. Исповедь влюбленного в жизнь - Пеле

Все улицы заполонили болельщики, а после парада на пожарных автомобилях нас поджидал приятный сюрприз: сенатор Асис Шатобриан, владевший в то время очень важным в Бразилии журналом «Cruzeiro», а также радиостанциями, телевизионными каналами и другими СМИ, использовал свое влияние для того, чтобы организовать поход всей делегации Бразилии в офисы «Cruzeiro», где нас ждали наши семьи. Мой папа Дондиньо, переполненный эмоциями, и остальные родственники, и конечно же мама, дона Селесте, которая целовала меня со слезами на глазах и пыталась сохранять самообладание, шепча: «Поздравляю, Дико…» Сквозь слезы мама рассказала о том, как она по мне скучала, а потом о вечеринке в Бауру в честь нашей победы, и о том, как соседи позабыли, как я шалил, играя в футбол на улицах, и обрывал провода, ведь теперь я впервые привез кубок в Бразилию. Это был чудесный момент для меня и для всех нас – она говорила немного, но мама, наконец, поняла, что эта игра может изменить жизнь в нашей семье к лучшему, и, возможно, разочарование папы в своей карьере испарилось благодаря моему успеху. Я видел, что он гордился своим сыном, а для меня это так много значило. Все игроки были очень благодарны за этот сюрприз: спустя многие недели мы увиделись со своими родными, причем тогда многие из нас впервые побывали за границей. Это был ценный момент отдыха, беззаботности, когда мы просто ненадолго выдохнули.

Но вечеринка возобновилась, когда на следующий день мы отправились в Сан-Паулу, и она стала еще безумнее. Вся Бразилия хотела чествовать своих героев. Всюду были люди, которые радовались, махали нам, скандировали наши имена, из каждого окна на очередном параде на нас сыпались конфетти, все хотели нас обнять и пожать нам руку – если у нас и были какие-то сомнения в значимости победы на Чемпионате мира для бразильцев, то они быстро испарились в те несколько первых дней безумия и эйфории. Это был уникальный опыт, очень трогательный – потом мы еще не раз привозили домой трофеи, и тогда устраивались еще более веселые празднования, но тот первый раз был неповторим.

Следующие несколько дней прошли в пылу поздравлений и отмечаний, и команда посещала всевозможные ужины, обеды и вечеринки, причем порой футболисты приходили на некоторые из них, даже не зная, зачем они здесь, и кто их вообще устраивал. Но все было здорово – все были так счастливы, и мы чувствовали, что нам выпала честь стать причиной всей этой радости. Тогда нам пришлось очень многому научиться – никто никогда не учил нас быть знаменитостями. Пресса постоянно интересовалась нами, отовсюду сыпались вопросы, и порой придумать разнообразные и интересные ответы было непросто, и вскоре мы оставили эти попытки.

Самый приятный момент для меня настал после короткого визита в Сантос с моими товарищами-победителями Зито и Пепе. Во время поездки мы пригрозили, что не станем говорить ни с одним репортером, пока нам не принесут бутерброд, настолько мы хотели есть. Когда все формальные дела были закончены, нам разрешили отправиться домой и провести время с семьями. Я покинул Бауру всего два года назад, будучи еще никому не известным подростком, неуверенно прокладывающим свой путь в футболе, а теперь я возвращался с медалью Чемпионата мира в руке. Это было невероятно, слишком немыслимо для того, чтобы быть правдой. Я переживал за то, как меня встретят, хотя говорили, что весь город хочет меня увидеть, и это казалось мне нелепым. Но как только самолет коснулся земли после короткого перелета – внезапно я всюду начал летать, – стало понятно, что слухи были правдивы. Толпы людей, вжавшихся в ограждение вокруг взлетно-посадочной полосы, махали и приветствовали меня, когда я спускался навстречу фотографам. И среди них была моя семья: помимо родителей пришли дядя Жоржи, сестра Мария Лусия и брат Зока. И друзья тоже там были: когда я сел на грузовик с платформой, на котором меня торжественно провезли по всему городу, который, казалось, расцвел после нашей победы, со всех сторон появлялись знакомые лица, пытающиеся быстро пожать руку или поцеловать меня.

Мэр Бауру, Никола Авалон-младший, на главной площади установил пьедестал в мою честь, и, наконец, парад направился сквозь толпу к нему. От лица всех жителей мэр поздравил меня – я никогда не видел столько людей на улицах Бауру. Мне дарили медали и подарки… Одну из медалей мне вручила мама. Она должна была произнести речь, но не смогла, поэтому она просто поцеловала меня, а на глазах у нее навернулись слезы. Как только все закончилось, меня ждал еще один сюрприз, самый большой подарок – на небольшом постаменте стояло что-то огромное, накрытое брезентом. Я знал, что это автомобиль. Я смотрел на толпы людей, играл оркестр, все праздновали – воодушевленный важностью этого момента, я представлял себе, какая это могла быть машина. Возможно, это был кабриолет, что-то шикарное, на чем я мог разъезжать по Сантосу? (После получения прав, само собой!) Затем брезент сорвали, и у меня отвисла челюсть – от разочарования. Это была маленькая «Ромизетта» – крошечная трехколесная машинка, пользовавшаяся в то время огромной популярностью. Мог ли я ездить на ней в Сантосе? Она бы даже не доехала туда по магистрали. И все же я был благодарен за такой подарок. Машина есть машина, пусть и на трех колесах.

Проснувшись на следующее утро, я увидел, что «Ромизетту» припарковали возле дома, кто-то из подчиненных мэра ее доставил. Я сел в нее. Это была моя машина, хотя я был еще слишком молод для получения прав. Я попробовал покрутить руль, как ребенок, развлекающийся с новой игрушкой, но на самом деле я уже решил, что с ней сделаю. Я позвал папу.

– Она твоя, – сказал я ему.

– Ты о чем? – спросил он. – Она не моя, она твоя.

– Это мой подарок тебе, – я ответил. – Хочу, чтобы она принадлежала тебе.

Конечно, Дондиньо упирался. «Но тебе ее подарили, не стоит кому-то ее вот так отдавать…»

Я сказал ему, что не смогу взять ее с собой в Сантос, но папа предложил найти кого-нибудь, кто доставил бы ее туда. Я попросил его не беспокоиться и сказал, что продам ее. Папа был в ужасе: «Продашь? Ты с ума сошел? Подарки не продают!» За мной было последнее слово: «Тогда ты ее возьми». Как только мама расписала все опасности, поджидающие меня с машиной в Сантосе, папа, наконец, пошел на компромисс. Уговор был таков: он согласился взять машину себе, но все же она оставалась моей, и я обещал забрать ее в Сантос при первой же возможности.

* * *

Кажется, победа на Чемпионате мира изменила жизнь родителей даже больше, чем мою. В Бауру их приглашали на вечеринки и мероприятия, на которые раньше им путь был закрыт. Это несколько их смущало, потому что у мамы не было красивого платья, а у папы – костюма. Все перемены произошли так стремительно, что им на самом деле было очень трудно приспособиться.

В Сантосе же моя жизнь осталась более-менее прежней. Я все так же жил с товарищами, и хотя люди стали больше мной интересоваться, мой быт не сильно изменился. Думаю, мне повезло, что я начал играть в «Сантосе» в пятнадцатилетнем возрасте и стал принимать участие в матчах в шестнадцатилетнем – я умел быть только футболистом. Этот опыт сформировал мою личность. Сегодня дети хотят стать знаменитыми, и когда им это удается, они меняются. Думаю, то, что победа на Чемпионате мира никак на мне не отразилась, – и это мой дар. Я все еще был собой, просто собой, жил в Сантосе с друзьями и занимался тем, что любил больше всего, – играл в футбол.