Книга Мы все из одной глины. Как преодолеть трудности, если ты необычный - Елена Денисова-Радзинская

Это то, чего не должно было быть, но вот оно есть?

Наверное, да.

У нас было все это с самого начала. И продолжается.

Нам нужен был актер-африканец для спектакля. Мы только проговорили это. Я захожу к знакомой в офис, открываю дверь, и вот тут – бабах! Я вижу, что на ее месте в ее комнате сидит Мишель, тот, кто нам нужен! Я подхожу к нему и говорю: «Знаете, вы нам очень нужны для спектакля! Нам без вас никак!» И в ответ слышу: «Я это сразу понял, как вы только зашли. Я согласен». Человек говорит это все по-русски – он учился на филологическом факультете в Москве. Это был наш второй Муравьед, и в спектакле он читает стихи Пушкина как настоящий родственник Пушкина.

Мишель

Мишель, это удивительная история, как ты попал к нам! Как ты сыграл, как ты ободрял нас и как мы, оказывается, с этой темой были нужны тебе в этот период.

Я помню, как ты говорил: «О Боже! Как неслучайно я попал к вам! Как нужны были мне самому слова вашего спектакля! Как нужно было их вспомнить, потому что я знал их раньше, но решил забыть!»

Что ты имел в виду, я не знаю, но это такая удивительная история с тобой и твоим попаданием в роль прямо в десятку. Я все время тащила к ребятам все разное (книга Кэтрин Моррис «Услышать Голос Твой» все еще давала о себе знать). Мне хотелось дать им в полном объеме то, что я могу: разные краски мира, разные кухни народов мира, разных людей разной национальности, и ты с твоей прекрасной черной кожей и с таким прекрасным светлым сердцем, добрым и открытым, как полезен ты был для ребят.

Это разноцветнокожая дружба! Это понимание одного сердца, несмотря на границы и цвета. Когда ты читал Пушкина (а для нас, русских, Пушкин – это наше всё), предок которого был арапом Петра Великого и наверно очень похожим на тебя, я не могу описать, что было в зале. И смех, и слезы.

Спасибо за все! Я благословляю тебя.

Я не умею платить за парковку. Репетиция у Саввы проходит в центре Москвы на Китай-городе, где даже платно найти стоянку практически нереально. Но есть четыре места – это около ворот чего-то по борьбе с наркотиками. И, естественно, они всегда заняты.

Я приезжаю на репетицию в разное время. И прошу: «Ты знаешь, Бог, я не умею платить за парковку, но мы делаем все про то, что тебе нравится – про дружбу и любовь между людьми. У меня полно в машине костюмов – я не могу их тащить на себе – помоги мне!»

Я подъезжаю. Через одну секунду из ворот чего-то по борьбе с наркотиками выбегает человек, садится в машину и уезжает.

Я спокойно ставлю авто на его место.

Следующая репетиция в другое время. Все повторяется. Я жду, или несколько секунд, или кто– то уезжает передо мной сразу. После этого – затишье! Никто ниоткуда никуда долго не выезжает!

Я понимаю – это все для меня!

На седьмой раз я звоню перед приездом Савве и прошу прийти смотреть чудо, уверенная уже в том, что оно будет. Пришли все актеры. И они все видели!

У нас все время совпадали адреса. Как? Например, наша прекрасная декоратор Лена не хочет ехать за чем-то, что нам просто позарез необходимо к дизайнеру Наташе Миглицкой, и объясняет: «Поздно! Не успею, мне домой нужно!»

Мы долго уговариваем, она спрашивает: «Ну а где это?» Мы отвечаем, и это оказывается ее соседний дом!

Ещё

У нас две арии Создателя. Актер, поющий Его, Игорь Томилов слушает вторую арию. Там много о дружбе между людьми разной национальности:

Без узбеков и без армян

Верь, мой сын, этот мир пуст!

Я – поэт самых разных стран,

Я – певец самых разных уст.

Верь, мой сын, ты здесь не один!

Верь Мне! Божия мы семья!

И еврей здесь и осетин —

Это все здесь – и ты, и Я!

Актер Игорь Томилов слушает эту арию, и она ему не нравится из-за… чего бы вы думали? Дружбы! Большого количества дружбы.

Он говорит: «Знаешь, что-то много дружбы разных народов! Прямо советское что-то напоминает». Я не знаю, чем ему не нравилось советское в плане дружбы, мне все нравилось как раз в этом, но я поняла, что не хочу даже просить его через силу петь эту арию. Не тот случай. И я говорю вслух: «Нам бы Кобзона Иосифа Давидовича!» Все повздыхали: «Да, конечно, хорошо бы!» Особая команда ребят оживилась. Антон сказал: «Лена! Это великий артист. Конечно, хорошо бы было, чтоб он был!»

Я помечтала и забыла об этом.

Мне казалось, что на этом дело и закончится.

Проходит два дня. Я еду забирать ксерокс нашей пьесы и отдельных ролей у подруги на улицу Красина.

Дорогу моей машине неожиданно перегораживает грузовик, и вдруг между мною и грузовиком в районе гостиницы «Пекин» идет лицо и смотрит прямо на меня. Идет медленно, и я вдруг понимаю, что это лицо того певца и народного артиста, о котором мы два дня назад так мечтали – Иосифа Давидовича!

Я выскочила из машины, обратилась к нему, объяснила ситуацию. Он пригласил в офис. Сказал: «Дайте текст песни!» Я достала текст. Он внимательно прочитал. «Хороший текст! Я немного сокращу под себя? А музыка?» На следующий день я привезла Звеню.

На премьере 14 апреля в театре А. Джигарханяна арию Создателя у нас пел И. Д. Кобзон!

Ребята и все зрители были в полном восторге, учитывая еще то, что я в суете даже забыла всем сказать о договоренности с Кобзоном, и это было для всех полной неожиданностью.

Танцы и музыка, которые тоже вдруг стали инструментами перемен

Когда мне сказали, что в диагнозах Жени и других написано: «Сзади не подходить. Громкую музыку не включать», я очень обрадовалась, что не читала эти диагнозы. Слава Богу, что у меня была та неофитская храбрость на грани почти наглости, что позволила мне верить и не сомневаться.

Задача была очень простая – всего лишь поставить танцы. Не балетные. Простые. И у меня не было сомнений, что все мы, именно ВСЕ затанцуем. Поэтому так и произошло. Во время репетиций никто никого не отделял. На сцене были все-все, и худо ли, бедно ли кто танцует, на это мало кто обращал внимания – главное вместе! И получать удовольствие!

Поэтому, когда потом психологи спрашивали нас: «Ну как так получилось? Как они затанцевали?» Я могу искренне ответить, что не знаю и не помню. Просто мы были одно целое, и у всех была одна задача, и все в меру своих сил и способностей ее старались выполнить. И все выполнили ее.

А идеальных и совершенных танцоров тоже нет!

Даня кричал в микрофон: «Все на сцену!» И ВСЕ означало ВСЕ! И это очень объединяло.

Когда из его микрофона доносилось: «ВСЕ ушли со сцены!», это тоже означало ВСЕ! ВСЕ ВМЕСТЕ!