Книга Путь желания - Джон Элдридж
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Violence Unveiled
Постоянное стремление пробудить в нас желание и поработить его можно прямо назвать атакой. С первой минуты пробуждения и до того момента, как мы засыпаем, мы отовсюду слышим уверения, что «это доступно и вам». Жизнь, к которой мы стремимся, может быть достигнута. Надо лишь купить вот эту вещь, посмотреть вот этот фильм, сесть за руль вот этой машины, поехать в отпуск именно в эту страну, начать посещать именно этот спортивный клуб или еще что-нибудь. Единственный вопрос состоит в выборе средств, но в главном все единодушны: настоящую жизнь мы можем обрести прямо сейчас.
Я думаю, что создателями Мэдисон Авеню двигало прежде всего стремление добиться успеха. Их работа заключается в том, чтобы продавать. Но за всем этим стоит более изобретательный интриган. Враг рода человеческого заготовил для нас два сценария. Если ему не удается заполучить нас, убив наши сердца и похоронив наше желание, он с радостью начинает заманивать наше желание в ловушку. Как только мы направляем наше желание на какой бы то ни было объект, но не на Бога, мы оказываемся в ловушке. Задумайтесь над фразой: «Она стала рабой моды». Мы становимся рабами любой вещи, которая, как мы думаем поначалу, должна служить нам. В этом смысле подавление желания — куда более безопасный сценарий. Пагубная привязанность намного хуже, потому что, как объясняет Мей,
Наши пагубные привязанности — это наши самые страшные враги. Они сковывают нас цепями, которые мы сами себе выковали и которые, как это ни парадоксально, фактически находятся вне нашего контроля. Кроме того, такие привязанности делают всех нас идолопоклонниками, потому что они вынуждают нас поклоняться предметам, к которым мы привязаны, не давая нам искренне и свободно любить Бога и друг друга.
Addiction and Grace
Как тот богатый юноша, о котором рассказывается в Евангелии от Матфея (гл. 19), мы не можем расстаться с нашим драгоценным имуществом, каким бы оно ни было, даже если бы Сам Бог предстал перед нами, предлагая что-то лучшее. Если вы думаете, что печальная история этого молодого человека отличается от вашей, вы недостаточно хорошо себя знаете. Я помню, как несколько лет назад отдыхал летом на реке Ист. Был великолепный теплый вечер, и я приготовился насладиться многообещающей рыбной ловлей. Я уже почти забросил удочку, когда услышал голос Божий. «Положи удочку, — сказал Он мне, — Я хочу поговорить с тобой». Я даже рассердился: «Сейчас? Ты хочешь поговорить со мной прямо сейчас? Почему не позже, по пути домой? Пока я буду ехать в машине, времени будет предостаточно». Какой ужас! Насколько я зависим от своего увлечения! Вот так отец лжи превращает наше самое драгоценное сокровище — наше стремление к Богу и Его Царству — в нашего злейшего врага. Это поистине дьявольская уловка. Мы приходим к тому, что рабски служим нашему желанию, или возмущаемся им, или, возможно, занимаемся и тем, и другим.
Наше время подходит к концу
«…И о зависти».
Спустя три дня после несчастного случая с Брентом я разговаривал по телефону с нашим общим другом, рассказывая ему о своих чувствах и душевном состоянии — о гневе, ярости, скорби, оцепенении, опустошенности. Ден сказал: «И о зависти». Он продолжил свою мысль, описывая собственные переживания как некое чувство зависти к тому, что Брент уже очутился дома, что он попал с «поля битвы на пир». Я ничего не ответил на это. Не знал, что сказать. Я не чувствовал зависти, у меня даже мысли об этом не возникало. Конечно, отчасти отсутствие подобных мыслей можно было бы списать на счет той нелегкой ситуации, в которой я оказался. Но далеко не полностью.
Рассуждения Дена обнажили мое глубокое стремление найти жизнь, для которой мы были созданы, здесь и сейчас. Такое стремление характерно практически для каждого из нас, оно спрятано глубоко в нашей душе, и мы не готовы открыто признать его. Нам всем становится немного больно и обидно, если мы приходим к мысли, что жизнь не складывается. В песне Дона Хенли под названием «Конец невинности» отчетливо отражена связь между нашими душевными переживаниями и тем, почему мы так жаждем удовольствий. Начальные строчки звучат так:
Когда деревья были великанами,
И детства дни беспечные текли,
Наш мир не омрачаем был печалями
Под чуткою опекою родных.
Конец счастливый в сказках лишь бывает
И верим мы в них долгие года,
Прозренье слишком поздно наступает,
Когда отец нас покидает навсегда.
Герой песни после развода родителей лишается любви, которая должна была его окружать. Для него это становится концом невинности, его собственным знакомством с жизнью после падения. Уязвленный и злой, он ищет чего-то, что по крайней мере дало бы ему ощущение того, как все должно было быть. И как многие мужчины, он считает, что это ощущение могут дать ему интимные отношения:
Но я знаю, где можно найти
Те места, что святая святых…
Ты в безмолвии тихо склонись,
В волосах утопая своих,
Здесь смущенье и страх не нужны,
Пусть невинность сгорит в любви.
Перевод Э. Ретневой
Неужели мы действительно были отравлены сказками? Нет, мы просто стали неправильно отсчитывать время. И даже если наше желание увело нас к тысяче «других возлюбленных», мы не должны допустить непоправимой ошибки, попытавшись еще раз избавиться от него. Мы не должны снова пытаться убить свое сердце. Вместо этого нам следует усвоить первый урок на пути нашего желания: одурманивая себя, мы ничего не добьемся. Мы должны обрести жизнь, для которой были созданы. Проблема в том, что мы не в силах ждать. Поэтому Бог и вынужден спасать нас от всего, что, как мы думаем, может принести нам избавление.
В мае начал дуть ветер. Морской лев привык к ветру с детства и поначалу не обратил на него никакого внимания. Годы, проведенные им в пустыне, научили его поворачиваться спиной к ветру и прикрывать глаза плавниками, чтобы в них не попал песок. И в конце концов ветер всегда стихал.
Но не в этот раз. Ветер дул днем и ночью, его завывания не смолкали в пустынной земле. Ничто не могло сдержать его неистовых порывов, ничто не могло даже сделать его менее неистовым. Ветер дул вот уже сорок дней и сорок ночей. Но затем он стих, так же внезапно, как и поднялся. Морской лев привстал, чтобы оглядеться вокруг, и с трудом поверил своим глазам.
На его дереве не осталось ни одного листочка. Уцелевшие ветви не только потеряли все листья, но и лишились маленьких веточек, отчего дерево стало напоминать старое пугало. Я думаю, вы уже и сами поняли, что в результате не осталось ничего, что могло бы дать спасительную тень. Но самое ужасное открытие ждало морского льва впереди. Лужа совсем пересохла.
Кто-то переписал сценарий, изменил слова моей роли…
А я-то думала, что сама пишу эту пьесу.
Мадлен Лэнгл
Я ни в чем не могу найти удовлетворения.
