Книга Цветы к сентябрю - Николай Станишевский

Я только хмыкнула, пожала плечами, взяла предложенную мне массажную щётку и начала причёсывать растрёпанную шевелюру.

— Нет! — Полли решительно её забрала. — Не так. Держите зеркало, я вас сама причешу.

Каким образом эта пожилая женщина научилась разбираться в модных причёсках, я так и не поняла. Буквально за несколько минут она взбила мои волосы, словно пену от шампуня и уложила так, что они накрыли голову объёмным, даже слегка светящимся куполом.

— Нравится? — с улыбкой спросила она.

Я довольно кивнула.

— Ну, всё, — лицо Полли снова приняло серьёзное выражение, хотя в глазах продолжали плясать задорные огоньки. — Теперь думаю, что могу позвать вашего таинственного незнакомца.

— Зовите! — я с улыбкой кивнула.

Полли вышла за дверь, и до меня донеслись приглушенные голоса.

«Кто же он всё-таки такой?» — мучительно подумала я.

Дверь резко распахнулась, и Он вошёл в палату. Я машинально оценила дорогой костюм, не менее дорогое элегантное чёрное пальто и стильные, до блеска начищенные ботинки. Посмотреть ему в лицо я почему-то постеснялась.

— Здравствуй, Джина! — раздался низкий, но приятный мужской голос.

17 августа. Ещё более поздний вечер

Отражая на страницах дневника то, что мне пришлось пережить, я была вынуждена сделать перерыв. Как только дело дошло до описания дневной сцены, я опять все живо представила, и у меня так сильно затряслись руки, что запершило в горле, и я разрыдалась. С мыслями я собралась только минут через сорок. Продолжение села писать через час.

Итак, вошедший поздоровался, назвав меня при этом по имени. Я невольно вздрогнула и в следующий момент в моей голове вспыхнула сверхновая звезда.

— Здравствуй, моя милая Джина! — уже более ласково повторил незнакомец.

Превозмогая тяжесть песка, которым налились веки, я всё-таки взглянула ему в лицо.

Нет!

Этого человека я раньше никогда не видела! На вид — лет сорок-сорок пять, но возможно и старше. Много седых волос на висках. Взгляд слегка усталый, но, тем не менее, жизнерадостный, уверенный в себе. Лицо слегка полное, но это его не портит, в уголках глаз притаилась сеточка морщин. Скорее всего, этот человек много улыбается. Вообще, Полли права — он весьма обаятелен и представителен. Только вот жуткий шрам на лице чуть портит общую картину… Похоже на след… Даже сразу и не скажешь, на след от чего…

В принципе, это пустяки. Пройдёт время, он побледнеет, исчезнет его красно-синяя одутловатость. И он уже не будет так бросаться глаза. В целом, этот мужчина производит впечатление сильного и властного человека, знающего, что он хочет и умеющего любыми путями добиваться намеченной цели. Только вот одна мысль не даёт мне покоя — где же он так сильно пострадал?

— Здравствуй, моя дорогая Джина, — в третий раз повторил незнакомец. Я проглотила сухой комок в горле и кивнула головой.

— Здравствуйте, — выдавила я.

Человек улыбнулся. Точнее, улыбка чуть тронула его пухлые губы, в основном, улыбнулись глаза.

— Наконец-то я нашёл тебя, девочка моя, — неторопливо произнёс он.

Я не успела сообразить, что ответить и поэтому лишь благодарно закивала головой. Незнакомец поискал глазами и, наконец, заметив больничный табурет, не спеша, на него опустился.

— Я так долго разыскивал тебя, милая моя, — печально произнёс он. — И, если честно, уже отчаялся найти.

В душе появился необъяснимый страх. Нет, это ощущение принёс не мой посетитель. Оно было чем-то большим, скорее всего, подсознательным нежеланием услышать нечто такое, что окажется не совсем приятным. Кем же всё-таки этот мужчина был в моей прошлой жизни?

— Кто-о вы-ы? — стараясь не стучать зубами, с трудом выдавила я.

— Ты, что, не узнаешь меня? — его брови поползли вверх. — Я — твой папа.

В моей голове взвился смерч, состоящий из окружающего мира. Комната поплыла перед глазами, кровать, на которой я сидела, заходила ходуном, а мой новоявленный отец разделился на несколько десятков себе подобных. Затем я почувствовала, что какой-то светящийся, сотканный из зыбкого тумана призрак постепенно вытесняет из сознания свет, и услышала, как отец громко звал на помощь. И вот, на грани соприкосновения с Неведомым и Необъятным — лёгкое прикосновение иглы шприца и мягкий, настойчивый голос Полли:

— С ней всё будет в порядке. Просто она слишком переволновалась. Сейчас ей надо немного отдохнуть. Приходите завтра. Пожалуйста.

18 августа

Сегодня мой отец появился вновь. Он зашёл в палату тихо и неторопливо, так, словно делал это каждое утро. Молча опустился на табурет и посмотрел на меня своим пронзительным, каре-зелёным взглядом.

— Как твои дела? — тихо спросил он. — Тебе лучше?

Меня вновь охватил озноб, зубы начали выбивать непостижимые ритмы. Параллельно я ощутила, что руки сами по себе комкают одеяло и подтягивают его к подбородку.

— Ты меня боишься? — его губы тронула улыбка, и сеточка морщин обозначилась в уголках утомлённых глаз. — Не бойся, я не причиню тебе вреда. Ты мне веришь, Джина?

Я хотела сказать что-нибудь в ответ, но вовремя поняла, что не получится, и просто кивнула головой.

— Хорошо, что веришь, — отец встал, подошёл к окну и, засунув руки в карманы брюк, начал разглядывать хмурый, по-настоящему осенний пейзаж. — А вот врачи долго не могли поверить. Мне кажется, они и сейчас остались при своём мнении, просто успокоились, потому что получили, что хотели.

Отведя левую руку в сторону, он недвусмысленно потёр подушечками большого и указательного пальцев.

— Ясно, — выдохнула я.

— Ну вот, — по голосу я поняла, что он опять улыбается. — Ты уже вступила со мной в диалог. Я понимаю, сразу всё не делается…

— Чем вы можете доказать, что вы мой отец? — скороговоркой выпалила я, но тут же пожалела об этом.

— А зачем мне что-то доказывать? — тихо ответил он вопросом на вопрос.

— Я сам об этом знаю и, думаю, этого вполне достаточно. Сейчас вот ты узнала и, не сомневаюсь, рано или поздно поверишь…

— Чему я всё-таки должна поверить?

— Тому, что я сейчас расскажу. Может быть, оно прозвучит не слишком правдоподобно, но, к сожалению, больше сказать нечего. Правда — всегда одна.

Меня вновь заколотило, я почувствовала, как закружилась голова. Где-то глубоко, на самом дне моего желудка, от станции отправления тронулся поезд, мерно покачивая вагонами и отстукивая колёсами попадающиеся на стыках стрелки. Состав уходил вдаль, в чёрную, бездонную пустоту, и к последнему вагону были прицеплены мои внутренние органы. Они тянулись за поездом туда, где не имелось пределов и границ. В предчувствии чего-то тяжёлого и неизбежного.