Книга Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб - Иосиф Линдер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Крепкие мужские руки, привычно и нежно ощупав кусочки прирученного металла, собрали их в единое целое. Потом одна из этих рук сжала рукоять только что пришедшего на свет механизма, согревая его своим теплом. И тот ответил ей тем же, возвращая ставшее своим тепло человеку, который, присоединив к нему еще одну, далеко не постоянную, деталь, жестко и коротко дал приказ остальным частям действовать…
Металлическое существо, тихо звякнув, послушно замерло, готовое выполнить любую команду. Но вместо этого его спрятали в мягкую, подогнанную по его размеру кожаную кобуру. Теперь оставалось терпеливо ждать своего часа. Ну что же, это трудно, но подчас именно в этом и заключается твое предназначение – всегда быть готовым к действию, оставаясь удобно скрытым в тени.
Мужские голоса с нотками волнения и тревоги не умолкали. Их интонации выдавали переживания, чувства тревоги, злости, досады, ненависти, сострадания… Разговор не клеился, переходя на повышенные тона, и грозил сорваться вовсе.
Именно в этот момент чьи-то руки опять коснулись металла и вновь вдохнули в него жизнь. Все части мгновенно сосредоточились, маленькая деталь мягко щелкнула и предоставила возможность действовать остальным.
Руки выпрямились и, чуть качнувшись, замерли. Маленькая мушка послушно подравнялась по прорези прицела, совместившись с головой незнакомого мужчины, прятавшегося за ребенком и угрожавшего кому-то карапузом-револьвером. Крючок плавно поплыл и, как бы накатившись на маленькое препятствие, перешагнул через него. Все части сработали быстро и четко, и их рапорта заглушил грохот маленькой выскочки, которая, покинув коллег, стремительно понеслась к своей цели.
Упавший ребенок поднялся на ноги и тут же попал в сильные объятья: чьи-то надежные руки подхватили и начали успокаивать его. Однако пистолет не имел права расслабиться, он напряженно выискивал кого-то, кто мог опять нарушить хрупкое равновесие мира и его покой. Наконец он облегченно щелкнул предохранителем, и руки, не торопясь, опустили его на прежнее место. Он выполнил свою работу и мог сегодня немного отдохнуть…
Под стук колес опять приходят мысли
И память возвращает нас назад,
Как под Луандой мы в Анголе кисли
И как горел остатком жизни взгляд.
Кусочек солнца запечен в металле,
Он на ладони словно бы живой,
И через четверть века на медали
Герб государства, бывшего страной.
Награда, словно запоздалый путник,
Шла не спеша и медленно домой,
С мечами бант, как солнца тонкий лучик,
На лацкан лег кровавою стрелой.
Мы не старались жить – мы так активно жили,
Что пули не могли нас обогнать,
За жизнь мы воевали и любили,
И жажду жизни смерти не унять…
Нас было трое – я один вернулся,
Все годы вдруг промчались в этот миг.
Вновь мир в сознании войной перевернулся,
И я живу один за двух друзей моих.
Я ваши закрывал глаза, не плача,
Ценой кровавой заплатив врагу.
Лишь силуэт проводника маячил
Под лунным светом ночью на бегу.
Он вел меня, как будто бы слепого,
Песок хрустел на стиснутых зубах,
Удача мне сулила верный повод
Вернуть долги, как мудрый ас-Сабах…
Мне не вернуть вас, парни, через время,
Не оживить и не поставить в строй,
Мы сами выбираем наше бремя,
Но в жизни вы, друзья, всегда со мной.
Медаль моя – она ведь триедина, —
Частицы ваших жизней сохранив,
Мы вновь выходим в бой на поединок
И совершаем первый наш прорыв.
И в опьяненьи счастья и победы
Мы были молоды, светлы и горячи,
Нас из засад в прицел ловили беды,
А мы искали счастия ключи…
Колесный стук и желтый блеск металла
Слились внезапно в памяти канву.
Мы победили, хоть и жили мало
Мои друзья, а я их жизнь живу.
Живу за них, живу за тех, кто сгинул
В песках, в жаре, в болотах и в крови,
И помнить должен, как товарищ крикнул
Чеку рванув: «Пробейся и живи!!!»
И я живу, и отступать не в силах,
Ведь, жизнь свою за жизнь мою отдав,
Они сейчас в своих немых могилах,
Как сфинксы, сторожат войны устав.
Нас Африка с войною повенчала —
Ангольский берег, Мозамбик, ЮАР…
Но доведись – мы все начнем сначала,
Ведь дружба на войне – великий дар.
Нам надо жить за тех, кто нас не предал,
Кто, нас прикрыв, погиб, умчавшись ввысь,
За тех, кто мирной жизни не отведал
И чьи мечты о счастье не сбылись…
Под стук колес опять приходят мысли
И память возвращает нас назад,
Как под Луандой мы в Анголе кисли
И как горел желаньем жизни взгляд…
28.10.2007
Мы встречаемся в давно известном нам месте уже много лет. Множество раз местные кафе и рестораны меняли свое название, но мы так же постоянно встречаемся на том месте, которое связано с нашим далеким детством и теми переживаниями, которые раз и навсегда связали наши судьбы незримой, но такой чуткой нитью. Двое мужчин молча сидят за столиком и просто рассматривают друг друга, изредка обмениваясь незначительными фразами. Этот ритуал продолжается уже больше четверти века и будет продолжаться столько, сколько нам суждено прожить. Это наш закрытый внутренний мир, в котором не требуется слов и жестов, а есть только пережитые чувства и эмоции. Мы прекрасно понимаем друг друга и без слов. А память сама переносит нас в те уже достаточно далекие по меркам человеческой жизни времена. Жаркая память…
Тропинка в африканском буше уже не вилась между населенными всякой опасной нечистью кустами, а постепенно превратилась в широкую тропу, которая вскоре пересекла грунтовую, раскатанную колесами бесчисленных грузовиков и утрамбованную множеством ног дорогу. Проводник и два его помощника внезапно остановились и почти одновременно прыгнули с проезжей части на обочину, словно на них бежал яростный, но подслеповатый носорог. И без того широкие ноздри африканцев раздувались в эмоциональном порыве. Еще мгновение, и их черные, покрытые пылью спины скрылись в густых зарослях кустарника.
Двое обросших и грязных европейцев, один высокий, другой пониже, взяв автоматы на изготовку, с шумом ломанулись сквозь ненавистно-спасительные заросли, так до конца и не поняв, где находится источник угрозы и что она из себя представляет. Время застыло, словно жаркое африканское солнце в зените. Но прошло всего несколько минут, и вдали послышался шум мотора. Еще через несколько минут стало отчетливо слышно, что приближается военный грузовик, а пыльное облако только подтвердило то, что расслышало ухо. Камуфлированный КрАЗ с несколькими десятками вооруженных «калашниковым» военнослужащих неторопливо проследовал мимо и скрылся. Африканцы уже стояли на дороге, ожидая своих бестолковых и неповоротливых белых нанимателей, которые с трудом выбрались из зарослей и зашагали в направлении, указанном взмахом руки проводника.
