Книга По тонкому льду. О нравах в хоккее - Александр Кожевников

Конечно, попасть сразу на пятерых заслуженных мастеров спорта – ситуация не из рядовых. Какие-то вещи новый тренер с прославленными ветеранами, безусловно, обговаривал. А выходили на площадку – и в «обратку» ничего не получалось. Наверное, это не вина кого-то, а беда. Клубное руководство зачастило к нам, одно время плелись на пятых-шестых позициях, неприемлемо для одной из ведущих в стране команд.

Что происходило «наверху», кого или что конкретно обсуждали, я не знал. К руководству по поводу тех же «стариков» команды, разумеется, не ходили. Не наше, игроков, дело. Да и зачем в склоки, дрязги влезать? Само по себе неприятно. Я всегда дистанцировался от начальства и не в курсе, кто, как и почему принимал решения. Тренеры в «Спартаке» столь часто менялись, что конфликтовать по большому счету ни с кем не успевали. И ни к чему конфликты.

Идея-то Черенкова, если беспристрастно посмотреть, правильная: омолодить состав, ввести «свежую кровь». Такое происходит повсеместно, смена поколений неизбежна в любом коллективе. Надо было тоньше, умнее вести переговоры со «стариками», чтобы, к примеру, некоторые соображения исходили не только от Черенкова. Да, спустя почти тридцать лет можно говорить что угодно. Некоторые вещи, явления, события, поступки людей глубже понимаешь и оцениваешь лишь через годы.

Эх, провинция, провинция…

Давайте откровенно: «Спартак» уже по-другому играл. Сама команда стала иной. Шла в коллектив молодежь, я приехал совсем юный, зеленый. Первый же матч, и сразу против ЦСКА. Шайба у меня, никто из соперников не мчится, как бывало в первой лиге, жестко встречать, «убивать». Напротив, отъехали от спартаковского новобранца. Был в шоке, признавался вам уже. Руки от неожиданности и волнения затряслись, не понимал вообще, что делать. И первый свой пас выдал, кажется, Гене Цыганкову, настолько я растерялся.

Никаких силовых приемов, армейцы в «откат» сыграли по системе «один – четыре». «Куда попал?!» – несколько отчаявшись и даже разочаровавшись, думал про себя. Естественно, весьма долго, мучительно привыкал к стилю игры своей команды, изучал соперников. Целый год потребовался для адаптации. Пообвык, и то благодаря Борису Павловичу Кулагину.

Позднее понял: люди из провинции особенно восприимчивы к проявлениям жесткости в отношениях. Не только на хоккейной площадке, прежде всего в быту. Иногородние сами по себе добрее уроженцев крупных городов, так, видимо, исторически сложилось. И порой болезненно реагируют на всякие мелочи, даже на обрывки фраз в обыденной жизни. Есть вещи, на которые москвичи или питерцы не обратили бы внимания. А человека с периферии может больно ранить. И уж помощи, подчас просто доброго слова от выходцев столиц почти не дождешься. Это их фирменный стиль общения, если хотите, образ жизни.

Та же хоккейная молодежь, приезжая в крупный город, зачастую пропадает, не справляется с ситуацией психологически. Обратите внимание: нынче, скажем, в Питере талант молодых куда-то исчезает, будто испаряется. В лучшем случае все нивелируется, в худшем – хоккеисты не задерживаются в команде. Хотя, казалось, совсем недавно были очень востребованы.

Размышляя над подобным «феноменом», я теперь не уверен, стали бы «звездами» мировой величины те же Касатонов, Гусаров, ряд других именитых мастеров, останься они тогда в Питере. Сколько уехало туда классных игроков, и все они буквально растворились! А город, если вдуматься, классный. И отношение людей к хоккею, своей команде потрясающее, я бы сказал, там настоящее сумасшествие царит на матчах СКА. Наверное, стоит экспертам, аналитикам как-нибудь собраться, проанализировать, почему так происходит.

Диверсия против родного клуба

Вернусь, однако, к «Спартаку» своего времени. У Владимира Николаевича Шадрина, под руководством которого мне посчастливилось поиграть, обозначилась примерно та же проблема, что и у Черенкова. С лидерами клуба контакт не получился. Хотя как тренер и человек Шадрин весьма приличный. У нас до сих пор сохранились доверительные, сказал бы даже теплые отношения. Но упорно не нравилось что-то хоккеистам в тренерских взглядах Шадрина, вал недовольства неумолимо подмял нас, разметал. Может, Владимир Николаевич оказался излишне добрым, мягким? Наверное, подобные черты не очень пригодны в большом хоккее. С их помощью не добьешься значимых успехов.

Евгений Владимирович Зимин жестче Шадрина, но все равно кем-то должен был наводиться порядок. Мы привыкли к порядку. А с Шадриным… Что-то пытались искать, какие-то варианты наигрывались. Не сказал бы, что бросили играть, и судьба команды, ее поступь в чемпионате безразличны. Но имелись существенные, почти неразрешимые проблемы с защитниками, оборона представляла собой «проходной двор».

Настроя не ощущалось, может, еще потому, что не было в команде капитана, настоящего лидера. Сережа Капустин, при всем к нему уважении, в этом смысле слишком мягкий, «обтекаемый», что ли. Примерно как Шадрин на тренерском мостике. У Сережки давала о себе знать душевная травма, связанная с его семьей, ребенком. Классный мужик, суперигрок, но капитанить, на мой взгляд, должен другой, куда более жесткий по характеру мастер.

Шадрин с Зиминым, пожалуй, тренеры именно нынешнего периода. Они, по-моему, органично вписались бы в теперешний антураж, в систему клубных отношений. Это их стиль – интеллигентно, умно общаться. Мягкие, вежливые манеры у обоих. Просто они для наставников родились не в то время, сейчас у них, скорее всего, получилось бы.

Тем не менее Зимин отчасти сплотил команду, она ожила. Игра стала более цельной, организованной. И мы с восьмого места переместились на пятое. По итогам чемпионата недобрали три-четыре очка до призов. Банально времени не хватило для медального разгона.

Почти все игроки хотели, чтобы Зимин остался. Но руководство, видимо, считало, что тренер слишком возится с подопечными. Вместо того, чтоб власть употребить. Видимо, со стороны так казалось. Кто-то «сдавал» его, «стучал» наверх. Да, в каждой команде свои коалиции, кто за, кто против. Молодежь отдельно, «старики» тоже. Евгений, по-моему, один из немногих, кто умел общаться с хоккеистами. Если что-то в игроке не устраивало, разносов не учинял, терпеливо ждал. И только когда видел, что человек безнадежен, убирал из состава.

Кстати, с Зиминым у меня всегда были и остаются прекрасные отношения. Не конфликтовали вообще. Дружили и продолжаем дружить. Он любит хоккей, чувствует его, понимает, разбирается в тонкостях – словом, живет игрой. Знаете, когда видишь человека и от души, искренне радуешься встрече, общению с ним, это самое главное. Все наносное, случайное отступает на второй или даже третий план.

«Спартак», невзирая ни на что, был, есть и останется моим любимым клубом. Лучшие сезоны? Каждый хорош по-своему. Какой смысл, например, обижаться на клуб, если у меня травмы пошли одна за другой? Претензии исключительно к себе, лечиться надо до конца. Повторюсь, все годы, проведенные в «Спартаке», отличные! Любимая команда, в которую стремился попасть. И попал, а значит, я счастливый человек. Мог до конца карьеры остаться в родном клубе – не удалось, значит, так сложилась жизнь. Пару раз были близки к чемпионскому званию, но чего-то не хватило, не судьба. Рассуждать, кто виноват, кто прав, можно долго, однако нужно ли? Поверьте, очень хотелось стать чемпионами, но стараюсь ни о чем не жалеть. Все равно в «Спартаке» провел замечательный период хоккейной карьеры, встретил на своем пути великолепных мастеров.