Книга Пути Звезднорожденных - Александр Зорич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Герфегест присел на корточки возле доспехов Тай-Кевра. Их невозможно было спутать с чужими. Ибо одностишие, выгравированное узорчатыми письменами на прекрасной стали нагрудника, гласило: «Отмщенье стоит смерти, сын Шаль-Кевра!»
– Наверное, он должен быть счастлив, – задумчиво сказал Элай, присаживаясь рядом с Герфегестом. – Он отомстил и он погиб.
Герфегест не нашел, что ответить Элаю. В его сердце не было и капли сострадания к Тай-Кевру.
Они двинулись дальше.
Зияющая пасть пролома в стене. И еще одна внушительная дыра – в дверной плите, отягощенной древними заклятиями.
Десять лет назад Герфегест и Хармана тоже отпирали эту дверь. Но для этого им потребовались клинки Стагевда и Истинное Наречие Хуммера. А вот существо, которое недавно проникло в Лоно Игольчатой Башни, обошлось без клинков Стагевда. Ему достало собственной недюжинной силы.
– Оставайтесь здесь, – бросил Герфегест своим спутникам.
Сам он прошел вперед и оказался внутри Лона.
– Ай да сыть Хуммерова!
Вся южная стена комнаты была загажена вязкими белесыми потеками, оплетена слизистыми нитями, засижена темно-бурыми кляксами, имевшими цвет растертой в кашицу черники.
«Отнюдь не человеческое семя. Отнюдь не человеческая кровь.»
– Хармана, ты мне нужна, – позвал Герфегест, не поворачивая головы, и, когда, Хармана подошла, спросил вполголоса: – Что ты думаешь по поводу этого?
Хармана наклонилась, поддела кинжалом потек загустевшей белесой жидкости и осторожно понюхала его.
– Дерьмо, – констатировала она со свойственной себе прямотой. – Это не семя человека. И не семя зверя. Это соки растения.
– Так кто же совокуплялся здесь – растения? – состроив ироническую мину, Герфегест покосился на свою супругу.
– Не вполне растения, полагаю. Но что совокуплялись – это точно, – игнорируя иронию Герфегеста, заявила Хармана.
Потом она сделала то, на что сам Герфегест смог бы отважиться разве только под угрозой смерти. Хармана поднесла кинжал к губам и откусила от краешка белесой субстанции. Герфегест брезгливо отвернулся.
В его мозгу неожиданно ярко вспыхнуло давнее воспоминание: жара, Молочная Котловина, каменная пробка, закупоривающая вход в Арсенал. Карлик с непоэтичным именем Горхла протягивает ему засушенную бабочку. Он ест ссохшееся тельце. Давясь тошнотой, разжевывает обтрепанные крыльца. И все это – дабы вкусить от Наречия Хуммера, дабы овладеть смертоносным оружием…
«Все всё жрут в этом проклятом Алустрале!» – подумал Герфегест. Его сердце сжалось от неожиданно нахлынувшей тоски по далекой уютной Сармонтазаре, где он не знал ни Харманы, ни боли измены.
– Это было человекорастение, – заключила Хармана, проглотив свой скромный ужин и поразмыслив несколько мгновений.
За их спинами испуганно вскрикнул Элай, Герфегест и Хармана обернулись.
Элай растерянно глядел на них, бормоча несвязные извинения. Вокруг него блистали клинки Гамелинов – и все. Ни врагов, ни чудовищ, ни, в конце концов, человекорастений.
– Чего орешь? – спросил Герфегест.
– Я… я не знаю… что-то коснулось меня, какой-то красный лоскут… оттуда… – Элай ткнул пальцем в черный пролом, что зиял в стене коридора. В пролом, о происхождении которого Герфегесту и Хармане еще только предстояло задуматься.
– Факел! – потребовал Герфегест.
В его протянутую руку легло теплое древко. Хозяин Гамелинов швырнул факел в пролом.
Пролетев порядочное расстояние, факел стукнулся о стену и упал, сварливо потрескивая и плюясь каплями смолы. В его трепетном свете Герфегест успел заметить нечто, похожее на упитанную красную змею, стремительно скользнувшую вниз, в темноту.
Элай, делая вид, что расправляет взмокшую рубаху на спине, запустил руку под плащ. За пояс его теперь был заткнут некий предмет, на ощупь не поймешь – что. Не то бусы, не то…"Главное, – подумал Элай, – раньше его не было".
Элай понял: этой странной штукой его одарило змеиное прикосновение. Он хотел извлечь ее и показать Герфегесту с Харманой, но какое-то смутное волеизъявление, исходящее от предмета, удержало его. «И правда – зачем показывать? Снова будут смотреть на меня, как на недоумка, сбежавшего из-под опеки нянек и мамок, и с умным видом поучать, что почем».
Элай принял непринужденную позу и оставил подарок в покое. Он разберется с ним на досуге.
– Хозяин! – позвали откуда-то сверху.
Герфегест, у которого голова уже давно шла кругом, высоко поднял факел и посмотрел на гостя из верхнего мира с плохо скрываемым раздражением.
– Ну, что еще?!
– Наблюдатели с вершины Башни подают знаки. Мы перезапросили трижды – и трижды получили подтверждение.
Воин тяжело дышал. По его озабоченному лицу крупными каплями струился пот.
– Подтверждение чего?! – переспросил Герфегест.
– К Наг-Нараону с юга приближаются файеланты. Числом до сорока.
Три часа, отведенные им судьбой, не смогли решить ничего. У Гамелинов больше не было флота и они не могли встретить неприятелей на подходах к Наг-Нараону. Вместе с погибшими под каменным градом файелантами погибли люди, метательные машины, основные запасы стрел. Внешние ворота крепости тоже пострадали от обвала и больше не служили препятствием для неприятеля.
Гамелинов оставалось никак не больше тысячи – даже с учетом слуг, способных держать в руках оружие, возниц и привилегированных гребцов, которые отдыхали в казармах перед завтрашними состязаниями скоростных файелантов.
Вместе с кораблями Гамелинов в Миноговой Бухте нашли свою гибель и файеланты других Домов.
Помощи ждать было неоткуда.
У Гамелинов оставалось время лишь для бегства вглубь острова. Впрочем, это же время можно было потратить на то, чтобы достойно подготовиться к смерти. Потому что в любом наставлении по воинскому делу написано, что сорок файелантов способны доставить войско в две с половиной тысячи тяжеловооруженных бойцов. А при желании – и в два раза больше.
Теперь Герфегесту было ясно почему Пелны с такой легкостью сложили перед ним оружие. Мерзавцы не сомневались в скором освобождении из плена!
Хозяин Дома, застигнутый врагами врасплох в своей вотчине, не имеет права уходить.
Уйти – значит не только оставить замок на поругание врагу, но и покрыть себя несмываемым позором. Бежавший Хозяин Дома перестает быть Хозяином и его вправе убить каждый.
Сильнейшие Дома и их дружины тоже не имеют права покинуть своего Хозяина и тот не может приказать им уйти. А если он все-таки прикажет – обязанность Сильнейших низложить своего Хозяина и выбрать нового, твердого душей. Такого, кто примет достойную смерть сам и приведет к ней своих возлюбленных братьев.
