Книга Брачная сделка - Ивонн Линдсей

Мак приветствовал его на причале.

– Все в порядке? – спросил он.

– В полном, – ответил Рейф, бросая ему швартов.

– Где твоя маленькая леди?

– Уехала домой вместе с женихом, – с горечью ответил он.

– С кем?

– С Бертоном Роджерсом. Ты его помнишь?

– Еще бы не помнить. По-моему, ты не хотел его видеть. Я так и не мог понять, почему Лорел бросила тебя ради него. Я думал, что сумел научить ее разбираться в людях. Но она, скорее всего, польстилась на то, что у него было. Мне всегда хотелось считать, что, не погибни она тогда, рано или поздно поняла бы, кто перед ней, и ушла от него.

Рейф что-то пробурчал в ответ. Да и что он мог сказать? Что наблюдал со стороны, что не отрекся от нее, когда она предъявила ему ультиматум: женитьба или разрыв? Он не был готов к браку. Но и не был готов потерять Лорел. И мысль о том, что его отказ жениться бросил ее в объятия Бертона, а потом привел к гибели… Нет, он не позволит себе думать об этом.

– Что случилось? – допытывался Мак. Рейф коротко рассказал обо всем.

– И ты ее отпустил? В голосе Мака слышалось осуждение. Рейф хотел яростно отрицать это, но не смог.

– Она никогда не была моей. Мак уставился на медленно текущую реку.

– Знаешь, я никогда не верил в то, что любовь должна быть свободной. Всегда считал, что, если действительно хочешь чего-то, нужно найти это и не отпускать. Держаться обеими руками.

– Согласен с каждым словом, – кивнул Рейф, поднимая сумку. – Именно это я и собираюсь сделать.

– Молодец! Мак одобрительно хлопнул его по плечу. Рейф возвращался домой в Аделаида-Хиллз под проливным дождем, а это означало невозможность думать о чем-то, кроме дороги. И уж точно не о планах вернуть Шанал. Но, едва войдя в дом, он вспомнил, как и с кем вернулся сюда в последний раз.

На столике в холле лежала записка от уборщицы:

«Я повесила подвенечное платье, которое лежало на полу в гостевой спальне, в гардеробе. Пожалуйста, сообщите, если потребуется сдать его в химчистку.

«.

Рейф насмешливо улыбнулся. Хотел бы он видеть лицо его чудаковатой уборщицы при виде маленького сюрприза.

Он вошел в гостевую комнату, чтобы посмотреть на платье. Оно висело во всей своей элегантной красоте, и слои шелковой пены почти заполняли большой гардероб. Но сейчас, когда Шанал не носила его, оно потеряло значительную долю своего очарования. Теперь оно было всего лишь миленьким платьицем, к которому пришито чересчур много стразов. Хочет ли она получить платье вместе с изящными туфельками, стоявшими под ним?

Волна бессильной ярости нахлынула на него, заставив стащить платье с вешалки и швырнуть на пол. Он едва сдерживался, чтобы не зарычать, полный отвращения ко всей этой ситуации. Облегчение будет временным, а воплями проблемы не решить. Шанал предпочла уехать с Бертоном. Да, между ней и Бертоном были тревожные подводные течения, не нужно быть психологом, чтобы это понять. То, чего они не высказали в его присутствии, куда интереснее того, что сказали.

Но как узнать правду? У Бертона явно какая-то власть над Шанал. Должна быть власть. Или он ошибается? Может, просто предпочитает верить этому, иначе придется признать, что Шанал использовала его, просто чтобы выяснить отношения с женихом.

Но он безжалостно выбросил эту мысль из головы, прежде чем она успела пустить корни.

Она не такая. По крайней мере, никогда не была такой за все те годы, что он ее знал. Кроме того, Этан прекрасно разбирается в людях и не назвал бы абы кого своим лучшим другом, особенно если бы Шанал использовала людей, зайдя так далеко, чтобы переспать с ним просто ради достижения цели. Кроме того, когда они целовались и впервые занимались любовью, ее окружала аура невинности. Такого не подделать.

Рейф захлопнул дверцу гардероба и выскочил из комнаты. Он обязательно докопается до истины!

Шанал сунула ручку за ухо и потерла глаза. Работа допоздна в лаборатории, где она снова и снова проверяла результаты последнего генетического эксперимента по повышению урожайности одного из сортов винограда, не могла успокоить ее нервы или ослабить удушливую петлю стресса.

Она отодвинула кресло от стола и уставилась в окно. В темноту, лежавшую за окном. Символ ее жизни, вернее, будущего…

Она вздрогнула от дурного предчувствия.

Когда Бертон вечером во вторник отвез ее в родительский дом, она очень устала и не хотела ни о чем говорить. Но среди ночи услышала, как мать встала и ходит по дому, и пошла к ней. Шанал все еще не могла избавиться от ошеломляющего, ужасного сознания собственной вины, возникавшего каждый раз, когда она видела мать с согбенными плечами, посеревшим от тревог лицом и сурово сжатыми губами. Это Шанал виновата в том, что мать не может уснуть, хотя страшно измучена заботами о больном муже. Все их проблемы можно было решить, сделай она единственное, что от нее требовалось, – выйти замуж за Бертона Роджерса.

Правда, ей предоставили второй шанс все исправить, хотя сделать это – означает убить все ее мечты и надежды. Но нужно идти до конца ради отца с матерью. Они делали для нее все. Дали все возможности. О да, она знала: все родители идут на это ради любимых детей. Рядом с любовью неизменно идут жертвы. Но как насчет ее любви к ним? Если можно сделать что-то, чтобы остаток жизни отца, будь это годы или месяцы, оказался таким же спокойным и беззаботным, как ее существование с самого дня рождения, она пойдет на все. Это так просто.

И так сложно.

Бертон был безупречно вежлив с тех пор, как привез ее домой, – это единственный термин, которым можно описать его холодную учтивость, с какой он приветствовал ее каждый раз, когда она приезжала на работу.

Она мельком увидела его отражение в оконном стекле. Он стоял у нее за спиной, словно мысли о нем помогли ему материализоваться здесь, в ее кабинете.

Она повернулась, готовая встретить его лицом к лицу.

– Ты дома уже неделю, – спокойно заметил он, но она видела, как на его лбу, у самых волос, пульсирует вена – верный признак крайнего недовольства. – Я думал, что к этому времени ты могла бы сделать какое-то усилие, чтобы обсудить нашу свадьбу.

– Я… Она осеклась. Что тут можно сказать?

– Я был более чем благоразумен, Шанал, дал тебе неделю, чтобы прийти в себя после твоего безрассудного поступка. Но думал, ты поймешь, что я не буду ждать вечно. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Назначь дату.

В его голосе звучала мрачная решимость, от которой по ее спине прошел озноб. Шанал подавила вздох.

– Двенадцатое сентября, – как можно тверже сказала она и, выведя на экран календарь, пролистала даты. – Но никакой помпы на этот раз. Все очень скромно.

– Превосходно, – кивнул он. – Я все устрою. Рад видеть, что ты пришла в чувство. Двенадцатое – идеальная дата. К тому времени я вернусь.