Книга Ходячие мертвецы. Падение Губернатора. Часть 2 - Джей Бонансинга

Из-за проблем с генератором или из-за несовершенства ксеноновых ламп яркий луч света, освещавший арену, начал моргать. Вспыхнули другие прожекторы – но и они светили неровно. В результате создавался эффект странного, тревожного киносеанса. Прожекторы моргали, и ветер, словно в замедленной съемке, гонял по заброшенной арене и пустым позициям ходячих, небольшие пыльные вихри и мусор.

Вот-вот должно было произойти событие эпохального масштаба, и каждый из пятидесяти зрителей, составлявших около восьмидесяти процентов населения города – в Вудбери уже собралось почти шестьдесят душ, – нетерпеливо ерзал на сиденье в ожидании зрелища. Ходили слухи, что этим вечером в ходе представления давно не появлявшийся на публике Губернатор обратится к горожанам с важной речью, и никто не хотел пропустить ее. Кое-кто пришел на арену, надеясь получить пресловутую поддержку, порцию ободрения от человека, который не бросает слов на ветер, следит, чтобы все работало как часы, и прикрывает им спины. Но время шло, назначенный час приближался, и настроение омрачалось. Как будто всеобщий страх перед живыми во время Века великих мытарств стал болезнью, заразной, как туберкулез, передающейся воздушно-капельным путем – посредством робких взглядов запуганных людей.

Еще через несколько минут – на часах было уже 21:05 – громкоговорители с оглушительным треском ожили.

– ДОБРЫЕ ЛЮДИ ВУДБЕРИ, – эхом разнесся над амфитеатром пропитый голос Руди Уорбертона, славного малого из Саванны, который применил свои навыки каменщика на строительстве баррикад. В словах чувствовалась высокопарность заранее продуманной речи, которую кто-то – может, даже сам Губернатор – явно подготовил и вручил ему пару минут назад. – ДАВАЙТЕ ТЕПЛО ВСТРЕТИМ НАШЕГО ЛИДЕРА, НАШУ ПУТЕВОДНУЮ ЗВЕЗДУ… ГУБЕРНАТОРА!

Раздались прохладные аплодисменты, послышалось несколько нестройных выкриков, но в первое мгновение на арене ничего не изменилось.

Лилли Коул сидела сбоку на первом ряду, прямо за сетчатым ограждением, рядом с Остином и грызла ногти от волнения. Поверх джинсовой куртки она набросила на плечи одеяло и не сводила глаз с дальних ворот, из которых Губернатор предпочитал выходить на арену.

Повисла неловкая пауза, и зрители снова начали перешептываться. Лилли остервенело обгрызала кожу вокруг ногтей. Несколько недель назад ей удалось избавиться от этой вредной привычки – как ни странно, примерно тогда же девушка узнала, что беременна, – но теперь эта напасть вернулась с новой силой. Пальцы девушки выглядели ужасно – неаккуратные, покрытые заусенцами. Она сунула руки под попу и глубоко вдохнула, силясь справиться с очередным приступом тошноты. Прядь каштановых волос упала ей на глаза.

Остин повернулся к ней и откинул локон у нее со лба.

– Все хорошо? – спросил он.

– Просто прекрасно, – ответила она, невесело улыбнувшись.

Они много раз обсуждали утреннюю тошноту, невзгоды первого триместра, спазмы и болезненные ощущения, но теперь все их разговоры сводились к невысказанным страхам. Нормальны ли эти симптомы? Не грозит ли ей потеря ребенка? Как обеспечить ей необходимое питание и дородовой уход? Сможет ли Боб о ней позаботиться? И главное опасение – сможет ли старый санитар принять роды, когда наступит время?

– Я просто хочу, чтобы он уже вышел, – пробормотала Лилли, слегка кивнув в сторону темной арки в северной части арены. – Неизвестность всех убивает.

Как будто по команде, словно ее слова достигли Губернатора, толпа стихла – воцарилась тишина, столь же пугающая, как горящий бикфордов шнур. В воротах появилась высокая тень.

Все головы повернулись на север, все глаза обратились к человеку, который медленно приближался к центру поля. На нем был привычный охотничий жилет, камуфляжные штаны и сапоги, но двигался он осторожно, ступал неуверенно, шаг за шагом, как будто недавно перенес инсульт. Рядом с Губернатором шел Руди, объявивший выход. В руках у него была небольшая картонная коробка, заляпанная грязью, и беспроводной микрофон. Зрителей поразила не черная кожаная повязка на глазу Губернатора и не множество шрамов и затянувшихся ран на его теле, прекрасно различимых даже издалека. Всех поразило отсутствие руки.

Филип Блейк остановился перед трибунами, взял у Руди микрофон, включил его и обвел взглядом толпу. В неровном серебристом свете прожекторов его лицо казалось совсем бледным, словно фарфоровым, а мерцание придавало ему сходство со злодеем из ночных кошмаров – с героем забытого немого фильма, движения которого были неестественно резки.

Руди удалился с поля, и голос Губернатора зазвучал из всех динамиков:

– ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, ЧТО В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ МЕНЯ НЕ БЫЛО С ВАМИ, – он сделал паузу и оглядел лица присутствующих. – ЗНАЮ, ВОЗНИК РЯД ОБЩЕСТВЕННЫХ НУЖД, С КОТОРЫМИ Я НЕ СМОГ ВАМ ПОМОЧЬ… ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ И ЗА ЭТО.

Зрители никак не отреагировали на его заявление, лишь несколько человек прочистили горло. Сидя на первом ряду в северном углу трибун, Лилли чувствовала, как людей вокруг нее обуревает тревога. В этом жутком мигающем свете состояние Губернатора почему-то казалось более серьезным.

– СКОРО МЫ ВОЗОБНОВИМ НАШИ ИГРЫ, – продолжил он, нисколько не смутившись гробовой тишиной и напряжением, которое, казалось, спустилось на стадион, подобно туману. – КАК ВЫ, ДОЛЖНО БЫТЬ, ЗАМЕТИЛИ, В ПОСЛЕДНИЕ ДНИ У МЕНЯ БЫЛИ ДЕЛА ПОВАЖНЕЕ.

Еще одна пауза – Губернатор снова обвел взглядом унылые лица горожан.

Лилли поежилась, хотя и было довольно тепло – влажный ночной воздух пах паленой резиной. Ее захлестнуло волной необъяснимого ужаса. «Надеюсь, он справится, ведь он нужен нам, нам нужен лидер, нам нужно, чтобы он снова был Губернатором», – думала она. Лилли подняла воротник. Внутри нее бушевали противоречивые чувства. Она сопереживала Губернатору, презирала и ненавидела чертовых ублюдков, которые сотворили с ним такое, но в глубине души непрерывно, неустанно сомневалась.

– КАК ВЫ ЗНАЕТЕ, В ГОРОД ДАВНО НЕ ПРИХОДИЛИ НОВЫЕ ЛЮДИ, – Губернатор глубоко вдохнул и сделал паузу, словно справляясь с приступом боли. – ПОЭТОМУ НЕДАВНО, КОГДА У ВОРОТ ОКАЗАЛАСЬ НЕБОЛЬШАЯ ГРУППА ВЫЖИВШИХ, Я ПРИШЕЛ В ТРЕПЕТ. Я РЕШИЛ, ЧТО ОНИ ТАКИЕ ЖЕ, КАК МЫ… ЧТО ОНИ БЛАГОДАРНЫ СУДЬБЕ ЗА СВОЮ ЖИЗНЬ… ЧТО ОНИ РАДЫ ВСТРЕТИТЬ ДРУГИХ ВЫЖИВШИХ… НО ВСЕ БЫЛО ИНАЧЕ, – он немного помолчал, ожидая, пока затихнет эхо его слов. – МИР ПОЛОН ЗЛА… И ЭТО НЕ ТОЛЬКО ЖУТКИЕ МЕРТВЕЦЫ, ОСАЖДАЮЩИЕ ВСЕ ПОДСТУПЫ К ГОРОДУ.

Он бросил краткий взгляд на картонную коробку, стоящую у его ног. Лилли не могла понять, что внутри – может, какая-нибудь иллюстрация его слов? – и от этого ей было не по себе. Интересно, еще кого-то на трибунах пугала эта влажная, заплесневевшая, заляпанная кровью коробка? Еще хоть кто-нибудь понимал, что ее содержимое могло навсегда изменить жизнь горожан?

– СНАЧАЛА Я НЕ ПОНЯЛ, НА ЧТО ОНИ СПОСОБНЫ, – продолжил Филип Блейк, смотря на верхние ряды. – Я ПОВЕРИЛ ИМ – И ЭТО СТАЛО УЖАСНОЙ ОШИБКОЙ. ИМ НУЖНЫ БЫЛИ ПРОДУКТЫ, В КОТОРЫХ У НАС НЕТ НЕДОСТАТКА. ОНИ ЖИВУТ В ТЮРЬМЕ ПО СОСЕДСТВУ. ОНИ УВЕЛИ С СОБОЙ ГЛАВУ НАШЕЙ ОХРАНЫ – МАРТИНЕСА. ПОЛАГАЮ, ОНИ ХОТЕЛИ ОБЪЕДИНИТЬ ОБА ЛАГЕРЯ И ВЫБРАТЬ БОЛЕЕ БЕЗОПАСНОЕ ДЛЯ ЖИЗНИ МЕСТО ИЗ ДВУХ.