Книга «Возвращение чудотворной» и другие рассказы - Монахиня Евфимия

Впоследствии Жохову еще не раз приходилось слышать и читать о «даре Владыки Нафанаила». О нем упоминалось и в дореволюционном сборнике «Православные русские обители», и в «Н-ских Епархиальных Ведомостях», и в местных краеведческих сборниках. Однако никто из Н-ских историков и краеведов не сообщал о том, что произошло с этой святыней после того, как летом 1920 г. собор был закрыт, а вскоре и разрушен. Он не числился среди экспонатов местного краеведческого музея. И в то же время не имелось свидетельств о том, что Крест был уничтожен. Некоторые исследователи, ссылаясь на воспоминания старожилов Н-ска, утверждали, будто «дар Владыки Нафанаила» после закрытия собора был передан в Свято-Лазаревскую церковь, где в послереволюционные годы служил священник-обновленец Григорий Талалаев, печально известный своими славословиями в адрес богоборной советской власти и доносами, стоившими жизни многим из его собратьев по сану и даже самому епископу Н-скому Агафодору. А потому (до поры) пользовавшийся покровительством большевиков, которые вполне могли дозволить ему забрать «дар Владыки Нафанаила» в свой храм… Однако кто мог доказать, что это правда? Ведь все очевидцы закрытия собора уже давнымдавно умерли. Что до самого Григория Талалаева, обновленческого «епископа Н-ского», то, когда советская власть перестала нуждаться в его услугах, он разделил судьбу тех, кого когда-то обрек на смерть… А Крест Владыки Нафанаила бесследно канул в никуда.

Но теперь Жохов начинал догадываться, что могло с ним произойти. Парень, принесший Крест в антикварную лавку, судя по его виду, был рабочим. Возможно, он что-то ремонтировал в Свято-Лазаревской церкви. И случайно нашел там Крест, припрятанный в некоем укромном месте… или все-таки украл его? Впрочем, разве это так важно? Куда важнее другое – Крест Владыки Нафанаила теперь принадлежит ему, антиквару Борису Жохову.

В этот миг Жоху вдруг снова вспомнился покойный Яков Ефимовский. Интересно, что бы сказал старик, узнав об его удаче? Впрочем, он наверняка заявил бы что-нибудь вроде «неправдой жить – Бога гневить». Или – «с чистой совестью безмятежно спится». Да, сколько лет уже прошло, как совестливый Ефимовский безвременно опочил вечным сном… А те, кто его убил, до сих пор живут припеваючи и не терзаются пресловутыми угрызениями совести. Так что старые поговорки – это лишь красивые, но лживые слова. И глуп тот, кто верит, что должно жить по совести и Божьей правде. Как жил и верил старик Ефимовский.

Итак, Крест Владыки Нафанаила теперь в его руках. Сколько же он сможет за него выручить? Ведь наверняка найдется немало желающих заполучить в свои руки столь ценную реликвию. Например, нынешний настоятель Ионинского монастыря, игумен Георгий. Судя по тому, какими темпами он ведет реставрацию своей обители, у него имеются немалые денежки или богатые благотворители. Так неужели отец игумен не раскошелится, чтобы приобрести некогда главную святыню своей обители? А уж антиквар Борис Жохов своего не упустит. Недаром же он прозывается Жохом…

Жохов еще раз внимательно осмотрел Крест. И заметил, что в одном месте его половинки скреплены шурупом, а в другом – и вовсе сапожным гвоздем. Разумеется, шуруп и гвоздь следовало заменить на что-то менее подозрительное. Иначе сведущий человек сразу поймет, что Крест сохранился не в первозданной целости. Его уже вскрывали, причем весьма грубо. И потому мощей там может не оказаться. А ведь именно в них и заключалась главная ценность «архиерейского дара».

Жохов аккуратно извлек шуруп и гвоздь. Медные половинки Креста разошлись и из-под них на стол посыпалась труха. Еще миг – и одна из них отделилась от другой… А Жох изумленно уставился на то, что предстало его глазам. Такого ему еще не приходилось видеть никогда!

* * *

Борис Жохов был весьма опытным антикваром. И ему не раз доводилось вскрывать старинные Кресты-мощевики. Поэтому он наперед знал, что увидит внутри медного чеканного футляра кипарисовый Крест со специальными углублениями для частиц мощей, залитыми воскомастикой. Однако сейчас перед ним лежал простой Крест из потемневшего от времени, трухлявого на вид дерева. И никаких признаков мощей!

А он-то радовался, что так ловко одурачил глупого работягу, купив у него за бесценок бесценную реликвию. Но вместе этого сам оказался в дураках. Только вот кто же перехитрил его? Некто неизвестный, неведомо когда и зачем подменивший Крест-мощевик обыкновенным деревянным Крестом? Или обновленческий «епископ» Григорий Талалаев? А может, все было гораздо проще? И еще в восемнадцатом веке какие-то жохи обманули простодушного Владыку Нафанаила, ловко продав ему под видом Крестамощевика – Крест без частиц мощей? Но, как бы то ни было, тем плутом, который, по поговорке, «наскочил на тройного плута», оказался именно он, Борис Жохов. А он уже было подсчитывал барыши, которые получит, продав «дар Владыки Нафанаила» настоятелю Ионинского монастыря… Однако вместо этого, как говорится, остался на бобах. Дернула же его нелегкая купить у работяги этот Крест! Право слово, лучше бы он этого не делал! Куда же теперь его девать?

* * *

Пока Жохов раздумывал над этим, в его лавку нагрянул очередной посетитель. Это был собственной персоной Н-ский бизнесмен Анатолий Дубов, которого друзья звали Толяном, а враги презрительно величали «Дубом». Не так давно оный Толян по пьяни угодил в автокатастрофу, в которой уцелел лишь чудом. После этого он, доселе не веривший ни в Бога, ни в лукавого, вдруг сделался необычайно благочестивым, освятил и увешал образками свою новую иномарку, и принялся благотворить местным храмам и обителям, впрочем, не особо щедро… Между прочим, за это время Толян успел купить у Жоха по дешевке несколько икон-«подокладниц»[9] начала ХХ века – судя по всему, кому-то на подарки. Поэтому держался с ним, как с давним приятелем.

– Слушай, Борь! – обратился он к антиквару. – У тебя нет чего-нибудь такого… этакого? Короче, тут один батек меня к себе в гости зазвал. Вот и я хочу ему презент сделать. Что-то старинное. Только, чтобы не очень дорогое, а так…

И тут Жохова осенило. А что, если продать «архиерейский дар» Толяну? Да еще и наплести ему с три короба всяких небылиц про необыкновенную древность и ценность сего Креста. И под этим предлогом содрать с него подороже. Дубов не зря прозывается «Дубом». У него просто-напросто не хватит ума понять, что Жох его дурачит…

– А как тебе вот такое? – спросил Жохов, с видом заговорщика извлекая из-под прилавка злополучный «дар Владыки Нафанаила». – Крест с частицами мощей двадцати Святых и Древа Креста Господня. Большая редкость! Вдобавок, очень старинный. И всего-то за десять тысяч. По старой дружбе. Ну как? Берешь?

– Дорого, – заявил Толян, исподлобья поглядывая на антиквара.

– Да ты что! – возмутился Жохов. – Это же серебро с позолотой! Семнадцатый век! Уникальная вещь! Архиерейский дар, между прочим…

Однако Толяна не зря прозвали «Дубом». Ибо во всем, что не касалось, так сказать, «зелени», он был туп, как оное дерево. Поэтому слова «семнадцатый век», «архиерейский дар» и проч., являлись для него пустым звуком. Вдобавок, он крайне неохотно расставался со своими нежно любимыми денежками. Так что упорно продолжал твердить «дорого» до тех пор, пока Жохов, утомленный затянувшимся торгом, наконец не махнул рукой и не произнес тоном человека, безмерно уставшего от длительной и безнадежной борьбы: