Книга Демоны Антарктоса - Джереми Робинсон

— Четыре всадника, — сказала Уитни. Так отец называл кегли, расположенные по сторонам от центра.

Девушка, забыв о том, что на нее смотрят, взяла второй шар. Три кегли справа с треском взмыли в воздух.

— Проклятье, — пробормотала она.

Быстро прицелившись, она сделала третий бросок, направив мяч прямо по центральным стрелкам. Он ударил в оставшуюся кеглю и сбил ее. Идеальная десятка.

Уитни повернулась и оказалась лицом к лицу с Джеймсом. Он улыбался.

— Неплохо, — сказал он, наклонился и нажал на кнопку, чтобы восстановить позицию.

Когда кегли заняли свои места, Джеймс зацепил пальцами подкатившийся снаряд, отошел назад и опустил руки вдоль тела. А потом метнул шар и сбил восемь кеглей. Оставшиеся девятая и десятая покачнулись, но устояли. Одна из них была центральной, а вторая — последней слева. Сложная ситуация.

Президент послал второй шар в правую часть центральной кегли, и она полетела назад и налево, сбила вторую, и обе упали в корзину.

Джеймс повернулся к Уитни и победоносно улыбнулся.

— Показательные выступления, — прокомментировала она.

— Я не люблю проигрывать, — ответил Джеймс.

Уитни надавила на кнопку, чтобы вернуть кегли на позицию, встала на место президента, а он сел у нее за спиной. Держа шар, Уитни ощущала его вес, гладкую поверхность, крутанула его. Затем подняла к подбородку, прицелилась, сделала шаг вперед, и снаряд покатился по дорожке. Сначала возникло ощущение, что он сильно отклонился от цели, но в следующее мгновение шар изменил направление движения и ударил в центральную кеглю под небольшим углом, заставив остальные резко взлететь в воздух. Когда стук затих, оказалось, что Уитни сбила все до одной.

Она повернулась к президенту.

— Я тоже не люблю проигрывать.

Джеймс захлопал в ладоши.

— Высший класс, юная леди!

Уитни уселась рядом с президентом на скамейку из эры семидесятых, придававшую этой части комнаты традиционный вид зала для боулинга.

— Может, скажете мне, что здесь происходит?

Джеймс провел рукой по волосам.

— Дело в том, что длительное молчание обнаруживает слабости людей… или, как в вашем случае, их сильные стороны. Теперь я знаю, что вы решительны, изобретательны и у вас есть характер…

— И?

— А еще вы нетерпеливы. — Он улыбнулся. — Мисс Уитни, я президент Соединенных Штатов. Самое долгое молчание, которое кому-либо удалось выдержать в моем присутствии, длилось пять минут. А вы… только что выбили девятнадцать очков за четыре минуты. — Он громко рассмеялся.

— Не сочтите мои слова неуважением, сэр, но в данный момент четыре минуты молчания, даже при том, что мы играли в боулинг, — серьезная трата времени.

— Вы совершенно правы, мисс Уитни. К несчастью, вашему отъезду мешают определенные обстоятельства. Так что, боюсь, нам придется немного подождать. К тому же, если я приму решение передать судьбу страны в ваши руки, я должен вас хотя бы чуть-чуть узнать. — За добродушной интонацией президента скрывалась озабоченность.

— Да, сэр, — сказала она, вспомнив, кто перед ней. Но встретилась с ним глазами, и напряжение отступило. — Сэр, я была бы вам очень признательна — по меньшей мере, — если бы вы сказали мне, что вам нужно от доктора Кларка и почему требуется моя помощь, чтобы его отыскать.

Президент встал и направился в кухню.

— Разумеется, вы наверняка озадачены не меньше мухи, попавшей в паутину к пауку. — Он открыл холодильник, достал бутылку воды и бросил ее Уитни. — Разумеется, в моих словах нет ничего метафоричного. Вернитесь к своим друзьям…

Уитни оглянулась на Райта, Круза и Феррел, по-прежнему сидевших на своих местах.

— …а я расскажу вам, что происходит, — продолжил он. — И тогда мы сможем вывести вас, ребята, на старт.

Глава 22

Президент опустился в бархатное кресло напротив Уитни и так стиснул переплетенные пальцы, что побелели костяшки. Игривый тон исчез. А сам он будто стал меньше ростом. Казалось, силы его на исходе.

Какая тяжесть должна лежать на душе у этого человека, пожалуй, самого влиятельного в мире! Ведь если кого-то можно обвинить в недальновидности и бездействии, повлекших за собой смерть миллионов граждан, так это его. Потеря сорока штатов из пятидесяти едва не сломила его дух.

Голос президента сорвался, когда он заканчивал рассказ о глобальных разрушениях. Слушая все это снова, Уитни осознала, насколько тяжело их положение.

— …И поскольку сцену покинули Канада, Япония и большая часть Европы, боюсь, что нам предстоит иметь дело с огромным количеством врагов. — Президент покачал головой.

— Но почему все это произошло? — спросила Уитни. — Я не понимаю. Метеорит? Вулкан?

— Насколько мне известно… — Президент посмотрел на Райта. — Поправьте меня, если я ошибусь.

Райт кивнул.

— …толщина земной коры на континентах в среднем равняется двадцати милям; под океаном — около шести. Забудьте все, что вы знаете про тектонические пласты, мы говорим про земную кору в целом. Это несколько отдельных плит; они соединены между собой и плавают на мантии Земли, которая до самого ядра состоит из расплавленных слоев. Иными словами, мы все дрейфуем по морю лавы, мисс Уитни. Иногда кора сдвигается. Эту теорию впервые выдвинул доктор Чарлз Хэпгуд в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году. Он предположил, что земная кора пережила несколько смещений, и среди доказательств привел пример: в Сибири обнаружили мамонта, который замерз так быстро, что во рту у него остался пучок травы.

— Примерно то же самое произошло с моим родным городом, — сказала Уитни, вспомнив Портсмут и свою подругу Синди.

Она мрачно подумала, что, возможно, через пять тысяч лет какой-нибудь археолог найдет их и узнает, что они ели.

— Другими доказательствами являются кораллы, обнаруженные на Ньюфаундленде, а также тот факт, что в пятистах милях от Северного полюса росли кипарисы. Кроме того, и об этом вам прекрасно известно, в Антарктиде найдены свидетельства, доказывающие правоту доктора Хэпгуда. Окаменевшие папоротники, пни деревьев, даже останки динозавров. Все это указывает на то, что когда-то мир был совсем другим, причем тектонический сдвиг не может служить исчерпывающим объяснением данному явлению. Более того, есть кое-что еще…

Уитни, от волнения подавшись вперед, сидела на самом краешке стула. Пока ничего нового для себя она не услышала, но впервые теория была преподнесена как реальность, не вызывающая сомнений.

— У нас есть карта, — сказал президент. — Правда, не целиком, отдельных частей не хватает, но для наших целей она годится. На ней очень четко показана береговая линия и большая часть внутренней территории Антарктиды, но…