Книга Ганнибал. Бог войны - Бен Кейн

«От руки Гая Лициния Столона, агента Луция Вибия Мелито и Юлия Темпсана в Регии…»

Письмо было не от Луция.

«Приветствую Аврелию, супругу Мелито…»

Ее глаза поспешили вперед, пропуская любезности. Перед ней запрыгали слова «наблюдая за погрузкой на корабль», «железные слитки» и «веревка оборвалась». Охваченная страхом, она читала дальше. Столон писал, что ее муж тяжело ранен. Врач диагностировал раздробление таза, множественные переломы ребер, перелом обеих ног и руки, но наибольшие опасения вызывало повреждение головы.

«В течение нескольких часов после несчастного случая он почти не приходил в сознание. А очнувшись, похоже, не имел представления, кто он такой и где находится».

Аврелии стало плохо, и она из последних сил дочитала письмо. Оно заканчивалось попыткой утешения и заверениями, что будет сделано все возможное для ухода за Луцием. Ей следует сохранять спокойствие, молиться, особенно Эскулапу, и ждать новых известий.

Аврелии потребовалось какое-то время, чтобы собраться с силами, прежде чем она впилась глазами в посланника.

– Когда вы отправлялись, мой муж был еще жив?

– Да, госпожа.

– Сколько дней прошло с тех пор?

– Четыре. Можно было послать письмо по морю, но погода стояла неблагоприятная.

Тогда Аврелия заметила усталые морщины на его лице и въевшуюся в кожу грязь на открытых участках тела. По-видимому, он скакал, как демон, и много раз менял коня. Его следует щедро наградить, рассеянно подумала она. Четыре дня… Для человека с такими серьезными повреждениями это очень много. Глаза Аврелии обратились на Темпсана, и она увидела, что мужчина тоже все знает.

– Может быть, он уже умер, – сказала она ничего не выражающим тоном.

– Не будем так думать, моя госпожа, – посоветовал тот. – Луций – молодой человек, в расцвете сил. Потребуется время и помощь богов, но он еще может поправиться.

Аврелия кивнула, стараясь поверить ему, однако внутри ее охватил ужас, что Луций мертв, как и ее мать. Ей захотелось обнять Публия, ощутить на щеке его теплое дыхание, знать, что хотя бы сын с нею. И было очевидно, что еще нужно сделать.

– Утром я отправлюсь в Остию, где сяду на корабль в Регий, – услышала она голос Темпсана. – На прошлой неделе справили Корабль Исиды, так что ветер будет попутный.

– Хочу поехать с вами, – сказала Аврелия.

Темпсан разинул рот. Когда он пришел в себя, на его лице появилось отеческое сочувственное выражение.

– Не могу одобрить этого решения, моя госпожа. Через девять дней ты должна устроить поминальный пир по вашей матери. Кроме того, муж не одобрил бы твой отъезд из Рима.

– Мне нужно быть рядом с ним.

– Твоя преданность достойна восхищения, моя госпожа, но путешествие по морю слишком опасно. Непогода потопила немало кораблей. В водах близ Регия могут оказаться сиракузские и даже карфагенские корабли. В твоем положении поездку стоит отложить.

Аврелия стала настаивать, но Темпсан не принял ее возражений.

– Горе затуманило твою рассудительность, моя госпожа. Тебе пора вернуться домой к сыну. Нужно отдохнуть и поспать. Я зайду утром, перед отъездом.

У женщины не было сил спорить.

– Ладно, – прошептала она.

– Мама, мама! – закричал Публий, как только Аврелия вышла из ларария во двор.

Он играл у фонтана в центре, а Элира рядом бдительно наблюдала за ним. Молодая женщина видела сына мельком после возвращения с похорон, но оставила его под присмотром рабыни. Ей требовалось время, чтобы попытаться смириться со смертью матери и известием о Луции. Однако в данном случае деваться было некуда. Публий подбежал, протягивая ручки, и она остановилась, чтобы поднять мальчика, радуясь, что его невинность не позволит ему заметить ее фальшивую улыбку.

– Привет, мой милый.

– Пойдем, поиграем, – предложил он.

Она уступила.

– Что мы будем делать?

– Плескаться в воде.

Это была одна из его любимых игр. Простое удовольствие, которое Публий получал от игры у края фонтана, и бесконечное повторение его требований – обрызгать ему руки и плечи и иногда попасть на лицо – заняли все внимание Аврелии. Было хорошо не думать о матери, о Луции и чем-то еще, кроме того, что забавляло сына. Удовольствие вскоре прервал появившийся привратник. На краю двора, не решаясь нарушить домашнюю идиллию, топтался здоровенный фракиец, купленный Луцием после их переезда в Рим. В конце концов Аврелия уже не смогла не замечать его.

– Публий, успокойся на минутку… Кто там, в дверях? – спросила она. – Еще один заезжий предсказатель, желающий продать свое вранье? Или кто-то намеревается сбыть в Риме изысканные благовония?

– Нет, госпожа, – промямлил он.

– Кто же тогда?

– Не говорит.

– В таком случае гони его прочь!

– Он н-настаивет. – Фракиец запнулся. – Просит позволения поговорить с вами, госпожа. С Аврелией, дочерью Гая Фабриция.

Хозяйка повернула голову, чтобы увидеть пришельца. Мало кто в Риме знал имя ее отца.

– Что еще?

Раб беспомощно пожал плечами.

– Ничего, госпожа.

Не было смысла дальше расспрашивать привратника.

– Пусть войдет. Обыщи, нет ли у него оружия, и приведи ко мне.

– Хорошо, госпожа. – Фракиец уже удалялся.

– Пора снова поиграть с Элирой, мой милый. Иди, разыщи ее. Я скоро вернусь.

Мать запечатлела на головке Публия поцелуй и прошла в таблинум. Там она могла найти уединение. Аврелия походила туда-сюда, гадая, кто может быть визитер, знающий ее семью. И с внезапным страхом подумала о Фанесе, ростовщике, о котором говорила мать. До Канн он превратил их жизнь в мучение. Она отогнала эту мысль. У него бы не хватило мужества прийти сюда. Тем не менее Аврелия испытала облегчение, увидев, что за фракийцем следует не Фанес. У него была такая же смуглая кожа, но его черные волосы были короткими и курчавыми, а не намасленными колечками. Она не узнала его. Взяв себя в руки, Аврелия встала рядом с ларарием и попросила домашних богов позаботиться о ней. Фракиец остановился в нескольких шагах.

– У него был нож, госпожа, но он довольно легко его отдал. Больше ничего, кроме кошелька.

Аврелия кивнула.

– Оставайся здесь.

Раб отошел в сторону, позволив визитеру пройти. Тот вежливо поклонился.

– Я имею честь обратиться к Аврелии, дочери Гая Фабриция?

– И жене Луция Вибия Мелито. Да. Кто вы?

Он взглянул на нее темно-синими осторожными глазами.

– Мое имя Тимолеон. Я афинский купец.