Книга Морские тайны древних славян - Сергей Дмитренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И в Европу широкой рекой потекло золото. С 1521 по 1530 г. в Испанию ежегодно ввозилось 5 т золота, 148 кг серебра. С 1531 по 1545 г. также ежегодно в Старый Свет прибывало из Америки 15 т золота и 86 т серебра. С 1550 года и все последующие годы Европа принимала по 7 тысяч тонн серебра. Европейские страны разбогатели неимоверно. Цена на драгоценные металлы упала. Тогда Европа обратила свои взоры на другие государства, стала с ними торговать. Но игра шла не на равных — богатый в торговле всегда имеет преимущество, поскольку может платить любую цену и продавать за любую цену. Поэтому Индия, арабские страны быстро залезли в колоссальные долги и были порабощены экономически.
Иван Грозный не попался „на удочку“ европейских правителей. Россия замкнулась в себе — это был первый „железный занавес“. Новгород попробовал не согласиться с действиями государя, сделал попытку отделиться от Московии и тут же был наказан. Иностранцы писали, что разгром Новгорода начался с массового избиения духовенства на площади, что царские приспешники не оставили в городе ни одной иконы, ни колоколов, ни церковной утвари. Всей Европе сообщили: в Новгороде убито ни много ни мало 700 тыс. человек!
И все это неправда. В Новгороде были казнены 379 человек, большинство их которых — купцы. Вместо них царь послал на берега Волхова своих верных купцов — московских. Грозный казнил торговых людей, потянувшихся за якобы дешевым европейским серебром и золотом, не сознавая того, что сами лезут в кабалу. То есть государь пресек раскол России. Жестоко пресек? Конечно. Но не будем забывать, что Псков был прощен и казней там не было. А также не будем забывать, что за время царствования Иоана IV казнили народу меньше, чем за одну (!) знаменитую Варфоломеевскую ночь во Франции. И, в отличие от „просвещенной“ Европы, в России не было ни страшной инквизиции, ни кровопролитных религиозных войн. Поэтому еще один историк — игумен Алексий (Просвирин) — делает вывод: „„Режим Грозного“ был одним из самых мягких режимов в тогдашней Европе“. Многое говорит за то, что царь всея Руси не хотел править силой. Но, как говорится, обстоятельства были сильнее его».
Конечно, историки не оставили без внимания и семибрачие царя как пример «разнузданности». Но сколько бы раз ни был женат царь Иоанн Васильевич, это не имеет никакого отношения к россказням о его жестокости.
Возможно, сказано слишком категорично о «россказнях о жестокости», но во всяком случае многие факты «душегубства» царя опровергаются не менее вескими доказательствами.
«Иоанн не обольщался, — пишет митрополит Иоанн, — в ожидаемой оценке современниками (и потомками) своего труда, говоря: „Ждал я, кто бы поскорбел со мной, и не явилось никого; утешающих я не нашел — заплатили мне злом за добро, ненавистью — за любовь“.
Иоанн Грозный оказался еще и пророком» (Ершов М. Оправдание Иоанна Грозного//Калейдоскоп, 2000, № 34, с. 5).
«Это плоскодонное парусно-гребное судно восточных славян VI–XIII вв., промежуточное по размерам между челном и ладьей. Струги вмещали до 10–12 человек и использовались для перевозки людей и грузов по рекам и озерам. Имели весла и съемную мачту с небольшим прямым парусом, который ставили при попутном ветре, и приспособления для транспортировки волоком. Строились по той же технологии, что и челны. Позднее стругами стали называть крупные речные грузовые суда типа барок, имеющие полную наборную конструкцию корпуса, оснащенные мачтой с парусом и 10–12 парами весел. Их длина составляла 20–45 м, ширина — 4—10 м. Для защиты груза от непогоды иногда устанавливалась лубяная кровля, а для защиты знатных пассажиров — каюты (чердаки). В XVII в. небольшие струги использовались для защиты речных торговых караванов от разбоя, вооружались легкими пушками (басами) и вмещали 60–80 стрельцов.
Хлебный струг
Струг на Волге, идущий бечевой
В конце XVII в. струги широко использовались Петром I для перевозки войск, техники и провианта при осаде крепостей Нарва (около 600 единиц) и Азов (около 1200 единиц). Известны следующие типы стругов: палубный, светличный, подъемный, мыльный, морской, чердачный, адмиральский, дворцовый (последние два были украшены богатой резьбой и предназначались для речных путешествий высокопоставленных особ)» [84].
«Несамоходное речное деревянное судно типа барки, применявшееся до конца XIX века для сплава леса, дров и строительных материалов в низовье реки Волги. Беляны строили плоскодонными, беспалубными, не применяя металл. Продольная прочность обеспечивалась лесом, погруженным на судно. Использовались одну навигацию и продавались на слом. Длина 30–60 метров, грузоподъемность до 1000 тонн и более» [84].
«Парусное грузовое судно, распространенное в конце XVIII — начале XIX веков в бассейне Волги и на Каспийском море. Мачта высотой 20–30 метров несла большой прямой рейковый парус, позволявший за день проходить с грузом 60–80 км по течению и до 30 км против течения. При штиле или встречном ветре расшиву тянули бурлаки. Корпус расшивы украшался богатой резьбой и живописью. Длина 30–50 м, ширина 10–12 м, высота борта до 2,7 м, осадка 1,2–1,8 м, грузоподъемность 100–500 т и более. Расшивы меньших размеров, так называемые мангышлакские (длина 17–23 м, ширина 5–6,5 м, осадка до 3 м, грузоподъемность 100–200 т, экипаж 5–8 человек), использовались на Каспийском море для транспортных целей и рыбной ловли. В середине XIX века расшивы были вытеснены паровыми судами» [84].
Модель беляны (конец XIX— начало XX в.)
Расшива и тихвинка
Плинию уже кое-что известно о Балтийском море: он ссылается на сообщения моряков, плававших до Кимврского мыса, когда говорит, что далее к востоку лежит скифская страна и «чрезвычайно влажные и обледенелые пространства».
Кроме того, рассказывает о том, как один из посланцев Нерона за янтарем (ок. 65–67 гг.) проехал через всю Центральную Европу, прежде чем добрался до устья Вислы и района добычи янтаря у современного Земландского полуострова в Прибалтике. Это явилось «открытием» Балтийского моря, о существовании которого ни финикийцы, ни греки, ни римляне до этого не знали, как убедительно показал еще в конце прошлого века Карл Мюлленгоф (Mullenhoff).
