Книга Тайна Марии Стюарт - Маргарет Джордж

Обычно дети ели самостоятельно под присмотром сиделок и камеристок. Однако сегодня королева распорядилась, чтобы они отобедали вместе с ней в ее собственных покоях. Они послушно собрались в гостиной, где поставили стол с хрустальными бокалами и золотыми тарелками для детей, которые могли позволить себе такую роскошь: самой Марии, Пышки, Фламины, Мэри Битон и Мэри Сетон, Франциска и Елизаветы. Мария немного жалела Франциска, которого со всех сторон окружали девочки; Робу в лесу жилось гораздо легче.

– Прошу к столу, – пригласила королева, бесстрастно глядя на детей, собравшихся в комнате, и как будто пересчитывая их. Она снова была беременна; вскоре в детской появится новый младенец.

Королева всячески обхаживала Франциска и настояла на том, чтобы повязать ему салфетку. Потом, громко шелестя юбками, она устроилась на своем месте и стала наблюдать за трапезой. Мария почувствовала, что ее аппетит куда-то пропал.

– Мои дорогие дети, на лето мы переедем в замок Шамбор, – сказала Екатерина Медичи. – Как вы понимаете, это значит, что вам придется оставить здесь ручного медведя вместе с дрессировщиком. Но в Шамборе вы сможете выбрать себе гончих на псарне.

Франциск стукнул кулаком по столу.

– Я хочу медведя! – заявил он. Недавно подаренный ручной медведь, которого он назвал Юлием, был любимцем Франциска. Но теперь взгляд матери окутал его, словно грозовая туча, и он замолчал.

– Кроме того, мы должны подготовиться к встрече долгожданного посольства. К нам прибывает королева-мать из Шотландии. – Она покосилась на Марию. – Да, моя дорогая: ваша мать приезжает во Францию!

* * *

В течение следующих нескольких месяцев Мария готовилась к визиту. Как славно будет снова увидеть ее дорогую мать! Это казалось ответом на молитвы семилетней девочки, потому что каждый вечер после приезда во Францию она прибавляла к молитве горячую просьбу повидаться с матерью.

Мария усердно трудилась над латинскими текстами, запоминала французские стихи и изучала историю. Она приставала к своему лорду-хранителю Джону Эрскину, который остался с ней во Франции, с просьбами рассказать ей обо всем, что происходит в Шотландии. Он пытался объяснить текущие проблемы в отношениях с англичанами, но Мария большей частью ничего не понимала. Она понимала лишь одно: что скоро встретится с матерью.

Мария де Гиз высадилась во Франции летом 1550 года и привезла с собой нескольких шотландских лордов. Король Генрих II и королева Екатерина подготовили торжественный прием в Руане, а наставник Марии заставил ее выучить длинное официальное приветствие для ее матери. Но когда Мария, дрожа от волнения, вошла в зал, где ждала ее мать, она забыла свою речь и бросилась к ней в объятия.

Мария обняла ее так крепко, что жесткие нижние юбки королевы-матери угрожающе захрустели. Лишь тогда она поняла, что никого не обнимала от всей души с тех пор, как приехала во Францию.

– О, maman! – воскликнула она и к своему замешательству почувствовала, как ее глаза наполняются слезами. Мать гладила ее голову, прижимая ее к себе. Мария уже выросла ей до плеча, и ее слезы намочили корсаж, инкрустированный драгоценными камнями.

– Моя дорогая, любимая дочь. – Мария де Гиз взяла лицо дочери в ладони и приподняла ее подбородок. – Только посмотри, как ты выросла! Скоро мы уже не сможем называть тебя petite Reinette. – Она посмотрела на собравшихся придворных и добавила: – Скоро она будет достаточно взрослая, чтобы иметь свой королевский двор и назначать собственных чиновников.

Мария не могла понять, почему ее мать сказала это. Она была недостаточно взрослой даже для того, чтобы настоять на праве Франциска взять с собой ручного медведя при переезде в новый замок. Но она сжала руку матери и с обожанием посмотрела на нее. Даже слышать этот полузабытый голос казалось блаженством.

Мария де Гиз радостно встретила своих братьев. Потом они втроем пригласили маленькую королеву и стали обсуждать ее планы на будущее. Ее обучение под руководством кардинала продвигалось очень хорошо, и мать осталась довольна.

– Надеюсь, в следующем году вы начнете изучать греческий язык, – сказал кардинал. – Ваша латынь выглядит уже вполне прилично. Ты так не думаешь? – обратился он к сестре.

– Моя латынь недостаточно хороша, чтобы судить об этом, – возразила она. – Но, разумеется, нужно добавить древнегреческий, если ты считаешь, что она готова к этому. А ты, мой дорогой le Balafre, что ты думаешь о нашем положении?

Мускулистый герцог беспокойно ерзал на стуле; он явно не любил долго сидеть на одном месте.

– Думаю, мы должны выступить с предложением устроить для нее отдельный двор, как только это будет возможно. Но предупреждаю: король и королева предпочитают держать ее при себе.

– Я не хочу иметь отдельный двор, – внезапно вмешалась Мария. – Лучше я буду жить с королевскими детьми, особенно вместе с Франциском.

Ее мать удивленно распахнула глаза.

– О, так тебе нравится Франциск?

– Да. – Почему все задают ей этот вопрос?

– Это хорошо, очень хорошо, – сказал герцог. – Но помните: вам придется провести с ним остаток жизни. Когда вы станете немного старше, для вас будет лучше иметь собственную свиту и отдельное жилье.

– Но почему? И для кого это будет лучше?

– Для вас, дитя мое, – произнес кардинал. – Если Франциск видит вас каждый день, как будто вы приходитесь ему сестрой, то он может начать думать о вас как о сестре, а не как о будущей супруге.

– Но я буду скучать по нему! – Мария определенно не хотела иметь отдельный двор, где будет слишком много взрослых людей.

– Хорошо, мы посмотрим, – примирительно сказала ее мать. – Может быть, этого и не понадобится.

Когда они остались наедине, Мария де Гиз с удовольствием осмотрела жилье дочери. Она попросила Марию показать ей свой богатый гардероб, полки и сундуки с игрушками, миниатюрную резную мебель. Наконец она опустилась на один из детских стульев, нависая над ним, взяла Марию за руку и глубоко заглянула в глаза дочери.

– Теперь пора поговорить о действительно важных вещах, – посерьезнела она. Девочке оставалось лишь гадать, что мать имеет в виду.

– Да, maman?

– Нам нужно поговорить о твоей вере. Ты так же прилежна в ней, как и в твоих уроках? Вера имеет гораздо более важное значение.

– Да, maman. У нас есть священник, очень добрый и ученый человек…

– Тебе пора иметь личного исповедника. Я найду подходящего человека и прикреплю его к тебе… только к тебе. Ты понимаешь?

Мария начала было отвечать, когда заметила, какой усталой выглядит ее мать. У ее глаз собрались мелкие морщины, а улыбка больше не казалась легкой и непринужденной.

– Тебе тяжело, – наконец сказала она вместо ответа. – Что тебя так беспокоит?

– Жестокость этого мира, – ответила королева-мать после недолгого молчания. Она подумала о неблагодарности в награду за ее труды по освобождению шотландских пленников от каторжных работ на французских галерах. Как только Нокс и его приспешники оказались на свободе, они начали поливать ее грязью, устраивать нападки на ее религию и правительство.