Книга Рекрут - Владимир Васильев

Виорел сразу же ускорил шаг; Косте тоже ничего больше не оставалось, хотя он опасался, что напарник вновь отправит его погулять. Но Виорел не отправил. А когда они обогнули клумбу и свернули ко входу в домик, оказалось, что хозяин дожидается их внизу, перед узкой дверью.

Хетауцэ, смуглый мужчина среднего возраста, пристально поглядел на Костю. Хозяин мастерских был одет в светлые полотняные брюки и цветастую рубашку навыпуск. На ногах – легкие туфли с прорезями. Лицо у него было волевое, но с присущей дельцам и торгашам скользкой хитринкой. Еще Костя обратил внимание на то, что тонкие усики Хетауцэ были совершенно черными, а обрамляющая лысину поредевшая шевелюра – полуседой.

– Да говорите уж, – произнес Виорел. – При нем можно.

Хетауцэ покосился на высовывающегося в дверной проем вахтера Йорху, и тот моментально спрятался внутрь.

– Ну что, я дозвонился, – сообщил Хетауцэ. – Четверть я тебе к завтрашнему дню соберу. А насчет остального… Ты вроде домик хотел прикупить? Есть один на примете. Поехали, посмотришь?

Чуть позже Костя порадовался, что в тот момент догадался взглянуть Виорелу в лицо. Напарник за несколько секунд выразил богатейшую гамму чувств, но главным Костя счел расширившиеся и очень знакомо заблестевшие глаза.

Судя по всему, Хетауцэ предложил крайне неожиданный, но весьма интересный вариант.

– А товар? – на всякий случай уточнил Виорел.

– Товар я запер, – сказал Хетауцэ. – Ты меня знаешь, Вьйора, тут никуда ничего не девается. В городе потом заодно и пообедаем.

– Хорошо, – согласился Виорел. И сварливо добавил: – И кто ж вам нашептал, что я домик присматриваю?

Хозяин мастерских рассмеялся, запрокинув голову:

– Чайка на хвосте принесла! Слушай, Вьйора, пока экипаж приедет, может, поднимемся, пропустим по рюмочке? А? А то нехорошо как-то…

Виорел пожал плечами:

– Не вижу препятствий! Тем более Костя вашей амброзии еще не пробовал.

– О-о-о! – Хетауцэ немедленно поймал Костю за локоть и со свойственной южанам смесью горячности и доверительности принялся расхваливать свой семейно-эксклюзивный напиток, именуемый полузнакомым словечком «граппа». Насколько Костя мог судить, речь шла о чем-то живо напоминающем домашний малотиражный коньяк.

Поднялись на второй этаж. Вахтер за столом изо всех сил делал вид, будто происходящее его ну совершенно не интересует.

Кабинет Хетауцэ оказался небольшой захламленной комнатой, совершенно без всякого пафоса в обстановке. С апартаментами зервара на заставе и сравнивать было нечего. Стол хоть и большой, но видавший виды. Ничем не покрытый, весь в трещинах, царапинах и пятнах, как будто на нем то в ножички играют, то химические опыты ставят. По углам – ящики с каким-то слесарным хламом, полуразобранный портативный токарный станочек около окна, на стене, которая без окон, – грязноватый ковер, поверх которого развешена не шибко богатая коллекция холодного оружия (три кинжала, массивный топорик, короткое копьецо и слегка изогнутый длинный меч-карабелла). Коллекция имела совершенно не парадный вид, никто оружие регулярно не чистил и пыль с него не смахивал, однако с первого взгляда безошибочно чувствовалось: это не декор, это подлинное боевое железо, в свое время вдоволь испившее горячей живой крови.

Костю аж мороз по спине продрал, невзирая на жару и лето.

Чуть в стороне от стола, в глухом углу, стоял циклопический клепаный сейф с блестящими металлическими ручками на лицевой панели.

Стаканы Хетауцэ хранил в ящике стола – очень похожие на те, что Костя уже видел в гостинице-маакуте, то бишь толстостенные, мутного зеленоватого стекла. Из-под стола хозяин извлек и бочонок с краником – литров, наверное, на семь-восемь. Сверху бочонок был заткнут светлым выструганным чопом. Хетауцэ водрузил его на край столешницы, так, чтобы краник свисал чуть ниже, и по очереди налил в каждый стакан примерно до половины.

– Держи. – Виорел передал Косте один. – Вон, стул в углу добудь.

– Правильно, правильно, – не оборачиваясь, согласился с ним Хетауцэ. – Что там навалено – сними, да на пол, а стул давай сюда.

Сам Виорел уселся на точно такой же стул, явно предназначенный для посетителей, а потому свободный и уже стоящий у самого хозяйского стола.

– Ну что? За успех задуманного? – предложил Хетауцэ.

Чокнулись. Костя для начала поболтал жидкость в стакане и принюхался – аромат был очень обнадеживающий, какой бывает только у благородных напитков. Пригубил, подержал на языке, проглотил, выдохнул через нос.

– Ничего себе! – сказал он совершенно искренне. – Французы с армянами обзавидуются!

Костя не был уверен, что Хетауцэ знает, кто такие французы и кто такие армяне, но сообразил это поздновато, когда слова уже вырвались.

От похвалы хозяин расцвел и минут пять воодушевленно вещал о дубовых бочках, экстрактах, точечных добавках, купаже и длительной выдержке. Возможно, на русский его термины переводились как-то иначе, но память услужливо подсовывала услышанные когда-то обрывки соответствующей терминологии. Впрочем, Костя все равно не был уверен, что запомнил ее дословно.

Потом разговор сам собой переметнулся на предполагаемую покупку, хотя, вернее всего, это Виорел умело задал пару вроде бы невинных вопросов, но вскоре Хетауцэ, чуть приглушив голос, уже рассказывал, как некие партнеры из разбитой бочки (опять бочки!) предлагали ему некий товар в бартер и ссылались на то, что Виорел из Маранга готов работать на примерно таких же условиях, особенно если предложат недвижимость. Еще чуть позже выяснилось, что Тала-Мазу, Разбитая Бочка, – это название долины на востоке, имя собственное.

Виорел возразил, что с торговцами из Тала-Мазу он работал, но всегда за деньги, и не припомнит разговоров о недвижимости. Хетауцэ очень ловко съехал с темы на описание домика, который он собирался предложить Виорелу, а потом в дверь постучал вахтер Йорха и сообщил, что экипаж прибыл. Пришлось срочно чокнуться и допить.

Бочонок с краником Хетауцэ убрал под стол, а стаканы оставил сверху.

– Вымоешь, – велел он вахтеру и снял с гвоздя около входа мягкую шляпу с узкими полями.

Около домика дожидался возница на уже знакомой кибитке, не той самой, на которой Виорел с Костей приехали из Харитмы, но совершенно ничем не отличающейся. Возница точно так же поприветствовал клиентов, приложив два пальца к козырьку фуражки. Зато лошадь была не пегая, а гнедая, с иссиня-черной гривой и таким же хвостом.

Под козырьком кибитки было только два места, поэтому Костя был вынужден сесть рядом с возницей на облучок. Возница без слов подвинулся, освобождая Косте правую половину.

Никто из едущих не заметил, как в самом конце серпантина из придорожных кустов выскочил человек в бесформенной одежде и ловко прицепился к кибитке сзади.