Книга Черника в масле - Никита Максимов

* * *

Коби Трентон взрыв настиг на подходе к переднему сервисному отсеку. Самолёт резко рванулся в одну сторону, она по инерции полетела в другую, не удержавшись на ногах. И врезалась лбом в край переборки на выходе из первого класса. Слава богу, что по новым правилам окантовка во всех дверных проёмах была заменена на прочную, но всё же пластмассу. Окажись здесь старомодный дюралевый или, того хуже, стальной профиль, она рисковала бы пробить череп, а не просто рассечь кожу. Но всё равно из глаз полетели искры, потом слёзы, голова вспыхнула отчаянной болью, а во рту стало горячо, солоно и противно. Несколько секунд она не могла прийти в себя, оглушённая ударом, воем сирены и воплями пассажиров. Потом, судорожно цепляясь за переборку, смогла подняться на колени. Прямо перед ней, в углу сервисного отсека, лежала на полу Марси Уильямс. Скорчившись, она прижимала руки к левой части живота. Ноги ей придавила раздаточная тележка, которую не успели закрепить или она сорвалась с замков. Марси судорожно хватала ртом воздух, пытаясь издать хоть какой-то звук, но вместо этого из её горла вырывались только хрип и бульканье.

– Марси! – Коби, как была, на четвереньках рванулась к ней. Оттолкнула в сторону тележку, бегло осмотрела ноги Уильямс. Вроде бы всё в порядке, ни ран, ни неестественного положения, что могло бы свидетельствовать о переломе или вывихе. Потом она крепко взяла лицо Марси в свои ладони и повернула его к себе.

– Марси, Марси, ты меня слышишь? Смотри на меня, Марси, это я, Коби.

Глаза старшей стюардессы сфокусировались на ней, зрачки сузились. Марси снова попыталась открыть рот, что-то сказать, но смогла лишь судорожно и коротко вздохнуть.

– Дыши, Марси, дыши. Что с тобой? Тебе больно? Где больно?

Уильямс наконец смогла вдохнуть в себя достаточно воздуха, чтобы выдавить:

– Что… с нами? Мы падаем?

Коби потрясённо посмотрела ей прямо в глаза. Только сейчас она сообразила, что пол под ними отчаянно вибрирует и наклонён под неестественным углом. Марси отняла правую руку от живота и слабым движением попыталась указать в сторону носовой части самолёта.

– Пилоты… Коби… Узнай, что происходит… Скорее…

Из её обычно восхитительных, а сейчас полных страдания глаз полились слёзы.

* * *

Когда плеть очереди тридцатимиллиметровых фугасно-осколочных снарядов хлестнула по левой стороне кабины, второй пилот Билл Дейл смотрел на свой дисплей, проверяя текущие параметры работы самолёта. Внезапно его встряхнуло так, что голова чуть не оторвалась от плеч, раздался громкий треск, после чего уши наполнились ватой и болью. Левой щекой Билл ощутил попадание влаги, а на дисплей перед ним упал веер тёмно-красных брызг. Он вцепился в подлокотники кресла, сверху со щелчком распахнулся люк аварийного контейнера кислородного прибора, маска вывалилась и повисла прямо перед лицом, раскачиваясь. Дейл инстинктивно схватил её, в одно движение натянул на голову эластичные ремни, ткнул штекер микрофона в гнездо. Самолёт при этом интенсивно кидало из стороны в сторону, а нос ощутимо проседал вниз. В наушниках монотонный и бесстрастный голос бортового компьютера докладывал:

– Внимание! Разгерметизация пассажирского салона и пилотской кабины. Экстренное снижение до безопасной высоты. Отказ левого двигателя. Признаков возгорания нет. Повторяю. Разгерметизация…

Билл знал, что это же сообщение уходит сейчас по аварийной частоте и всем служебным каналам связи. Он повернул голову влево, ожидая получить распоряжения от командира.

Беннет МакКрейн смотрел прямо на него. Глаза у него были всё ещё ясные и осмысленные. Его губы судорожно шевелились, то ли для того, чтобы сказать что-то, то ли для того, чтобы вздохнуть. Плечи подёргивались, как будто он пытался этим усилием вернуть себе контроль над руками. Из левой части головы, повыше виска и ближе к уху, торчал непонятный осколок то ли металла, то ли куска триплекса из окна пилотской кабины. Из-под обломка с частотой сердцебиения выбивался пульсирующий фонтанчик крови. Кровь пропитывала коротко стриженные седеющие волосы на голове, заливала левую щёку, стекала по шее, капала на форменную белую рубашку и чёрный погон с золотыми нашивками. Позади командира экипажа в месте стыка борта кабины и смотрового окна зияла дыра, в которую с воем вырывался воздух.

– О, чёрт, командир! – второй пилот Дейл дёрнулся в кресле в сторону МакКрейна, подхватил болтавшуюся перед ним кислородную маску. Прижал её к лицу капитана и неловко, левой рукой, стал натягивать ему на голову ремни, стараясь не зацепить при этом торчащий из черепа обломок. Кое-как зафиксировав маску, он подключил шнур от микрофона к переговорной сети.

– Командир! Ты меня слышишь? Беннет! Мне нужна твоя помощь! Чёрт побери, Беннет, не подыхай, я не справлюсь один!

Сквозь сипение и хрип спустя несколько секунд до него донеслось:

– Держ-и-и-сь…

Почти сразу после этого кто-то забарабанил в дверь. В наушники ворвался женский голос:

– Парни, парни, это Трентон, стюардесса Коби Трентон! Вы целы, что у вас происходит?

– Трентон, это второй пилот Дейл! У меня ранен командир экипажа и разгерметизация кабины. Мы выполняем экстренное снижение до 3-х тысяч метров. Повторяю. Экстренно снижаемся до 3-х тысяч. В салоне есть пострадавшие?

– Я… я не знаю! Мы не падаем? Это точно?

– Это точно, – честно говоря, Билл не был в этом уверен. – Немедленно иди в салон и займись пассажирами. Автоматика говорит мне, что там тоже есть точки разгерметизации. Проследи, чтобы все надели кислородные маски, проверь, есть ли пострадавшие. И посмотри, что у нас с левым двигателем. Быстро!

* * *

Клаус Майер не испытывал такого с Афганистана, когда первый раз угодил под обстрел. Встряска. Грохот. Треск. Крики. Свист воздуха.

«Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится; говорит Господу: «прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!»…

Прямо над его головой распахнулась панель, из неё вывалились ярко-оранжевые респираторы кислородных масок со смешным пластиковым мешком и резинкой для головы.

…«Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы, перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение – истина Его»…

Клаус, не раздумывая, прижал к лицу маску, натянул резинку на голову, посмотрел на рисунок на мешке, что делать дальше – ага, нужно дёрнуть за шнурок, чтобы открыть клапан. Руки неприятно тряслись. Пытаясь унять дрожь, дёрнул за шнур. Осмотрелся по сторонам.

…«Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем, язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень»…

Салон наполнился дымкой. Это мощная встряска выбила из крохотных, обычно недоступных щелей мельчайшую пыль, плюс резкое падение давления привело к конденсации водяных паров в воздухе. В этом тумане пассажиры, которых мог видеть Клаус, неуклюже пытались надеть на себя кислородные маски, размахивали руками, плакали, кричали. Кто-то второпях слишком сильно потянул свою маску и с корнем вырвал прозрачный кислородный шланг.