Книга Где моя страна, чувак? Америка, которую мы потеряли - Майкл Мур

Если критерием вторжения в другую страну является «освобождение народа от диктаторского режима», нам нужно поторопиться и поскорее ввести обязательную воинскую повинность для всех мужчин и женщин старше восемнадцати лет, потому что — видит Бог! — работы предстоит много! Поскольку мы уже вторглись в Ирак для того, чтобы «освободить иракцев», можно будет продолжить и в других государствах, где мы в прошлом наломали дров. Ну а потом можно будет вернуться в Афганистан, затем отправиться в Бирму, Перу, Колумбию, Сьерра-Леоне, а закончить в стране, имеющей по крайней мере приятное название — Берег Слоновой Кости.

До начала войны в Ираке, когда общественность кормили бесконечной ложью, мысль об «освобождении иракского народа» всегда оставалась где-то на заднем плане. Она никогда не выходила на первое место в списке причин, оправдывавших наше вступление в войну. Почему? Несомненно, тем, кто решает, когда и где нам воевать, нет никакого дела до освобождения угнетенных народов от диктаторских режимов — ибо в противном случае мы бы воевали с половиной мира. Нет, эти люди рассуждают на тему «нашей безопасности» и, что для них гораздо важнее, «наших интересов». А нам прекрасно известно, что «наши интересы» никогда не сулили добра никому, кроме нас самих. Мы не делимся богатством — ни материальным, ни духовным; нас интересует лишь наше собственное благополучие. Это же очевидно, куда ни глянь: начиная от «права на работу» (то есть права на эксплуатацию дешевого труда) до нашей исторической любви к диктаторам и нежелания простить долг странам третьего мира. Освобождение — это, конечно, хорошо, но умирать ради этого не стоит. И уж тем более это не стоит ни цента наших денег! Дешевый газ, дешевая одежда, дешевые телевизоры? Да... это уже ближе!

Даже профессиональный поджигатель войны, советник Буша Пол Вулфовиц однажды проговорился. В мае 2003 года он сказал в интервью журналу «Венити фэйр» следующее: «Правда состоит в том, что по причинам, обусловленным в первую очередь бюрократическими порядками правительства Соединенных Штатов, мы остановились на одном моменте, с которым должны были согласиться все. А именно — выбрали в качестве основной причины оружие массового поражения... С самого начала нас беспокоили три вещи. Во-первых, оружие массового поражения, во-вторых, поддержка терроризма, и в-третьих, преступное обращение с народом Ирака. Хотя, можно сказать, существовало четвертое и главное, затмевавшее все остальное и состоявшее в объединении двух первых пунктов... Сам по себе третий пункт, как я уже говорил ранее, является основанием помогать иракцам, но не дает права подвергать риску жизни американских парней — по крайней мере в таких масштабах, в каких мы это сделали».

Не дает права подвергать риску жизни американцев? Тогда почему же мы пошли на это?

Разумеется, Вулфовиц отклонился от сценария. Когда нам так и не удалось найти оружие массового поражения, когда ни один злодей из «Аль-Каиды» так и не был замечен в районах Ирака, находившихся под контролем Саддама Хусейна, когда мы не смогли доказать того, что Саддам представлял непосредственную угрозу безопасности Соединенных Штатов, администрация Буша и ее многочисленные марионеточные средства массовой информации попытались быстро переменить порядок блюд лжи. «Нет, видите ли, мы пришли сюда не для того, чтобы искать ядерное оружие, мы здесь для того, чтобы освободить иракский народ! Да, гм... именно ради этого мы завалили страну бомбами и ввели в нее сто пятьдесят тысяч солдат!»

Знаете, бывает, что иногда подают не то, что вы заказывали, — приносят блюдо, заказанное кем-то другим. И тогда перед вами встает выбор — плюнуть на все и приняться за то, что вам принесли, или отправиться на раздачу требовать то, что вы заказали.

После того как первоначальные «оправдания» войны лопнули, оказавшись ложью, демократы и либералы, выступавшие в поддержку войны, получили прекрасную возможность спрятаться, укрывшись за новой ложью. Как они могли быть настолько глупы, чтобы поверить утверждениям Буша относительно оружия массового поражения и связей Саддама с событиями 11 сентября? «Эй, а мы вовсе и не были глупы. Вы только посмотрите, сколько массовых захоронений мы обнаружили. Вот почему мы поддержали войну — чтобы покончить с жестокостью и деспотизмом!» — воскликнули эти демократы. Точно. Повторите это еще два раза, щелкните каблуками и скажите, что нет ничего лучше родного дома, нет ничего лучше родного дома, нет ничего лучше родного дома! Именно это мы и принесли иракцам — кусочек вашего родного дома. Американский образ жизни. Демократию. Вот зачем мы здесь. Вот что мы дадим Ираку.

Недавно в программе «Ночной эфир» была показана беседа корреспондента с одной иракской женщиной, преподавателем английского языка, настроенной проамерикански. Женщина сказала, что после американского вторжения жизнь в Ираке стала настолько плохой, что она все больше тоскует по годам правления Саддама Хусейна. И в своих чувствах эта женщина не одинока. Два десятилетия жестокой диктатуры — и всего после девяноста дней американской оккупации иракцы жаждут возвращения Саддама! Господи, какие же мы ужасные гости!..

Похоже, вакуум власти после падения режима Саддама заполняет сумасшедшее духовенство. Ирак живет под лозунгом «Встречайте нового босса, он еще хуже прежнего». Администрация Буша постоянно откладывает передачу власти в стране «освобожденному» иракскому народу. А почему?

Потому что все понимают — если провести сегодня в стране демократические выборы, народ демократически проголосует за конец демократии и передаст власть в руки каким-нибудь взбесившимся фундаменталистам. Иракские женщины, осмеливающиеся появляться в общественных местах не укутанными с ног до головы, опасаются за свою жизнь; тех, кто торгует спиртным или показывает кинофильмы, ждет смертная казнь. О-хо-хо! Свобода! Демократия! Освобождение!

Жду не дождусь посмотреть, какое государство мы будем освобождать следующим!

Блюдо № 5. Ложь с картофелем во фритюре «Свобода (и американским сыром): «Французы не на нашей стороне, и, следовательно, они наши враги!»

Начиная лгать, никогда нельзя предвидеть, что будет дальше. Так, например, можно наговорить столько лжи, что в конце концов человек забывает, какую именно ложь он сейчас говорит, какую ложь должен говорить, кому он лжет, не говорил ли он уже эту ложь тому же самому человеку, а если говорил, то в том или измененном виде; ему приходится из кожи лезть вон, пытаясь не запутаться в собственной лжи, а потом надо заботиться о том, чтобы те, кто подхватил его ложь, ничего не перепутали... В общем, моментально все становится настолько запутанным, что единственный выход, единственное спасение состоит в том, чтобы свалить вину на кого-нибудь другого.

И тут на сцену выходит Франция.

Если нужен «козел отпущения», если нужен достойный «мальчик для битья», то нет ничего лучше Франции. И именно в эту сторону обратились мозговеды Буша, обвинив Францию в том, что она является «страной подлых, трусливых хорьков». Все это было сделано для того, чтобы отвлечь внимание американской общественности от настоящих крыс, окопавшихся в Вашингтоне.

Франция решила не торопиться с поддержкой военных действий в Ираке. Она пыталась убедить Соединенные Штаты дать инспекторам ООН выполнить свою работу. Министр иностранных дел Франции Доминик де Вильпен красноречиво выступил в Организации Объединенных Наций после начала войны: «Поймите правильно: сейчас приходится выбирать между двумя видениями мира. Тем, кто предпочитает применять силу и полагает, что сложные мировые проблемы можно решить быстрыми превентивными мерами, мы противопоставляем долгую, кропотливую работу. Для того чтобы сегодня обеспечить нашу безопасность, необходимо учитывать все аспекты проблемы: в том числе национальные, культурные и религиозные. Поэтому долгосрочные международные отношения не могут строиться без диалога и взаимного уважения, без строгого соблюдения принципов, что в первую очередь требуется от демократических режимов, которые должны во всем быть примером. Пренебрежение подобными требованиями неизбежно приведет к непониманию и, как следствие, к эскалации насилия. Особенно верно это в отношении Ближнего Востока, региона взаимной вражды и застарелых конфликтов. Достижение стабильности в этом регионе должно стать нашей первоочередной задачей».