Книга Расставание отменяется - Энн Оливер

Страсть, простая, бездумная.

Словно она желала впитать в себя целую жизнь за эти несколько безумных мгновений. Пространство вокруг них расплывалось и вспыхивало грозовыми молниями, и они летели крыло в крыло сквозь бурю.

Оливия обмякла на столе, его хладно-стеклянная гладь вспотела под ее спиной. Непривычно весомое и неуемно притягательное тело Джетта, интригующее скольжение их влажных покровов, сокровенное таинство. У нее уже нет сил даже пошевелиться. Так и будет лежать, пока не принесут завтрак?

Он отвалился от нее, словно сладкая кожура с печеного медового яблока, и это тягучее усилие свело ее онемелые губы в улыбку. Он без лишних слов снял ее со стола, коротко приказав «стоять здесь», и скрылся в ванной.

Она подобрала с пола шелковую рубашку, понюхала. Его мускусный запах смешался с ее собственным потом. Никаких сувениров.

Она набросила ее поверх его упакованной сумки. В голове все кружилось, ноги дрожали. Кто бы мог подумать, что секс может быть именно таким? Не только физическим, но и – она вдумчиво подыскивала слово – связующим.

Нет, ничего подобного. Все было бы зря. Потому что Джетт для нее несравненный, бесподобный.

Никаких сувениров? Ха, это цепляет. Возможно, будет крутиться нечто неосязаемое в памяти. Очень долго. Именно так она и воздаст должное этой единственной в своем роде ночи.

Появился Джетт, по-прежнему с обнаженной грудью, в руках тот самый пушистый халат. Он не приблизился, не накинул халат ей на плечи, если даже она и надеялась, а подал ей на вытянутых руках. Взгляд сумрачный, непроницаемый, непонятно, каково ему сейчас.

– Ты в порядке?

– Да. – Она сняла халат с его рук.

Все кончено, Оливия. Соберись и улыбнись.

Что толку улыбаться? Он захлопнул ноутбук и поставил кейс рядом с подготовленным багажом. Не глядя на нее. Деловой. Словно это не они только что сходили с ума – животным образом – на этом столе.

– Завтрак запаздывает, – пробормотал он. Словно у него каждая минута на счету.

– Медлительная прислуга нам только на руку, разве не так?

Похоже, он и не слышал. Занятой донельзя. Пригнулся, как на автопилоте, поддел хлопковую рубашку и принялся расстегивать пуговицы.

Ее охватило отчаяние. Она желала, чтобы он отвечал ей, проявлял интерес. Смотрел на нее так, как смотрел еще совсем недавно.

– Спасибо на том, – бросила она театрально-будничным тоном и посмотрела на глянцевый стол.

Нет ответа.

– Столько всего навалилось, даже не знаю, когда мне снова так повезет.

Это возымело действие.

Что за?.. Его взгляд метнулся к Оливии. Туго стянула пояс купального халата на талии, с головой утонув в белой махровой кипени, одни глаза остались. Он помедлил, анатомируя ее слова и собираясь с духом. Но она упредила этого ветрогона.

– Внимательно слушаю тебя, Джетт, но учти, твоя склонность к сексизму меня не впечатляет.

Он нахмурился. Похоже, язык проглотил. Ее проницательные глаза отстраненно смотрели сквозь него пренебрежительно. Повезет. Сколько раз он говорил такое, не сосчитать. Подспудное примитивное собственническое чувство раздирало изнутри. Он смял рубашку в комок и швырнул на софу.

– Не о чем говорить. – Разве что… – Просто не позволяй никому пользоваться собой.

Понимал, она неопытна и уязвима, и ему никак не переварить мысль, что некий Джейсон может использовать ее не по назначению.

– Я, можно сказать, блюла целибат двадцать шесть лет. И ты полагаешь, я не знаю, как отказывать?

– Ты не отказала бы.

Она вытаращила глаза:

– Ре-аль-но.

– Ты не смогла бы остановиться.

– В нужную минуту, – глумилась она.

– Потому что нам хорошо вместе, черт побери. Сама знаешь. Ты позволила мне воспользоваться. Ты напрашивалась.

Она покачала головой. Он смотрел, как она уходит. Хотелось броситься следом и обнять ее, и… И что? Напроситься за-ради бога. Глубоко вздохнув, он сумел кое-как справиться с собой.

– Так и быть, допустим, – согласилась она. – Ты был иным, вообще иной. Я с первого взгляда почувствовала, ты для меня особенный. Задрожала и растаяла, как никогда. Словно очутилась в штормящем море со сломанной мачтой.

– Но все это чепуха, потому что я вовсе не собираюсь снова впутываться с тобой, Джетт, в этот секс. Мы останемся просто друзьями. Ради Бри. Поскольку я искренне надеюсь, что наши отношения никаким образом не порушат того, что объединяет тебя и ее, – семью.

Ее непоколебимая уверенность в своей правоте пригвоздила его на месте. С ума сойти. От ее силы, нежности и чуткости.

Завтрак предупредил его словесные излияния. Пока он созерцал счет и официант сервировал вычурный кованый столик в уголке с видом на море, Оливия подхватила свою одежду и сумочку, которую оставила вчера на столе, и прошла в душ.

Джетт, поежившись, натянул на себя мятую рубашку, налил кофе обоим и, чтобы скрасить томительное ожидание, принялся разглядывать суда, застрявшие на Новый год в доках. Отвратно потрепанные, не стоит выделки.

Он должен только радоваться. Она не из тех прилипчивых девиц, которым палец подай – всю руку откусят. Он покачал головой. Однако эти соображения не исключают возможности попросить ее поехать с ним в горы на несколько дней. Он может заговорить ей зубы. Повлиять на ее решение.

Прошло уже пять минут, а Оливия все не выходила. Он допил кофе и надорвал упаковку рогалика. Услышал: душ уже выключился. Правда, женщины, как известно, имеют обыкновение несообразно долго вертеться перед зеркалом.

Несколько минут спустя ее приглушенный голос послышался из-за прикрытой двери спальни. Он пошел узнать, в чем дело. Ее голос звучал взволнованно, но он не собирался подслушивать приватную беседу. Деликатно постучался в дверь:

– Все в порядке?

Примолкла. Затем приглушенное:

– Уже спешу.

Он насупился, вернулся за столик, налил себе еще кофе, затем набрал номер сервисной службы и заказал свежий кофе.

Она появилась в гостиной во вчерашнем наряде, сумка через плечо, сосредоточенно тыча пальцем в экран мобильника. Заторопилась в прихожую и надела туфли. Даже не взглянула в его сторону.

– Не могу остаться на завтрак. Мне надо идти.

Он сам не однажды произносил нечто подобное, когда случалось поторапливаться на выход после ночи, проведенной со случайной девицей. Он приподнял фарфоровую чашку.

– Даже на кофе? Я заказал свежий, особый.

Она не ответила. Наверное, не услышала его, поскольку увлеченно копалась в сумочке.

– Фу-ты!

Он навострил уши.