Книга Мы с тобой - Кэтрин Манн

– Думаю, это можно устроить.

Не сводя с нее глаз, он сбросил мокасины, снял рубашку, затем начал расстегивать брюки.

– Ты мог бы сниматься в рекламе нижнего белья, как когда-то. Ты бы заработал кучу денег.

Его руки замерли.

– Даже не напоминай мне об этом, Люси-Энн. Я бы предпочел забыть тот короткий период своей жизни.

Она заразительно рассмеялась, и он понял, что поужинать им вряд ли удастся. Тогда ему в голову пришла одна идея.

– Оставайся на месте. Я сейчас вернусь.

Застегнув брюки, он выскочил на балкон, взял большую тарелку с фруктами, поставил на нее две маленькие тарелки с десертом, вернулся в спальню и запер дверь. Обнаружив, что Люси-Энн его ждет, он облегченно вздохнул.

Она наклонила голову набок, и ее волосы цвета расплавленной карамели упали вперед.

– Ты хочешь сейчас ужинать?

Эллиот озорно улыбнулся:

– Если ты станешь моей тарелкой, я с удовольствием поужинаю.

– Хорошо. Только мне бы не хотелось испачкать одежду.

С этими словами она сняла с себя бюстгальтер и трусики. Ошеломленный красотой ее женственных форм, он чуть не уронил тарелки.

Поставив их на край кровати, он быстро расстегнул слаксы и стянул их вместе с трусами.

Глядя на его восставшую плоть, Люси-Энн довольно улыбнулась:

– Эллиот?

– Да?

Приподняв ее ногу, он поцеловал тонкую щиколотку и удивился при виде браслетика с талисманом. Люси-Энн, которую он знал раньше, была практичной и не верила в подобную ерунду. Какие еще изменения произошли с ней за последние одиннадцать месяцев?

– Знаешь, что сделало бы эту сцену идеальной?

Он коснулся губами ее лодыжки.

– Я осуществлю любое твое желание. Только озвучь его.

– Включи еще свет.

Ей мало лампы на комоде? Переведя взгляд с ее стройной ноги на лицо, он обнаружил, что ее глаза потемнели и стали похожи на тлеющие угольки.

– Свет?

– Когда я последний раз видела тебя обнаженным, освещение было тусклым, и мне не удалось тебя как следует разглядеть.

В этот раз она точно никуда не уйдет.

– Сейчас.

Отстранившись от нее, он подошел к стене и нажал клавиши выключателя. Массивная бронзовая люстра на потолке тут же включилась, и комната наполнилась светом, отчего кремовая кожа Люси-Энн стала еще бледнее. Под ее взглядом кровь бурлила в его жилах, словно кипящая лава. Но каким бы сильным ни было его желание, он заставил себя остановиться у комода, чтобы достать один из маленьких пакетиков, которые он предусмотрительно положил туда по приезде. Только после этого он присоединился к Люси-Энн на кровати и принялся исследовать губами и руками каждый изгиб ее тела. Она отвечала поцелуем на поцелуй, лаской на ласку. Ее лицо разрумянилось, дыхание участилось.

В какой-то момент она взяла презерватив и надела на его восставшую плоть. Удовольствие, которое ей доставили прикосновения ее пальцев, было таким сильным, что из его горла вырвался отчаянный стон. Сдерживать себя с каждой секундой становилось все труднее.

Эллиот потянулся к тарелке с фруктами, взял с нее самую большую ягоду клубники и, зажав ее в зубах, лег поверх Люси-Энн. Его пальцы тем временем раздвинули складку между ее бедер. Она была готова его принять. Тогда он наклонился ниже. Она откусила половину ягоды, и их губы слились воедино. В следующую секунду он вошел в нее стремительным рывком.

Полуприкрыв глаза, она прожевала и проглотила клубнику. Затем она выгнулась дугой, и ее полная грудь с затвердевшими сосками соблазнительно качнулась.

Приподнявшись на локте, он взял еще одну ягоду и раздавил ее пальцами прямо над ее грудью. Затем наклонился и, слизав с нее клубничный сок, припал губами к бутону соска. Когда из ее горла вырвался отчаянный стон, он задвигался, проникая в нее все глубже.

Как он мог так долго быть вдали от нее? Как он только мог думать, что может быть счастлив с другой женщиной? Они с Люси-Энн неразрывно связаны друг с другом. Они единое целое. Так было всегда. Так должно быть.

Едва он успел об этом подумать, как она задрожала под ним, закусив нижнюю губу, чтобы сдержать крики, которые могли разбудить Эли и его няню.

Когда его самого накрыла волна экстаза, он понял, что если снова отпустит Люси-Энн, то совершит самую большую ошибку в своей жизни.

Но что ему делать? Он не смог удержать прежнюю Люси-Энн. Как ему убедить остаться эту новую, уверенную в себе женщину, которой ничего от него не надо?

– Дай мне еще немного, если не хочешь, чтобы я потеряла сознание, – пробормотала Люси-Энн.

Тихо рассмеявшись, Эллиот поднес к ее рту ложечку крема с карамельной глазурью. Когда любимое лакомство снова попало ей в рот, она застонала от наслаждения.

Все ее чувства были обострены. Они с Эллиотом долго занимались любовью, сначала на кровати, затем в ванне с гидромассажем, после чего вернулись в постель. Роскошное белье пахло цветами, травами и клубникой.

Она знала, что в конце концов ей придется уснуть, иначе она не сможет завтра полноценно выполнять свои материнские обязанности. Но ей так не хотелось, чтобы эта волшебная ночь в замке заканчивалась. Глядя на огромный гобелен, изображающий средневековый пир, она чувствовала себя прекрасной дамой, покоренной галантным рыцарем. Находясь в этом сказочном месте, которое словно перенеслось сюда из далекого прошлого, она могла не думать о будущем и наслаждаться возможностью побыть вместе с Эллиотом.

У них и раньше бы секс, но в их сегодняшней близости было что-то новое. Она изменилась, причем не только физически. Она стала более зрелой и уверенной в себе.

Люси-Энн зачерпнула ложкой крем, чтобы угостить своего рыцаря.

– Должна сказать, что, даже если бы нам удалось потанцевать на той вечеринке в десятом классе, наш сегодняший танец все равно был бы лучше.

– Насчет этого ты абсолютно права, – ответил он, проглотив десерт. – Ты вытанцовывала на этих простынях настоящий рок-н-ролл.

Втретившись с ним взглядом, она прочитала в его глазах желание, и внутри ее снова вспыхнул огонь.

– Я должна кое в чем тебе признаться, – сказала она после очередной порции угощения.

Эллиот внезапно посерьезнел:

– Я тебя внимательно слушаю.

Люси-Энн положила ложку на тарелку. Разговор действительно предстоял серьезный, и она решила начать его с шутки, чтобы немного разрядить обстановку.

– Возможно, в отношении многих вещей я непритязательна, – она потянулась, и простыня соскользнула с ее груди, – но я питаю слабость к дорогому постельному белью.

– Боже мой, – простонал он, крепче прижав ее к себе.