Книга Любовные чары - Елена Арсеньева

– Не обращайте внимания, – шепнула Джессика. – Леди Элинорбыла источником многих бед для семьи, и почему-то считается, будто еевозвращение все исправит. Вы видели портрет? У вас и впрямь есть что-то общее:волосы, глаза, улыбка… Но если бы не Урсула, я бы ничего не заметила: все-такипортрет очень старый, да и леди Элинор была красавица…

Марина мысленно хмыкнула. А Джессика вспыхнула:

– О, ради бога, не подумайте… Я только хотела сказать, чтоледи Элинор – совсем другой тип, в ней есть что-то величественное, в то времякак вы…

«Деревенщина», – с новым приступом обиды продолжила про себяМарина.

– Не обращайте внимания, Марион, – вздохнула Джессика. – Яодичала в замке, среди полубезумных стариков и своих печальных воспоминаний!

– Тогда… почему бы вам не уехать отсюда? – вмиг забыв обидуи исполнясь сочувствия, спросила Марина, но тут же вспомнила о пожаре.

– Уехать… – рассеянно повторила Джессика. – Видите ли, мне иправда некуда идти: ни дома, ни родни. Макколов я знаю с детства, прежний лорддружил с моим отцом. Хотя, конечно, разница в положении… И все-таки для всехбыло ясно, что рано или поздно мы с Алистером поженимся. Я смотрела наМаккол-кастл как на свой дом, на Десмонда – как на брата, на его родных – какна своих. Поэтому мне нелегко расстаться с тем, что долгое время составлялосодержание всей моей жизни. Состояния у меня нет, а без приданого… Даже думатьбоюсь, что со мною станется, когда Десмонд вздумает жениться. Едва ли его женазахочет терпеть бедную родственницу!

Очевидно, нечистая совесть Марины была причиной того, что ейпочудилось некое напряжение в глубине прозрачных глаз Джессики.

– Едва ли вы засидитесь в приживалках, – простодушно сказалаона. – Вы так красивы! Думаю, немало найдется мужчин, готовых взять вас ибесприданницей.

Глаза Джессики налились слезами, и пламя свечей задрожало,заиграло, засверкало, отражаясь в дивных голубых озерах.

– Вы так добры, Марион, – прошептала Джессика. – Дай вам богсчастья.

Она опустила голову, утирая глаза, а Марина вдруг подумала,как все отлично устроилось бы, вернись Десмонд домой один. Он мог бы женитьсяна Джессике, не свяжи себя узами безумного брака! Впрочем, все еще можнопоправить… Конечно, сейчас они как брат и сестра, но со временем… Вспомнилсяпортрет Алистера в галерее. Высокий, почти совсем рыжий, хорошо сложенный, сглазами цвета лазури на добродушном лице. Портрет писался три года назад, когдаАлистер унаследовал титул и поместье и был преисполнен энергии, надежд набудущее. Рок, однако, распорядился иначе. Какое горе для всех, кто любил его!

Сознание, что счастье милой, красивой девушки зависит отнее, на миг опьянило Марину. Но еще вопрос, сможет ли Джессика забыть Алистераи полюбить Десмонда. А Десмонд… Ну этот на высокие чувства не способен, у негово всем расчет: обладая немалым состоянием, решился даже на преступление, чтобыприбрать к рукам бахметевские богатства. Небось надеется, что за полгода Маринавлюбится в него и захочет остаться его женой? Купленные наряды – первая попыткаулестить ее. Не выйдет! И воображение нарисовало дивную картину: Маринаприговаривает Десмонда к смерти, и он уже подносит пистолет к виску, а она впоследнюю минуту говорит: «Так и быть, я сохраню вам жизнь, если вы женитесь наДжессике». – «Нет! – страстно восклицает Десмонд. – Никакую другую женщину я несмогу назвать своей женой, кроме вас…» Грохот выстрела заглушает его последниеслова…

Марина вздрогнула и увидела Десмонда, склонившегося к ней.

– Да вы совсем спите, кузина Марион! И впрямь, день был наредкость тяжелым!

– Кажется, был выстрел? – пробормотала Марина, не вполнеочнувшись.

– Пока никто не застрелился, – процедил Десмонд. Улыбка вего глазах растаяла, и Марина поняла: он догадался, о чем она думала. – Простохлопнула дверь.

Она кивнула, чувствуя себя неловко. Кресло у камина былопустым.

– А где леди Урсула?

– Ее увел Джаспер, – сказала Джессика. – Я провожу вас. Взамке легко заблудиться.

Марина схватилась за ее руку, как утопающий хватается засоломинку.

Десмонд пошевелил дрова в камине, поднял голову и посмотрелей вслед.

…Марина долго ворочалась в постели. Наконец поднялась,зажгла от ночника трехсвечник и принялась ходить по комнате, разглядывая тоизящную мебель, то ковер на полу, то восхищенно озирая роспись потолка. Нослабый свет свечей ничего толком рассмотреть не позволил, и Марина унылопобрела в постель. Сна ни в одном глазу! И вдруг она заметила, что в щелку межштор пробился голубой луч.

Отдернув их, ахнула от восторга, – лесистая долина,расстилающаяся внизу, сплошь залита бледно-голубым светом. А вечером стоялтуман.

Марина припала к окну. Она вообще любила луну, хотя вподобные голубые ночи ей не спалось и тревожно билось сердце. Здесь луна былаособенно прекрасна: яркая по-зимнему и огромная, как летом, затмевающая все,даже звезды. Очертания замка таинственно темнели в серебряной воде озера,словно луна высветила подводное жилище русалок. Все было проникнуто страннойпоэзией, ожившей с наступлением ночи. Наверняка такое чудное место частопосещают легкие тени фей, эльфов… и призраков.

Марина зябко передернула плечами. Урсула за ужином немалопорассказывала о замке. Оказывается, кроме леди Элинор, здесь бывает ещекакой-то старик с деревянной ногой, который изредка появляется из темноты вразгар оживленной беседы, словно спрашивает: «О чем вы говорите?» Потом призракисчезает, но слышится звук его шагов по каменным лестницам. Самое ужасное, чтоиногда деревянная нога гуляет сама по себе, но в сопровождении черного кота…Был еще какой-то юноша – вместе с порывом сквозняка, порой пронизывающегозамок, он пробегал по коридорам до крайней башни над долиной и, испустивстрашный крик, исчезал…

Когда Марина побледнела от страха, Урсула с видимымудовольствием поведала о двух братьях, из которых один, рыцарь, жил вМаккол-кастл, а другой, поэт, любивший природу, выстроил себе летний домик нахолме. Но братья любили друг друга и дня не могли прожить, не повидавшись. Икаждое утро вставший первым будил другого при помощи стрелы, выпущенной вдеревянный ставень. Однажды утром поэт, радуясь, что опередил старшего брата,выстрелил, но в то же мгновение рыцарь открыл свой ставень – и был пронзенстрелой. Поэт ринулся в замок и нашел брата мертвым. Отчаявшись, юноша бросилсяв окно башни и разбился. С тех пор его призрак тоже является в замок…