Книга Армия Победы - Юрий Мухин

«Совет ветеранов войны, труда, военной службы и пенсионеров района «Мещанский» г. Москвы сделал прекрасное дело, как я понимаю, по инициативе и под руководством одного из наших авторов, полковника запаса Евгения Алексеевича Богданова. Под его редакторством и при содействии Управы района «Мещанский» тиражом 2000 экземпляров выпущен сборник воспоминаний местных ветеранов о войне. Эка невидаль, скажете вы. А вот и невидаль! Этот сборник написан для собственных внуков — для детей школ района. До этого еще никто не додумался!

Ведь в школах нашу историю уродуют всякие кредеры, соросы и прочие сволочи. А мы на это пялимся и только глазами моргаем: дескать, никто ничего не может сделать. А ветераны Мещанского района взяли и сделали!

А ведь это еще не вся польза от такого сборника. Ветераны умирают и уносят с собой истинные знания о войне, а мы потом пытаемся узнать о ней из книг писателей, многие из которых видели войну из глубокого тыла и, кроме этого, не понимают смысла действий на войне бойцов и командиров.

Но и это не все. Мало того, что наши дети мало знают о величайшем подвиге дедов, но если и знают, то относят это к каким-то другим дедам, а не к своим собственным. К тем, кого по телевизору и в кино показывают. А собственные деды вроде так — не в счет.

То, что сделали ветераны Мещанского района — это пример необычайной важности, пример, которому надо следовать немедленно всем советам ветеранов. Скажу цинично — пока вы еще живы.

Но только создавать подобные сборники надо без тех ошибок, которые допущены первопроходцами. Их две.

Вспоминайте для детей! У нас, у русских, есть достоинство и недостаток одновременно- скромность. Мы страшно боимся, чтобы нас не сочли хвастунами. Очень часто эта скромность уместна, но не в случае, когда вы рассказываете детям о войне! А ветераны Мещанского района написали воспоминания так суконно, что их только бывшие командиры и способны прочесть. Не только дети — взрослые не поймут, что же ветераны на войне делали, и зачем все это надо было.

Вот, к примеру, воспоминания Б.Н. Житова, бывшего командира пулеметного взвода, уже в войну умевшего написать, на мой взгляд, неплохие стихи. Пародирую: «прибыл на фронт, участвовал в боях», «из 120 бойцов нашей стрелковой роты осталось в строю 27 человек, из трех пулеметов в моем взводе остался один», «был тяжело ранен, прибыл на фронт, участвовал в боях, был ранен…»- и так четыре раза. И все. Уважаемый Борис Николаевич Житов! А вы зачем на войну ходили? Чтобы людей потерять и самому быть раненым? И только-то?! Вы почему ничего не рассказали, как не Вас, а как Вы немцев били?! Когда вы пишете для детей, то ваша скромность хуже преступления! Ведь они ничего не поймут, а надо, чтобы они захотели после Вашего рассказа быть, как Вы, а не как Рембо. Чтобы, прочитав Ваш рассказ, бежали на улицу играть в командира пулеметного взвода! Нашего, советского пулеметного взвода!

И так написали почти все ветераны. Наш прекрасный автор В.В. Глуховский написал так серо, что хоть плачь! Ведь Вы детям писали, Василий Васильевич, как же можно было не рассказать им, как Вы стреляли, как от ваших выстрелов падали или хотя бы скрывались враги?

Это уже не скромность, это полное непонимание того, как у наших детей повернуть мозги.

Единственным, кто правильно понял, зачем он пишет воспоминания, оказался бывший матрос Амурской пограничной флотилии Алексей Сергеевич Кузнецов. Чтобы понятно было, о каких воспоминаниях для детей я пишу, дам его рассказ почти полностью:

«После взятия японских пограничных постов наш отряд получил задание- найти возможность для прохода боевой техники наших войск по одной из дорог в горах Хингана. Выступили темной ночью, шли, в основном, по компасу. Достигли реки, которая оказалась одним из притоков реки Сунгари, вдоль которой наши войска устремились на город Харбин.

На берегу реки остановились, осмотрелись. Ни перехода, ни переправы на другой берег не было видно. Вскоре обнаружили стальной трос, перекинутый через речку. Решили, что это, возможно, трос для парома, хотя из-за темноты противоположный берег не был виден, да еще беспрерывно шел моросящий дождь.

Командир отряда принимает решение: послать вплавь на другой берег реки добровольцев с задачей — выяснить, есть ли паром, а если есть, то перегнать его на наш берег. Командир вызывает добровольцев — тишина, только река гудит. В это время года в Маньчжурии сезон дождей, реки многоводны, течение в них быстрое. Плыть по такой реке ночью, в бурном потоке большой риск. Командир объясняет, что приказать в данных условиях он не может, так как еще не знает, кто из личного состава отряда хорошо плавает. Объяснил, что времени терять нельзя. Вызвал добровольцев вторично. Тогда вперед вышел я.

Вторым вызвался старшина Фокин. Мы зашли вверх по течению и сняли с себя все, что могло мешать плыть.

Первым в воду вошел я. Меня тут же сбило с ног и понесло, как щепку. Несло меня в потоке воды минут двадцать. Я с трудом зацепился за противоположный берег, вылез на него и осторожно пошел в сторону, где, по моему представлению, мог находиться паром. Не доходя до места нахождения предполагаемого парома, я залег в низинке и стал дожидаться прихода Фокина. Приглядевшись, я увидел в полосах дождя контуры парома, а на фоне более светлой полосы горизонта сидящего на поваленном дереве человека. Человек явно дремал. Приблизившись, я различил у него на коленях винтовку — значит, часовой. Стал вести себя еще более осторожно. Прошло более получаса. Фокина все не было. Хода назад тоже. Беспокоила мысль, что если часовой дремлет, значит, скоро может быть смена, так как свежий часовой дремать не станет.

Время идет. В отряде ждут результатов нашей разведки. Решил действовать в одиночку. Эх, думаю, была — не была. Или грудь в крестах, или голова в кустах!

Подобрал увесистый камень и под шум дождя, босиком, подобрался к сидевшему сзади. Оглушив часового камнем, забрал у него винтовку и забрался на паром. Приспособления, которое накидывается на трос для перетяжки парома вручную, не нашел. Схватился за трос голыми руками. Потянул. Паром продолжал стоять, а все ладони были в крови. Трос оказался старым, часть стальных нитей лопнула и, как иголками, впивалась в ладони. Догадался, что можно спустить рукава гимнастерки на ладони и их обшлагами браться за трос. Поднапрягся и сдвинул паром с места. Видно, недаром меня в отряде называли медведем.

Медленно, потихоньку перетянул паром до нашего берега, чему сам был очень рад, а мои товарищи довольны.

Командир отряда доложил по рации обстановку, объяснил причину нашей задержки, а также о том, что старшина Фокин не вернулся, но его документы и оружие в отряде. Отряд двинулся дальше по заданному маршруту.

За выполнение задания, связанного с риском для жизни, я был награжден медалью «За отвагу».

Матрос Амурской пограничной флотилии

АС. Кузнецов».

Вот такое воспоминание прочтет наш русский паренек, и у него не сможет не зародиться мысль: «А зачем мне эти фантастические голливудские рембы, если у России есть абсолютно реальные Кузнецовы? И они не где-то, а в моем районе и живут в соседнем доме».