Книга Жестокий континент - Кит Лоу

Таких историй были сотни, если не тысячи, в каждой стране, которая принимала активное участие во Второй мировой войне. Некоторые из них преувеличены, идеализированы, но в изложении простых людей, одержавших победу над небывалыми трудностями, становились повествованиями о более масштабной борьбе Европы в целом. Эти рассказы не только вдохновляли целое поколение, которое не всегда соответствовало столь высоким идеалам, но и напоминали людям, что, независимо от тягот жизни в послевоенной Европе, она бесконечно лучше, чем жизнь под пятой деспотизма, который они свергли.

БРАТСТВО И ЕДИНСТВО

Героизм был не единственной стороной войны, окончание которой повсеместно праздновалось. 9 мая 1945 г. югославский руководитель маршал Иосип Броз Тито выступил с речью о победе, отдав дань «героизму» партизан, которыми командовал во время войны, чьи «беспримерные подвиги» будут «вдохновлять будущие поколения и учить любить свою родину». Однако главный акцент его речи был сделан не столько на чествовании героизма, сколько на воздаянии должного единству:

«Народы Югославии! Сербы, хорваты, словенцы, македонцы, черногорцы, мусульмане!

День, которого вы так долго ждали, настал! Власть, пытавшаяся поработить вас, сокрушена. Немецкие и итальянские фашисты натравливали вас друг на друга, чтобы вы уничтожали сами себя в междоусобной борьбе. Но ваши лучшие сыновья и дочери, вдохновленные любовью к своей родине и своим народам, расстроили дьявольские планы врага. Вместо общего раздора и враждебности сейчас вы объединены в новой и счастливой Югославии…»

Далее в своей речи Тито воззвал к «братству и единству» не только своих соотечественников, но и балканские народы в целом, союзников и их армии, всю ООН. День Победы, подчеркнул он, – это день «победы» для всех. Тито выразил надежду на то, что «после великой победы на полях сражений единодушие и понимание сохранятся среди объединенных наций и в мирное время».

Чувства, выраженные в этой речи, демонстрировал практически каждый европейский руководитель в разные моменты войны. Черчилль, например, неоднократно подчеркивал, что «Британское Содружество и империя сплочены более тесно… чем за все время истории», а среди союзников царит «единство, товарищество и братство». Война выиграна, заявил он, потому что «почти весь мир объединился против злодеев». Первый послевоенный премьер-министр Румынии Константин Санатеску говорил о «духе абсолютного единства» на «всем континенте». Даже Сталин отметил, как «идеология дружбы между народами одержала полную победу над гитлеровской идеологией расовой ненависти».

Слово «единство» стало ключевым лозунгом той эпохи. Шарль де Голль даже использовал его в качестве названия самого важного тома своих военных мемуаров. Это был идеал, к которому стремились все и который стал возможен благодаря войне. По всей Западной Европе группы людей с очень разными политическими убеждениями, забыв на время о своих разногласиях, образовывали «советы национального сопротивления». К 1945 г. почти в каждом европейском государстве сформировалось «правительство национального единства», в котором сотрудничали все политические партии. В конце войны, вдохновленные атмосферой единства между союзниками, пятьдесят государств собрались вместе, чтобы составить проект хартии для совершенно новой международной организации – Организации Объединенных Наций.

Для многих простых людей сотрудничество разных народов, людей из разных классов, придерживающихся разных политических убеждений, было одним из вдохновляющих моментов, ставших возможными после войны. «Несмотря на все ужасы, – писала Теодора Фиц-Гиббон в своих воспоминаниях, – война принесла не только разрушения, она внесла заметное изменение в отношения англичан друг к другу. Переживание общей опасности способствовало дружелюбному отношению, почти любви между совершенно посторонними людьми» независимо от традиционных классовых или половых барьеров.

Для Ричарда Мейна, английского солдата, который служил с бельгийцами и норвежцами и лежал в военных госпиталях вместе с французами, русскими и поляками, война была «европейским образованием». Впоследствии он стал европейским государственным деятелем, коллегой Жана Монне (отец-основатель Европейского союза. – Пер.) и Уолтера Холлстейна (первый президент Европейской комиссии, 1958–1969 гг. – Пер.), одним из самых восторженных сторонников Европейского союза. Позднее он вспоминал: «Не всем «великим ожиданиям» Европы было суждено сбыться. Но одно из них – чувство солидарности, которое многие познали во время войны, – лежало в основе всех остальных. Осознанное или нет, оно воодушевляло людей на строительство лучшего мира, лучшей Европы, лучшего общества – более равноправного, менее жестко иерархического и свободного от искусственных барьеров, которые смела Вторая мировая война».

К сожалению, как показала история, ожидание всеобщей солидарности было недолговечным. Холодная война проложила глубокую пропасть между Восточной и Западной Европой, непреодолимую на протяжении более сорока лет. В Югославии и других регионах Европы риторика о «братстве и единстве» имела мало общего с реальностью, и мир между соперничающими группировками был чаще вынужденным, чем добровольным. Каждому случаю «дружбы между чужаками» соответствовало какое-нибудь проявление ненависти или мести.

И тем не менее даже в самые безрадостные периоды послевоенных лет суть тех военных идеалов была всегда актуальна. Они в конце концов сформировали основу для официального партнерства между европейскими государствами, которая расширяется и по сей день.

ПРЕКРАСНЫЙ НОВЫЙ МИР

Важно помнить, что трудности и разруха военных лет не на всех подействовали одинаково. Действительно, некоторые люди после войны оказались более состоятельными, чем могли бы вообразить себе до нее. Война изменила всю общественную структуру во многих регионах, предоставляя возможность укорениться новым структурам и центрам власти.

Больше всего в послевоенной свалке выиграли, без сомнения, различные коммунистические партии Европы, число членов в которых по всему континенту возросло в геометрической прогрессии. По этой причине многие левые стали думать о войне как о благе, несмотря на разруху, которую она с собой принесла. «Даже для послевоенного поколения в Югославии, – пишет Славенка Дракулич, журналист из Загреба, – война не была напрасным и бессмысленным кровопролитием, наоборот, – героическим и значимым опытом, который стоил больше, чем миллион жизней ее жертв».

Революционные последствия войны ощущались не только в тех странах, в которых к власти пришли коммунисты, но и на Западе. Одной из первых стран, которые почувствовали вкус грядущих перемен, стала Великобритания; это случилось на начальных этапах войны. Карточная система, введенная там с началом военных действий, явилась не меньшим переворотом. Она охватывала почти все основные наименования продовольствия, а также другие необходимые вещи, вроде одежды и хозяйственных товаров. Никто не имел права получать больше продовольствия, даже будучи богатым или занимающим более высокое общественное положение, чем его соседи. Единственными людьми, которым полагался более богатый рацион, были военнослужащие или люди, занимавшиеся тяжелым физическим трудом. Иными словами, продукты питания распределялись скорее на основе потребности, нежели общественных или экономических привилегий. Как следствие, состояние здоровья населения во время войны на самом деле улучшилось: к концу 1940-х гг. младенческая смертность в Великобритании постоянно снижалась, и число смертей от различных болезней тоже значительно уменьшилось по сравнению с довоенными годами. С точки зрения здравоохранения, война сделала Великобританию гораздо лучше.