Книга Внезапная страсть - Элизабет Оглви

— Правда? — спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно непринужденнее. — И что, есть у нее кто-нибудь на примете?

Он пожал плечами.

— Ну, разумеется. Одно из главных неудобств для человека, собирающегося разводиться, — не сразу произнес он эту фразу, — это то, что матери и сестры вечно подыскивают какую-нибудь, по их мнению, «подходящую партию».

Именно поэтому он и не хочет с ней разводиться — он сам говорил об этом. Потому что его брак защищал его от этих женщин. Она посмотрела на массивную серебряную вилку, лежащую у ее тарелки, и подумала, а что произойдет, если она треснет этой вилкой по тарелке так, что та разлетится на тысячи осколков.

— Одно из неудобств, — произнесла она сухо. — Многие мужчины отдали бы за это «неудобство» все на свете.

— Ну, может быть, большинство мужчин так бы и поступили. — Он сделал паузу. — Однако я предпочитаю заниматься охотой сам.

Она удивилась, какой самоубийственный порыв заставил ее задать следующий вопрос.

— А у тебя есть кто-нибудь на примете? — с непринужденным видом спросила она. — Для того чтобы иметь честь родить себе наследника?

Но когда она подняла глаза, то была поражена той яростью, которой горели его глаза.

— Тебе действительно нет до этого никакого дела? — вырвалось у него. — Неужели ты настолько бесчувственная, жестокая?..

— О, похоже, я появилась в самый удачный момент, — раздался низкий голос с американским акцентом. — У вас здесь поединок или можно вмешаться?

У Крессиды отнялся язык, однако Стефано вскочил и, схватив женщину за обе руки, наклонился, чтобы расцеловать, как это принято на континенте.

— Эбони! — воскликнул он приветливо. Эбони, с презрением подумала Крессида, какое претенциозное имя, даже если оно ей и идет.

Женщина была ненамного ниже Стефано — примерно ста восьмидесяти сантиметров ростом, у нее была загорелая шелковистая кожа и гордый вид амазонки. Глаза у нее были темно-шоколадного цвета, однако самой поразительной чертой ее внешности были волосы — иссиня-черные, спадающие до пояса густым волнистым шелковым водопадом. Она спокойно положила свою руку с ярко-красным маникюром на плечо Стефано, и Стефано, который не очень любил случайные прикосновения, похоже, совершенно не возражал.

После короткого оживленного разговора, из которого Крессида была полностью выключена, Стефано, казалось, неожиданно вспомнил о ее присутствии.

— Эбони, — сказал он. — Познакомься с Крессидой. Крессида, это Эбони, ты, возможно, видела ее фотографию на обложке «Вог» этого месяца.

Шоколадные глаза сузились.

— Крессида? — переспросила она, и в глазах появился холодный блеск.

— Крессида — актриса, — пояснил Стефано, и Крессида убрала руки под стол, чтобы никто не заметил, как они дрожат. Он сказал «актриса», а не жена. Актриса. Может быть, он влюблен в эту шикарную манекенщицу? Может быть, с ней он не нуждался в защите брачными узами?

— О? — протянула Эбони. — Актриса? Я не могла вас где-нибудь видеть?

— Сейчас мы готовим к постановке «Все или ничего» в театре «Карлисл», и в прошлом году я делала несколько рекламных роликов на телевидении, — тихо и без каких-либо эмоций ответила Крессида.

Наступила небольшая пауза, нарушенная Эбони.

— Ну, хорошо, — улыбнулась она, и в глазах ее, устремленных на Стефано, был недвусмысленный вопрос. — Похоже, что я здесь лишняя. Увидимся завтра, Стефано? — Последовала пара поцелуев, и она удалилась своей змеиной волнообразной походкой, провожаемая взглядами всех мужчин в ресторане.

Стефано вернулся на свое место и внимательно посмотрел на Крессиду.

— Может, хочешь спросить что-нибудь? — насмешливо улыбнулся он.

Ревность в ней боролась с печалью. Только не дай ему увидеть, что тебя это волнует, говорил ей внутренний голос.

— С какой стати? — спросила она спокойно. — Похоже, вы хорошо знакомы. Он откинулся на спинку стула.

— Да, — согласился он. — Может быть, даже лучше, чем ты, знакома с Дэвидом, Крессида.

Эта фраза вызвала волну отвращения, и Крессида поняла, что больше ни одной секунды не сможет выдержать этой пытки, ведь это была настоящая пытка.

Она, конечно, сошла с ума, согласившись прийти сюда сегодня. Вот ведь наивная дурочка! Она отодвинула стул.

— Прости, Стефано, но я не думаю, что это была удачная идея с рестораном. Я не смогу здесь просидеть до конца ужина. Мне очень жаль. Я хочу домой.

К ее удивлению, он не сказал ни слова, попросил счет и настоял, чтобы с него взяли деньги за несъеденные блюда. Крессида видела, с каким удивлением смотрели на них другие посетители ресторана, однако Стефано спокойно повел ее к выходу с совершенно безразличным видом, как будто все это его не касается… Она подумала, что множество мужчин, и Дэвид например, сочли бы ситуацию совершенно неловкой. Но Стефано, подумала она, не похож ни на кого другого, о чем он и сам ей не раз говорил.

Их дорога домой проходила в полном молчании и казалась Крессиде бесконечной. Атмосфера в автомобиле казалась густой от напряжения, и она как-то особенно чувствовала его присутствие рядом с собой. Она вспомнила, как они обычно возвращались из театра, по дороге обсуждая увиденное, и, убедившись, что прислуга ушла домой на ночь, занимались любовью, затем Стефано готовил полуночный пир — приносил хрустящий хлеб, омлет, вино, все это они ели прямо в кровати, хихикая, как нашкодившие ребятишки, когда крошки падали на простыни.

Но почему она вспоминает об этом сегодня? Именно сегодня, когда убедилась, что в его жизни появилась другая женщина. Неужели Джуди права — неужели она все еще любит этого человека?

Она чувствовала себя глубоко несчастной, когда автомобиль остановился около ее дома.

— Тебя проводить до квартиры? — Вопрос прозвучал холодно и сухо.

— Нет, благодарю, — ответила она, сама удивляясь, как жалко и невыразительно звучит ее голос.

Она распахнула дверцу и бросилась к порогу в надежде, что он не заметит слез, брызнувших из ее глаз, чувствуя, что длинный блестящий автомобиль стоит и Стефано ждет, пока за ней захлопнется дверь.

Она добралась до дивана, как раненый зверь, издавая глухие рыдания, понимая, насколько наивен ее вопрос. Потому что сегодня вечером она поняла, что ее мать была права: она не жила с тех пор, как ушла от Стефано — это было существование, спокойное, но лишенное смысла, тусклое существование.

Он опять вдохнул в нее жизнь и огонь, без него она была просто пустым сосудом.

И отрицать это может только самоуверенная идиотка. Она любит Стефано. Ну, конечно же, это так. Она никогда не переставала его любить.

Она вздохнула, вспомнив слова, сказанные им много лет назад…

Глава 8

— Я люблю тебя.