Книга Любовь красного цвета - Салли Боумен

Но, с другой стороны… Шарлотта замедлила шаг, глядя на серую ленту реки, змеившуюся внизу. С другой стороны, Линдсей просто идеально подходит Роуленду, а нынешние выходные представляют собой такую прекрасную возможность приступить к осуществлению этой идеи. Когда неделю назад Макс заговорил о планах Роуленда, мысль о том, чтобы свести его и Линдсей, сразу же пришла ей в голову и показалась настолько простой и очевидной, что Шарлотта удивилась: как она раньше не подумала об этом?

Линдсей – теплый, независимый и сильный человек. У нее есть сын, которому непременно нужен человек, подобный Роуленду, чтобы восхищаться им и брать с него пример. Его собственный отец – бывший муж Линдсей, которого Шарлотта видела только однажды и возненавидела с первого взгляда, – был красивым слабовольным мерзавцем, в последний раз он объявился, кажется, в Канаде. С Томом он не виделся вообще, а с Линдсей – редко, и то только в тех случаях, когда его либо бросала очередная девица, либо кончались деньги.

Линдсей заслуживала лучшего, нежели мужчина, который сбежал от нее через шесть месяцев после рождения сына. Она заслуживала лучшей доли, нежели провести остаток жизни с фантастически эгоистичной матерью, а именно это, как опасалась Шарлотта, и ожидает Линдсей после того, как Том оперится и вылетит из гнезда. Не желая делить внимание дочери ни с кем другим, мамаша Линдсей ревностно изгоняла всех мужчин, с которыми после развода ее дочери начинали складываться более или менее серьезные отношения.

А вот Роуленд, думала Шарлотта, сразу распознает фальшь и лицемерие Луизы и отодвинет ее на безопасное расстояние – быстро и без колебаний. Роуленд умел быть жестким, когда хотел, и, без сомнений, являлся одним из тех немногих мужчин, которые способны избавить Линдсей от мертвой хватки ее мамаши. Шарлотта словно воочию видела его – освободитель, герой в сверкающих доспехах и с непременным мечом.

Конечно, охладила собственный пыл Шарлотта, Линдсей может не захотеть, чтобы ее «спасали» и «избавляли». Что ж, значит, Линдсей будет не права. Ее необходимо спасти не только от матери, но и от нее самой. Она должна научиться доверять людям, понять, что обман и предательство вовсе не являются непременными спутниками любви. Она обязана убедиться в том, что многие мужчины вполне заслуживают доверия и что хороший мужчина способен радикально изменить жизнь женщины – так, как изменилась с появлением Макса жизнь самой Шарлотты или – еще один блестящий пример – как Паскаль изменил существование Джини.

Наконец Шарлотта дошла до реки. Немного постояв на берегу, она пристегнула к ошейникам собак поводки, прошла по проселочной дороге и остановилась на мосту. Ощущая спокойствие и умиротворенность, женщина наблюдала, как вокруг свай резвятся неугомонные рыбешки. Затем Шарлотта подняла глаза и задумчиво окинула взглядом покрытую холмами долину. В один из дней прошлым летом во время прогулки Макс с детьми ушли далеко вперед, а у нее состоялся нелегкий разговор с Роулендом – вот здесь, на этом самом месте.

В тот день он с самого утра пребывал в отвратительном настроении, и когда все это началось, стоял на мосту, созерцая реку. Лицо его было замкнутым и неподвижным. Шарлотта положила ладонь на его рукав, и он вздрогнул, словно совершенно забыл о ее существовании.

– Я знаю, о чем ты думаешь, Роуленд, – сказала она так мягко, как только могла. – Сегодня – печальная дата, верно? Макс говорил мне об этом. Роуленд, ты не должен держать это все в себе. Зачем ты это делаешь? Поговори с кем-нибудь, облегчи душу. Хотя бы со мной.

Он отвел взгляд в сторону.

– Это унизит ее. Оставь, Шарлотта. Я как-нибудь справлюсь.

– Как ее звали, Роуленд? Я ведь даже этого не знаю…

– Как ее звали? – Взгляд мужчины был холоден. – Ее звали Эстер. Она была чернокожей, и не делай вид, будто ты этого не знала. Я уверен, Макс не упустил бы такой пикантной детали. Люди в первую очередь обращают внимание именно на это, больше их ничего не интересует. Почему, не скажешь?

– Я не знала об этом. – Шарлотта заметила, как напрягся Роуленд. Выражение его лица стало еще более замкнутым. – Все, что мне было известно, Роуленд, это то, что ты любил какую-то женщину, вы собирались пожениться, но она умерла. Макс больше ничего мне не рассказывал.

– Ишь, какой скрытный! Он не мог не читать американских газет, а уж они-то раскопали все детали – даже те, о которых не было известно мне. Вряд ли Макс мог их позабыть, как ты полагаешь?

– Не надо прикладывать Макса, Роуленд, и не надо язвить, – горячо проговорила Шарлотта. – Если ты забыл, хочу напомнить тебе, что он является твоим самым старым и самым преданным другом.

– Извини. – Роуленд покраснел. – Я был несправедлив. Просто с языка сорвалось. Сегодня – ровно пять лет, как это случилось, и… Обычно мне удается как-то справиться с этим, хотя, может быть, не всегда успешно. Извини меня, Шарлотта, я сегодня не самая лучшая компания. Мне лучше бы побыть в одиночестве.

Он недвусмысленно дал ей понять, чтобы она не вмешивалась, однако Шарлотта, которая временами побаивалась Роуленда, сейчас не собиралась отступать.

– Я не отстану от тебя, – мягко ответила она. – И твое нежелание обсуждать эту тему не устраивает меня в качестве ответа. Я – женщина, и прекрасно понимаю, что тебе нужно. Ты должен облегчить душу. Конечно… – Она помедлила. – Время лечит, но беседа с близким тебе человеком тоже способна помочь. Расскажи мне о том, что произошло тогда. Эстер попала в катастрофу, заболела?

Когда Шарлотта сказала о том, что время лечит, Роуленд облил ее таким презрительным взглядом, что на секунду ей стало страшно продолжать. Теперь же его лицо пылало гневом.

– Если ты не отстанешь от меня, я уйду, – сказал он, поворачиваясь к ней спиной. – Не вмешивайся, Шарлотта, оставь меня в покое. Неужели это так трудно!

– Не отстану, Роуленд, – бросила женщина, чувствуя, как в ней самой закипает гнев. – Можешь злиться сколько угодно, но я не отстану от тебя. Я не позволю тебе упиваться собственным горем…

– Упиваться? Вот уж спасибо!

– Чего ты боишься, Роуленд? – Он оттолкнул ее, но Шарлотта снова вцепилась в его рукав. – Сломаться у меня на глазах? Или боишься признаться, что прошло уже пять лет, и боль от случившегося – у всех, даже у тебя, Роуленд, – уже не так мучительна, как тогда?

После этих слов мужчина побледнел как полотно. С яростным восклицанием он пошел прочь, но затем остановился, повернулся к Шарлотте и посмотрел на нее долгим пронизывающим взглядом, от которого по ее коже побежали мурашки. А затем – заговорил. Голос его в одночасье стал бесцветным, лицо утратило всякое выражение.

– Не терпится послушать трогательную историю? Тебе этого хочется? Ну, что ж, изволь. Уж коли ты числишь себя в моих друзьях и так обо мне беспокоишься, я тебе удружу, Шарлотта. Мы жили в Вашингтоне, – продолжал он, – возле места, что называется Дюпон-серкл. Я уже три года работал там корреспондентом своей газеты и примерно за месяц до того, как все это произошло, получил указание возвращаться в Лондон. Я отказался и, разумеется, был уволен. Но решение это я принял с легким сердцем. Макс думает, что мне было тяжело пойти на этот шаг, но он ошибается. Эстер работала в американском министерстве внутренних дел и даже подумать не могла о том, чтобы уехать из Соединенных Штатов. Для меня было просто немыслимо расстаться с нею. В следующем месяце мы должны были пожениться. Я подрабатывал где только мог. И как-то раз подвернулась работа в «Пост»…