Книга Царица эльфов - Дороти Шелдон

– Я надеюсь, ты заказал столик заранее, – сказала она.

– Даже более того, – улыбнулся Тони. – Хозяин – мой друг.

Он вышел из машины и обошел ее кругом, чтобы открыть ей дверцу.

– Для нас приберегают особый столик.

Старшая официантка встретила Тони как привилегированного посетителя. Мэри показалось, что в улыбке молодой женщины она разглядела явное кокетство. Но это вполне объяснимо, признала про себя Мэри, проходя с Тони по залу. Из всех мужчин в ресторане он был самым красивым, и большая часть дам провожала его откровенно восхищенными взглядами.

«Особый» столик, как оказалось, помещался в зашторенной нише в уголке обеденного зала. Сложенные веером бирюзовые салфетки оттеняли изысканный бледно-персиковый цвет скатерти, а серебряные приборы и хрусталь были словно из дворца английской королевы.

Официант поднес им меню в кожаном переплете и заспешил прочь, пообещав немедленно принести вина.

– Я надеюсь, ты не будешь возражать, – сказал Тони, откладывая меню в сторону. – Я взял на себя смелость заказать шампанское. Здесь подают великолепное «Клико».

– Полагаюсь на твой выбор, – ответила она, делая вид, что разглядывает названия блюд в своем экземпляре меню.

– Ты всегда бываешь так увлечена выбором блюд?

Неловко засмеявшись, она бросила на расплывающиеся перед глазами строчки последний взгляд и отложила карточку в сторону.

– Я люблю необычные блюда. Я даже сама в свободное время пробую изобрести что-нибудь особенное.

Появился официант с шампанским, и после небольшой церемонии открывания бутылок и наполнения бокалов Тони поднял свой рифленый бокал и повернулся к Мэри.

– За что мы выпьем? За возрождение старой дружбы?

Кивнув, она коснулась его бокала своим и пригубила шампанское. Оно зашипело, заискрилось на языке, словно фейерверк в День Независимости. Но гораздо более сильное впечатление произвели на нее слова, которые он произнес вслед за этим:

– А теперь, – он снова поднял свой бокал, – выпьем за начало.

Его тон чем-то смутил ее, но он предупредил возможные возражения, предложив:

– Я имею в виду новые начинания – и мои, и твои, и твоего отца. – Они снова отпили по глотку, он поставил бокал и серьезно посмотрел на нее. – Кстати, как твой отец?

– Лучше. Но до полного выздоровления еще далеко. Если все пойдет хорошо, он сможет вернуться домой через несколько недель.

– А если его не выпишут, что ты будешь делать? Ханна говорила, что ты не собираешься переезжать сюда насовсем.

– Не собиралась и не собираюсь. Сейчас я хочу навести на ранчо порядок и поправить денежные дела. У меня просто нет времени строить планы на отдаленное будущее.

Слушая ее, Тони все больше хмурился.

– А если тебе удастся задуманное – ты решила, что будешь делать потом? Твой отец и раньше не отличался крепким здоровьем, а ногу, может быть, придется серьезно лечить. Ты намерена оставаться здесь, пока он не поправится окончательно?

– Так ты поэтому пригласил меня на обед? Напомнить о моих трудностях в надежде, что я сдамся и уеду?

Он потянулся через стол и накрыл ее руку с нервно барабанящими по столу пальцами своей ладонью.

– Вот этого я хочу меньше всего на свете, – произнес он тихо. – Да, мои планы насчет земли остались прежними. Но мои чувства к тебе изменились.

Мэри зажмурилась, пытаясь не обращать внимания на теплую волну, пробежавшую по всему телу.

– Невозможно. – Она убрала руку. – Я не должна была приходить с тобой сюда. Это все равно что неизбежная встреча с врагом.

– Какая чушь! – воскликнул он. – Я тебе не враг. Наоборот, я все время пытаюсь помочь. Ты не можешь этого отрицать, если будешь честной.

– Извини, я вовсе не хотела быть неблагодарной, – пробормотала она.

– Так почему бы нам не забыть о наших разногласиях и не насладиться хорошим обедом?

Она посмотрела ему в глаза и прочла в них только искренность. И снова ей пришлось уступить. Кстати появился и официант, чтобы принять их заказ, а когда он удалился, Тони начал разговор о виноделии. Для Мэри это был весьма знакомый предмет, и она мало-помалу начала успокаиваться.

Они съели салат и цыпленка – филе цыплячьей грудки в соусе из белого вина, приправленное травами. На десерт им подали торт из белого шоколада. В конце обеда, который они без излишних тостов запивали шампанским, Мэри почувствовала себя приятно умиротворенной. Ее даже немного клонило ко сну. Пока они ехали обратно на ранчо, она, несколько раз извинившись, зевнула.

– Это вовсе не потому, что мне скучно в твоем обществе, – заверила она Тони, когда он остановил автомобиль под раскидистым дубом.

– Очень рад это слышать. – Тони с улыбкой повернулся, чтобы видеть ее лицо. Он опустил правую руку на спинку сиденья, и ей показалось, что его пальцы коснулись ее тщательно уложенных на затылке волос. – У тебя такие красивые волосы – почему ты всегда закручиваешь их сзади?

– Я не всегда их закручиваю. Но обычно так проще, чтобы они не лезли в глаза.

Она вовремя удержалась, чтобы не добавить, что на ночь распускает волосы.

– Сделай мне одолжение. Расколи их сейчас.

Сердце Мэри забилось чаще.

– Думаю, это ни к чему.

– Почему? Я уже видел их однажды. Помнишь, в то утро, на пруду.

О, да, Мэри помнила. И не забыла выражение его глаз, когда он смотрел на ее мокрую тенниску.

– Мне пора, – заторопилась она, берясь за ручку дверцы.

Он задержал ее руку.

– Подожди, я сам открою.

Он вышел, распахнул ей дверь и проводил до самого крыльца. В воздухе повисло неловкое молчание.

– Мне хочется поцеловать тебя снова, – сказал он, опираясь одной рукой о дверной косяк рядом с ее головой. При свете фонаря черты его лица заострились, и это придавало ему какое-то голодное, хищное выражение. – Хочется до безумия.

По спине Мэри пробежала легкая дрожь. Она вспомнила миг, когда вчера губы Тони прикоснулись к ее губам. И она поняла, что хочет сейчас того же, чего и он.

– Ты говорил, что решать буду я, – напомнила она, отводя глаза.

Он нагнулся к ней так близко, что она могла бы пересчитать одну за другой черные густые ресницы, окаймлявшие его глаза.

– Тогда скажи «нет»...

Она втянула воздух в легкие, но слова не шли с языка. Она могла только смотреть завороженным взглядом, как его веки дрогнули и опустились, а губы приближались все ближе и ближе...

Первое прикосновение его губ принесло ей несказанное наслаждение, граничащее почти с болью. И когда он со стоном обнял ее, она послушно прильнула к нему. Напряжение исчезло, его губы жадно раскрылись, и она снова почувствовала, как все вокруг начинает вращаться все быстрее и быстрее, так, что она невольно ухватилась руками за него.