Книга Твой билет в любовь - Анастасия Доронина

Этим своим «Я позвоню» он, сам того не подозревая, затаптывал последние тлеющие в Кириной душе искорки надежды…

— Жди меня.

— Да.

— Думай обо мне.

— Да, да.

— Мы встретимся очень скоро.

— Да!

Он улетел…

МОСКВА

Поздно вечером Кира возвращалась в родной город. В это время суток хмурая и окутанная серым сумраком Москва показалась ей бездушным каменным мешком.

«Что мне здесь делать без тебя?!» — думала она, трясясь в набитой маршрутке. «Как мне жить без тебя?» — стучало у нее в голове, когда она спускалась по кишащему людьми эскалатору метро. «Как я люблю тебя!» — рвалось ее сердце, пока она подходила к своему дому…

Неощутимо, крадучись, к Кире подступало отчаяние. Завидев пустые, безнадежно темные окна своей квартиры, она остановилась, будто ее толкнули в грудь. Встала посреди двора. Посмотрела. И, чувствуя, что не в силах сейчас подняться к себе, побрела, волоча за собой чемодан, к соседнему подъезду, к светящимся окнам соседки Веры.

— Ки-ирка! А ты чо так поздно-то?! А ты откуда идешь-то? А почему с вещами? — захлопала заспанными глазами пожилая соседка. От Веры сильно несло сивухой и густым, неприятным запахом жирного горохового супа. В глубине обшарпанной квартиры с потрескавшимся полом и неровно ободранными обоями слышались пьяные голоса — у Веры, как всегда, были гости. Кто-то требовал к себе внимания, кто-то стучал по столу кулаком, кто-то пытался исполнить на дребезжащей гитаре «Во саду ли, в огороде» — веселье, на которые была так щедра Кирина соседка, было в самом разгаре.

— Случилось, что ль, чего, Кирюх?

— Случилось, — прислонившись к дверному косяку, устало сказала Кира. И вдруг добавила, сама того не ожидая: — Выпить хочу.

А заходи, — решила Вера. — Давно пора горе веревочкой завивать! Я, Кирка, давно на тебя поглядываю: ух, думаю до чего ж тяжело девке живется, одной, да ищо и не пьющей…

— Верка! — пьяно позвали из комнаты. — Кто там? Новый человек есть?

— Есть! Да не про твою честь! — сердито отозвалась Вера. И подтолкнула Киру в сторону кухни. — Иди-иди, Кирюха. Щас я тебе туда стакашек принесу, ну их, козлов старых, не компания они нам… Иди-иди, я скоренько, разгоню только алкашей проклятых…

Сидя в кухне возле старой раковины с отколовшейся эмалью, куда с мерным стуком капала вода из-под крана, Кира слышала, как ловко Вера расправляется с «проклятыми алкашами». Гости пьяно удивлялись, ругались, долго топтались в прихожей, разыскивая свои шлепанцы и ботинки, упрекали Веру в том, что она перестала быть «своим в доску бабцом». И все-таки через десять минут в квартире не осталось никого, кроме самой Киры и хозяйки, которая вынесла в кухню заткнутую газетой бутыль, на четверть заполненную мутной жидкостью.

— Давай, — обтерев стакан полой засаленного халата, Вера до краев наполнила его самогоном и вложила в Кирину руку. — Залпом! От сразу полегшает, сразу! Я знаю…

Послушавшись совета, девушка опрокинула в себя добрых полстакана и согнулась пополам, зайдясь в раздирающем кашле. «Вот сейчас-то я и умру», — промелькнуло у нее в голове прежде, чем брызнули слезы.

— От так, от так, — приговаривала Вера и хлопала Киру по спине. — Щас полегчает.

Как оказалось, Вера знала, что говорила: внутри у Киры все горело, но от души как-то сразу отлегло. Она посмотрела на соседку. Верино дряблое лицо начинало расплываться, стены и потолок кухоньки сначала надвинулись на Киру, как будто стремясь задавить ее, а затем расступились широко широко, на сто километров.

И тут внутри у Киры что-то лопнуло.

— Вера-а-а!!! — завыла она совершенно по-бабьи, сползая с табурета на пол и обхватывая обеими руками полные ноги соседки в сползших нитяных чулках. — Вера-а-а!!! Что же я наделала, Вера-а-а!!!

— Чо такое, чо такое, Кирюха?! — испуганно затараторила соседка.

— Ох, какая же я дура, Вера-а-а!!!

— Чо такое?!

— Скажи, что мне делать, скажи, скажи, скажи!!!

На это вопрос у Веры ответ был готов:

— А ты знаешь чо, ты еще выпей-ка, на-ка, Кирюха…

Но девушка мотала головой, не отпуская Верины ноги и рыдала, рыдала навзрыд.

— Нету жизни, нет жизни, совсем незачем жить, Вера-а-а…

Через два часа, проревевшись всласть и успокоив соседку (привыкшая к пьяным слезам, даже она испугалась Кириной истерики) девушка поднималась по лестнице на свой пятый этаж. Темень в подъезде стояла египетская. Наверное, хулиган и бездельник Володька с третьего этажа снова повыбивал дурацкой рогаткой все лампочки.

Пошарив в сумочке, Кира вынула фонарик, специально купленный из-за проделок шалопая Володьки.

Дойдя до площадки между четвертым и пятым этажом, она остановилась: дверь ее квартиры была приоткрыта!

Она прекрасно помнила, как три дня назад, уезжая в аэропорт, закрыла ее на три оборота!

«Воры, — мелькнула безнадежная мысль. — У меня побывали воры».

Красть в ее квартире было совершенно нечего, но сама мысль о том, что чужие руки шарили по полкам комода и платяного шкафа, перебирали ее гардероб, дотрагивались до интимных вещей туалета, — эта мысль была омерзительна до жути, до дрожи!

«Спокойно. Спокойно. Все самое страшное уже случилось. Все равно рано или поздно придется войти туда. И лучше это сделать прямо сейчас, не ночевать же на улице», — уговаривала себя Кира. И медленно, ступенька за ступенькой, поднималась к своей квартире.

Дотронулась до двери кончиками пальцев — та открылась скрипуче и нехотя, как будто зевнуло большое ленивое животное.

Осторожно ступила внутрь. Стала водить рукой по стене, нашаривая выключатель.

— Ты заплатишь мне за то, что заставила ждать так долго! — услышала Кира такой знакомый, смеющийся голос. — Я заставлю тебя расплачиваться всю ночь напролет!

«Спокойно! Это не может быть он! Это… это… это пьяные галлюцинации!»

Но еще до того, как она успела додумать эту нелепую мысль, в квартире вспыхнул свет — и Андрей, смеясь, шагнул к ней прямо по ковру из розовых лепестков — ими был усыпан весь пол, и маслянистый аромат цветов кружил голову. Вспыхнул не только общий свет — загорелись и заиграли разноцветными точками лампочки иллюминации, выбрасывали снопы искр бенгальские огни — все это засверкало и заполыхало как-то вдруг, как не бывает даже в сказке!

— Ты не ждала меня, но я пришел. Ты рада? — спросил он, проводя тыльной стороной ладони по Кириной щеке. И наклонился, ища ее губы.

И снова. Как тогда, совсем недавно — или это было сто лет назад? — подхватил ее на руки, прижал к себе, понес в комнату, усадил в кресло.

— Как ты меня нашел? — Она не могла заставить себя перестать на него смотреть. «Если это сон, то, проснувшись, я сразу умру».