Книга Запретный плод сладок - Кэтрин Спэнсер

— Ну, так что, милая? — крикнул он, вынырнув на поверхность. — Идешь добровольно или применить силу?

Оливия решительно стянула шорты и вошла в воду, превосходную, мягкую, прозрачную и настолько прохладную, насколько было нужно, чтобы освежиться.

— Мне нравится возиться с тобой, — сказал он, обвивая руками ее шею, — особенно, когда ты так одета. Это напоминает мне то время, когда мы только что поженились. Помнишь, как между сменами мне иногда удавалось прокрасться домой для небольшого…

— … послеполуденного удовольствия, — запыхавшись, закончила она. — Я помню.

— Ты предвосхищаешь мои слова, Лив, — прошептал он, притягивая ее ближе. — Повторим опыт?

Они никогда не занимались любовью на поверхности озера в восемнадцать футов глубиной, но у них великолепно все получилось.

В их жизни наступили золотые деньки. Она открыла нового Гранта, мягкого, нежного, внимательного. Неужели это тот профессионал, за которого она уже выходила замуж? Она никогда еще не чувствовала такой близости с ним, такой связи, такого понимания.

Так же как никогда не знала такого полного удовлетворения и уверенности, что на этот раз все получится.

— Наше путешествие становится вторым медовым месяцем, — говорила она ему вечером, когда они остановились в чудесном, отделанном под старину трактирчике на берегу озера Верхнее. Расположенное на двух акрах парка, с милями песчаного берега перед ним, оно было словно со страниц журнала о загородной жизни.

Они поужинали на закрытой веранде салатом из раков, перепелами с картофельным пирогом и можжевеловыми ягодами. Перед сном решили прогуляться по пляжу.

— Но он, более восхитителен, чем первый, — сдержанно возразил Грант. — Все, что было у тебя тогда, — вечер в свадебном платье в спрингдейлском «Амбассадоре».

— Разница не в том, где мы находились, Грант. Дело в том, что на этот раз мы счастливы по-настоящему. Мы стали другие.

— Да. — Он просеял через свои пальцы великолепный белый песок. — В нашем предыдущем браке было слишком много ссор и не было смеха. И ты, любимая, — он развернул ее к себе лицом и провел указательным пальцем по ее щеке, — слишком много плакала. Если я еще не говорил этого, то хочу сейчас просить прощения за это.

На следующую ночь они остановились в Манитобе, в маленьком отеле образца 30-х годов, выходящем на долину реки Ред-Ривер. Они ели виннипегских золотых рыбок и запивали местным домашним вином из ревеня. Это была та часть Канады, которую Оливия никогда не видела прежде и нашла очаровательной. Спрингдейл казался таким далеким, будто до него были миллионы миль.

Они проезжали через южный Саскачеван, когда стали свидетелями аварии. Грант затормозил рядом с разбитой машиной. Мужчина помогал женщине вытащить из-под обломков ребенка.

Грант выругался и потянулся за санитарной сумкой.

— Лив, зови на помощь кого-нибудь, а потом поможешь мне, пока не приедет «скорая».

Она не очень любила вмешиваться во все, что было связано с кровью, но была по натуре добра и не могла отказать тому, кому нужна была помощь.

— Я готова, — твердо сказала Оливия. Мужчина и его жена были пристегнуты, поэтому избежали серьезных повреждений, но ребенок спал на заднем сиденье и толчком от удара был выброшен вперед. Он был без сознания, из раны на голове текла кровь.

Когда Оливия вернулась к ним, она увидела, что Грант хлопочет над ребенком. Мальчика перенесли на траву у дороги и прикрыли чехлом с сиденья машины. Мать ходила взад и вперед, громко рыдая и ломая руки.

— Надо промыть рану, — сказал Грант, внимательно осматривая ребенка. — Оливия, на дне сумки бинты и антисептики. Подай мне мой стетоскоп и попытайся успокоить мать.

Она подошла к несчастной матери и стала нежно утешать ее.

— Успокойтесь, он будет жить, — заверяла ее Оливия, молясь, чтобы это было действительно так.

— Ему всего лишь семь, — всхлипывала мать. — Он — наше счастье и смысл жизни.

Отец был в шоке и абсолютно безучастен.

— Слава Богу, что мой муж врач, — сказала Оливия. — Ваш сын вовремя получил первую помощь.

Мой муж врач… Никогда прежде она не произносила этих слов с такой гордостью; правда, сейчас только одна часть — доктор — была истинной правдой, вторая… Оливия почувствовала укол совести. Врушка! Когда их брак больше всего нуждался в поддержке, она видела его профессию как соперника, «другую женщину», с которой он предпочитал проводить свое время, а теперь гордится ею.

— Как он? — спросила она тихо, подойдя к Гранту.

— Он без сознания, очень опасная рана, и плюс ко всему простужен, видимо давно. Но вряд ли у него перелом черепа, хотя травмы головы требуют серьезного осмотра в больнице. У меня нет простейших инструментов. «Скорая» уже выехала?

— Да, но до нас сорок миль, придется еще немного подождать.

— Подождем, ничего критического нет. Послушай, Лив, если ты попробуешь очищать рану от крови, пока я буду накладывать швы, то дело пойдет намного быстрее. Кстати, схожу, осмотрю родителей.

— Как они? — спросила Оливия, когда он вернулся.

— В шоке, чего и следовало ожидать, но в целом нормально. Как мальчуган? — И он нежно склонился над ребенком. Оливия смотрела на Гранта, как зачарованная — как он нежен, терпелив, заботлив. И, по-видимому, был таким всегда.

Подъехала «скорая» и приняла на себя дальнейшие заботы о пострадавших.

— Это мог бы быть наш сын, — сказал Грант, когда они продолжили путешествие. — Сейчас ему было бы как раз около семи. Ты когда-нибудь представляла его?

— Одно время это было моей навязчивой идеей…

Впервые они разговаривали о том печальном периоде.

— Я вывел вирус бродяжничества из моего организма. Довольно отсиживаться в бараке или прицепе в замерзших необитаемых местах, лишенных элементарных удобств. Когда мне предложили занять должность кардиолога в Калифорнии, я согласился.

— Когда ты вернулся в Канаду?

— Шесть месяцев назад. Меня хотели назначить врачом где-нибудь поблизости от Ванкувера, но передумали и предложили пост в одной из лучших городских больниц. Думаю, что соглашусь. — Он покосился на нее и усмехнулся. — Мне дадут ссуду и дом на окраине. Держу пари, ты никогда не думала, что я стану таким домашним.

— Не думала, — согласилась Оливия. — Ты всегда был цыганом.

— Знаешь, Лив, я устал от грязной, темной двухкомнатной квартирки в Торонто, где провел все свои юные годы. Как я завидовал другим детям, которые проводили лето в лагерях, на природе, у озера. Но в нашем доме не было денег на такие развлечения: отец был слишком ленив, чтобы работать. Моя мама была единственной, кто кормил семью и платил за аренду.

— Как сейчас твоя мать? — спросила Оливия. — Ты едва упомянул о ней со времени своего возвращения.