Книга Американская звезда - Джеки Коллинз

кого он любит, она чувствовала себя польщенной, что может играть с ним.

Драматической группой ведала Бетти Харрис. Раз в неделю она проводила репетицию в холле старой церкви.

Бетти была непохожа на других учителей. Толстая, взрывная, с вечно пылающими щеками и соломенными волосами, всегда будто непричесанная. Ей нравились широкие цветастые одежды, говорила она задыхаясь и очень громко, и всем хотелось играть получше, чтобы она осталась довольна.

Что касается Лорен, то для нее репетиция была самым волнующим событием недели.

– А я слышала, что ты, Лорен, дорогая, уже обручилась, – сказала Бетти вместо приветствия.

Лорен кивнула.

– Ты для этого слишком еще молода, – покачав головой, сказала опытная Бетти, – слишком рано.

И Лорен опять кивнула. Хоть кто-то ее понимает. Когда все ученики были в сборе, Бетти объявила:

– У меня для всех большой сюрприз, – и всплеснула руками. – Вы часто слышали от меня о моем брате Харринггоне Харрисе, знаменитом нью-йоркском режиссере. Ну и вот, на следующей неделе он собирается посетить Босвелл.

Послышался одобрительный шум.

– Вы можете сами убедиться, что я ничего не приврала, – продолжала она, и ее розовые щеки запылали еще пуще, – и он очень скоро будет здесь. – Она перевела дыхание. Ее выпуклые глаза молниеносно обежали всех присутствующих и остановились на ком-то в заднем ряду. – И еще об одном: прежде чем мы начнем сегодня репетировать, я хотела бы приветствовать новичка в нашей группе. Давайте все поздороваемся с Ником Анджело.

В изумлении Лорен обернулась. В конце холла, небрежно прислонившись к стене, стоял Ник, как всегда, в своих рваных джинсах и грязной куртке.

Мег толкнула ее в бок.

– Я просто умираю, – прошептала она. – Если бы я могла отвлечь его от Дон, то, может быть, у меня появился бы еще один шанс.

– А ты все еще хочешь попробовать? Я думала, ты его ненавидишь.

– Знаю, – согласилась Мег, – но ведь другого-то нет? Я хочу сказать, и ты должна с этим согласиться, что он действительно замечательный.

– Да, – неохотно пришлось согласиться Лорен, – в своем собственном резком, бесшабашном стиле он, конечно, замечательный.

Синдра была неприятно поражена и очень разозлилась, узнав, что, пока она отсутствовала, мать пустила к себе жить своего столь долго пропадавшего мужа и его сына-оборванца. Синдра прежде даже не подозревала о существовании этого мужа. И вдобавок этот человек объявил, что он ее отец. Ее отец, Господи Боже мой! Белый бродяга, дерьмо, на которого даже смотреть противно.

– Я отсюда отчалю, – пригрозила она.

– А куда ты подашься, девушка? – спросила Арета Мэй, кривя рот в усмешке.

Синдра была готова заплакать:

– Устроюсь на работу, найду что-нибудь. Но здесь я не останусь.

Так они спорили и ругались до бесконечности, пока наконец Синдра не поняла, что это все ни к чему. У нее не было денег, и ей некуда было податься. Опять она оказалась в ловушке.

– Будешь спать в другом трейлере, с братьями, – сказала Арета Мэй. Она была рада снова увидеть дочь, но ей не нравились беспокойство и заботы, которые она принесла с собой.

Синдра поселилась в соседнем старом трейлере. Она разделила и без того тесное пространство надвое, повесив простыню, и отказалась разговаривать с Ником:

– Ко мне не ходи, и у нас не будет неприятностей, понял? Он искоса взглянул на нее, все еще пытаясь смириться с тем, что у него и в самом деле есть сводная сестра, да к тому же черная.

– Что я тебе сделал? – спросил он как-то. – Я не виноват, что мы здесь застряли.

– Достаточно того, что ты здесь, ты и твой проклятый папочка, – ответила она, и ее карие глаза сверкнули. – Он для меня никто.

– Да, конечно, не считая того, что он тебе папаша.

– Иди в задницу со своим папашей! – выпалила она. – Я вас обоих ненавижу!

Она была хорошенькая, но уж больно занозистая. И больше он с ней не заговаривал.

А между тем его дела на бензоколонке шли как надо. Теперь он работал не только в субботу вечером, но и в воскресенье утром. Каждую неделю он давал несколько долларов

Арете Мэй и припрятывал почти все, что оставалось. Когда Примо узнал, что он подрабатывает, то вскоре предъявил требования.

– Ничего нет, – ответил Ник.

– А что, черт возьми, я должен делать? – пожаловался Примо.

– Почему тебе тоже не поискать работу? – ответил Ник, снова бросая ему вызов.

Примо нагнулся и р-раз – взмахнул в воздухе тяжелым кулаком.

Но Ник был слишком взрослым и опытным, чтобы знать, чего следует ожидать от Примо, и вовремя увернулся.

Синдра отказалась по утрам ходить с ним вместе в школу и даже сидеть рядом в автобусе. Он заметил, что в школе она еще более одинока, чем он, хотя по субботам вечером якшалась с ребятами из Рипли.

Примо вел себя так, словно осуществлялась великая Американская мечта. После возвращения Синдры он вошел в роль заботливого папаши.

– Не желаю, чтобы моя дочь гуляла допоздна, – известил он Арету Мэй.

– Ты поздно хватился, чтобы отдавать ей приказания, теперь она ничего от тебя не примет.

– Но она моя дочь, – орал Примо, – и это я устанавливаю здесь порядки.

Арета Мэй устало покачала головой. Да, спустя семнадцать лет Примо наконец вернулся, но вот вопрос, а так ли уж он ей нужен?

Сцена из «Кошки на раскаленной крыше» удавалась великолепно. Лорен сияла, ей нравилось играть Мэгги, особенно с таким Бриком, как Деннис.

После занятий Бетти Харрис ее похвалила:

– Отлично, Лорен, милая. У тебя в самом деле есть талант. Лорен была в восторге:

– Да? Знаете, когда-нибудь я хотела бы поехать в Нью-Йорк. Смогу я там получить возможность играть?

– Актерское ремесло – ненадежное и трудное дело, – ответила Бетти. На ней были широкий кафтан со множеством позолоченных цепочек, и каждый раз, когда она открывала рот, они начинали звенеть. – Слишком много актеров и слишком мало ролей.

– Но мне так хотелось бы попытаться, – откровенно призналась Лорен.

– Попытка может быть удачной, но не рассчитывай, что сможешь этим зарабатывать себе на жизнь, это слишком неверная профессия.

После занятий ее встретил Сток. Он с видом собственника взял ее за руку и, заметив Ника, спросил:

– А что здесь делает этот оборванец? Лорен сейчас же встала на его защиту:

– Он не оборванец.

– А кто же он? Ты только посмотри на него, вечно в своем рванье, он что, считает себя Джеймсом Дином?

– Не у каждого столько денег, чтобы выглядеть так, как ты, – заметила она сдержанно.