Книга Благословенный камень - Барбара Вуд

Наконец мужчина сел и довольно долго сидел так на земляном холмике, как будто мысленно решаясь на что-то, затем поманил Лалиари, чтобы она присоединилась к нему у костра.

Она не тронулась с места, но потом любопытство победило. Она взглянула на Беллека, который то просыпался, то вновь засыпал, затем подошла к костру, стараясь как можно дальше обойти могилу ребенка.

Лалиари села на полу, скрестив ноги, и мельком взглянула на вещи, лежащие рядом с его меховым ложем: копья с кремневыми наконечниками и ручные топоры, небольшие кожаные сумки, набитые чем-то непонятным, и выдолбленные каменные чаши, наполненные орехами и семенами. Она протянула руки к огню, чтобы согреть их. Держа руки над огнем, она из-под опущенных ресниц рассматривала незнакомца. Его волосатую грудь увешивали ожерелья из звериных сухожилий, на которые были нанизаны костяные украшения. В его длинные спутанные волосы были вплетены бусинки и ракушки. Руки и нога были сплошь покрыты багровыми татуировками. Другими словами, он ничем не отличался от мужчин из ее собственного клана, за исключением грубых черт лица.

Она думала о том, почему он здесь совсем один и где его народ.

Наконец она прямо посмотрела на него и спросила:

— Кто ты?

Он покачал головой. Он не понимал.

Она несколько раз показала сначала на себя, потом на него, пока наконец он не понял вопрос. Он ударил себя кулаком в грудь, и из его глотки вырвалось нечто, похожее на «Цанкт». Но когда она попробовала повторить за ним, то смогла выговорить лишь «Зант». Ему тоже не удалось произнести «Лалиари», как внимательно он ни следил за ее губами и языком, когда она произносила свое имя. Все, что он смог повторить, звучало как «Лали», поэтому он и дальше стал называть ее так.

Они с Зантом продолжили «разговор», — каждый называл окружающие предметы — пещеру, огонь, дождь, даже Беллека — на своем родном языке. Но Лалиари с трудом могла произносить чужие слова. Когда же она произносила что-то на своем языке, Зант сначала пытался повторять за ней, но скоро оставил попытки. Наконец они замолкли, поняв, насколько ограничены их способности к общению, и уставились в огонь. Лалиари мучил один вопрос, и она не выдержала. Показав пальцем на небольшой холмик посередине пещеры, она вопросительно взглянула на Занта.

Она вздрогнула, увидев, как его глаза наполнились слезами. В ее клане мало кто из мужчин плакал в открытую, и, когда по щекам у него потекли слезы, она ощутила беспокойство. Слезы — источник определенной силы, так же как кровь, моча и слюна. Но он просто вытер их и произнес какое-то непонятное слово. Когда она в замешательстве посмотрела на него, он произнес его снова, и только когда он повторил это слово несколько раз, показывая на холмик, она поняла, что он произносит имя ребенка.

Лалиари в ужасе вскочила на ноги и, быстро оглядев пещеру, в которую, конечно же, проник дух мальчика, стала неистово изображать в воздухе магические знаки, чтобы защититься.

Зант был в недоумении. Ему нравилось произносить имя ребенка. Это приносило такое облегчение. Почему она так испугалась? Поднявшись, он вновь подошел к могиле и, опустившись на колени, с нежностью стал водить ладонью по свеженасыпанной земле. Но Лалиари только в страхе качала головой.

Это заставило Занта задуматься. Он вернулся к костру и, снова присев на корточки, просунул руку под облегавшую его торс шкуру. Вынув оттуда небольшой серый камень, он протянул его Лалиари.

Она не взяла камень, тогда он пробормотал что-то и, к ее величайшему изумлению, улыбнулся. Его лицо преобразилось. Грубость черт внезапно исчезла, и он превратился в самого обычного человека, очень похожего на ее соплеменников. Он настойчиво протягивал ей камень, и она все же взяла его. Она нахмурилась, с недоумением разглядывая зажатый в ладонях предмет.

Она держала тщательно обработанный серый камень, который был заострен сверху и снизу, а середина его состояла из гладких закругленных выступов. Лалиари никак не могла понять, что это такое, пока Зант не дотронулся кончиком пальца сперва до ее обнаженной груди, а потом — до одной из округлых выпуклостей на камне. Она пристальней вгляделась в камень и через мгновение узнала знакомые формы. Камень изображал беременную женщину.

Лалиари задохнулась. Она еще никогда не видела изображения человека. Какие магические последствия могут возникнуть от того, что она держат сейчас в своей руке маленькую женщину?

А затем свет пламени, скользнув по поверхности фигурки, рассеялся снопом искр, и Лалиари увидела, что в живот статуэтки вставлен самый красивый голубой камень из всех, которые она когда-либо видела. Он был похож на замерзшую воду или на кусочек летнего неба. Он был таким же голубым, как глаза Занта, и когда в нем опять отразилось пламя костра, он вспыхнул так ярко, что Лалиари, как завороженная, не могла отвести от него взгляда.

Она поднесла камень ближе к глазам и пристально вгляделась в его полупрозрачную сердцевину. Беллек захрапел у себя в углу, а Лалиари все всматривалась в синеву кристалла, пока не увидела… Она вскрикнула.

Внутри синего камня она увидела ребенка в материнском чреве!

Зант попробовал объяснить ей, что когда-то давно его предки отобрали синий камень у пришедших с юга захватчиков и что некая целительница из его племени вставила его в живот этой каменной статуэтки. Однако Лалиари не могла знать, что, когда предки Занта пошли вслед за стадами на юг, где был более теплый климат, они взяли синий камень с собой и таким образом принесли его обратно в земли, где жили его первые владельцы, потомки Высокой, от которой, по иронии судьбы, восходил и род самой Лалиари.

А сейчас он пытался объяснить, что объединяло фигурку беременной женщины и покоящегося в яме мертвого ребенка. Но Лалиари, как ни силилась, так ничего и не поняла.

Внезапно пещеру огласил громкий стон, и Беллек стал звать Лалиари. Она подбежала к нему и увидела, что он скрючился на боку и его сильно лихорадит. Она начала растирать его закоченевшие руки и ноги и согревать его своим дыханием, но Беллека стало трясти еще сильнее, а губы у него посинели. Зант, мягко отстранив ее, взял на руки немощного старика и отнес к огню. Выбрав для Беллека место потеплее, Зант уложил его и, взяв мех, на котором он спал, накрыл им дрожащее тело. Через некоторое время Беллек снова затих и мирно уснул. Зант положил на его влажный лоб свою громадную неуклюжую ладонь и забормотал какие-то слова, которые сбитая с толку Лалиари не могла разобрать.

Состояние Беллека ухудшилось. Рана загноилась, и его сильно лихорадило. Но Зант продолжал бережно ухаживать за ним. Невзирая на проливной дождь, он каждый день уходил из пещеры и возвращался с пищей, которую мог жевать старик — мягкими кореньями, яйцами и орехами, которые он растирал в съедобную кашицу, и со снадобьями — алоэ, которое он прикладывал к ране, и корой ивы, которую он заваривал в горячей воде, чтобы унять жар. И, глядя, с какой нежностью Зант ухаживает за старым шаманом, как осторожно поддерживает его хрупкую голову своей мощной рукой, помогая ему напиться, тихо приговаривая что-то на своем непонятном языке, Лалиари почувствовала, что ее страх и неприязнь к незнакомцу исчезают.