Книга Магический код - Ольга Егорова

Диана вздохнула и задумалась о том, смогла бы она сама ради дочери, ради ее туманного будущего в какой-нибудь гимнастике бросить все — работу, квартиру — и уехать жить в чужой и огромный город, где нет у нее ни единой близкой души. Смогла бы, наверное. Если бы Лора согласилась с ней уехать. И Мур. А если бы Лора не согласилась? И если бы Мур не согласился тоже?

Ну вот, снова она пытается решить несуществующую проблему. Неотъемлемое дебильное свойство ее неугомонной натуры, правильно сказал Мур. В детстве она настойчиво раздумывала над тем, как повела бы себя на месте русского партизана, которого пытают фашисты и требуют выдать военную тайну? Так долго и тяжело она об этом раздумывала, что однажды даже расплакалась, поняв: наверное, не выдержала бы. Выдала бы тайну военную… Кошмар… Что делать…

Вот и теперь — как будто бы существующих проблем ей мало.

Впрочем, не так уж и много. Диана тряхнула волосами и улыбнулась, довольно созерцая отточенную технику Светки, которая в это время уже слетела с верхней жерди и ровненько приземлилась на мат, вытянувшись по струнке.

— Умничка, — похвалила Диана. — А говоришь, устала.

Светка просияла в ответ — обожала, когда ее хвалили. Диана об этом знала и поэтому иногда хвалила Светку даже в тех случаях, когда ту нужно было слегка поругать.

— Иди потренируй перекидку на низком бревне. Потом рандат на ковре. Раз шесть-семь сделаешь — и можешь идти в раздевалку. Лена, теперь твоя очередь на брусьях!

Лену пришлось поддержать. Не то чтобы сил у девчонки не хватало, просто смелости недоставало немного. Остальных девчонок, особенно из второй группы, приходилось не просто поддерживать, а буквально самой переворачивать через жердь. Ничего, научатся еще, Светку она тоже три месяца назад сама вокруг низкой жерди вертела, а теперь Светка как птица летает. Закончив наконец с брусьями, Диана вытерла со лба капли пота. Минутная стрелка часов уже начала спускаться вниз — тренировка закончена.

— Всем спасибо, девочки! Всех люблю! Дома в выходные не забываем тянуть шпагаты и работать на силу.

Девчонки попрощались нестройным хором и выскочили из зала бодро и весело, в тот же миг забыв об усталости. Диана собрала забытые в дальнем конце зала маты, убрала в шкаф банку с магнезией — и понеслась вслед за своими воспитанницами к дверям, на ходу сделав три подряд колеса и два рандата.

Сидящий на скамейке старший тренер областной сборной Федор Терентьев широко улыбнулся:

— Ребенок ты, Динка. Ну настоящий ребенок. Диана улыбнулась в ответ:

— Нужно же как-то форму поддерживать, Федор Сергеич.

— Четыре года уже вместе работаем. Не пора ли перестать меня называть Сергеичем?

Диана пожала плечами:

— Мне так больше нравится. И потом, вас все Сергеичем называют. С чего это мне выделяться из общей массы?

— Настырная ты все-таки девка. А Светка твоя молодец. Я сейчас за ней наблюдал — далеко пойдет. Если захочет, конечно.

Ваш Марат тоже ничего. — Диана кивнула на мускулистого парня, выделывающего немыслимые финты на кольцах. — Думаю, в этом году на соревнованиях всех далеко позади себя оставит. Если захочет, конечно.

— Марат молодец, — согласился Терентьев. — И работает на совесть. Из зала не выгонишь. Одержимый.

— Одержимость в спорте — самое оно. Разве не так?

— Так, так… А ты сейчас домой, значит, Динка?

— Домой, куда же еще.

— Я тоже, минут через пятнадцать… Муж-то твой… придет встречать?

— Не знаю, а почему вы спросили?

— Так я бы… проводил тебя.

— Да не смешите, Федор Сергеич! Остановка напротив, а до дома от остановки — два шага. Зачем это вы меня провожать будете?

— И правда. — Терентьев усмехнулся. — Вроде как бы и незачем, получается…

— Незачем, — подтвердила Диана серьезно. Улыбнулась и, махнув рукой на прощание, вышла из зала.

В раздевалке еще на пятнадцать минут пришлось задержаться. Ксюша пожаловалась, что заболел у нее кот, Лена-большая поделилась радостью, что выиграла первый тур школьной олимпиады по математике. Диана искренне посочувствовала Ксюшиному коту и обещала дома посмотреть в справочнике кошачьих болезней, чем бы ему помочь. Так же искренне порадовалась за Лену и вообще за всех девочек:

— Вы у меня — замечательные! Вы у меня — самые лучшие! Но дома в выходные работать на силу все-таки не забывайте! Иначе выпорю! Всех!

Девчонки рассмеялись, и под их дружный хохот Диана скрылась в закутке раздевалки, выделенном в качестве тренерской, оборудованной душевой кабиной, одежным шкафом и письменным столом. Быстро сполоснувшись под душем, переоделась, высушила волосы феном. Пришлось еще раз вернуться в тренерскую, спрятать в шкаф забытый в раздевалке кем-то из девчонок ярко-голубой зонт. Когда Диана вышла из здания спорткомплекса, на улице совсем стемнело.

Дождь уже не падал с неба — не так уж и велики, оказывается, были запасы бисера в прохудившемся бабушкином мешке. Асфальт поблескивал мокрым глянцем в свете вечерних фонарей, отливая синевой, а последние, еще оставшиеся на деревьях мокрые листья совсем потеряли очарование под натиском ноября.

Ноябрь. Очередной ноябрь в ее жизни.

Диана хотела вздохнуть по привычке, но делать этого не стала.

Одинокая мужская фигура мелькнула в поле бокового зрения. Диана повернулась. Высокий мужчина в длинном кашемировом пальто, без головного убора и с черным зонтом-тростью в руке, кажется, направлялся к ней. Она остановилась в ожидании, все продолжая пристально вглядываться в его силуэт и никак не узнавая в нем никого из родителей своих девчонок. Да и ни к чему родителю какой-нибудь ее воспитанницы поджидать ее здесь, у выхода, стоять неизвестно сколько времени на мокром и холодном ветру — можно просто подняться наверх и пообщаться в спортивном зале или в раздевалке. Обычно родители так всегда и делают.

Значит, этот — не родитель.

Налетевший порыв колючего ветра бросил на лицо прядь волос. Диана, пожалев о том, что не собрала волосы в хвост, попыталась закрепить пряди за ухом. Незнакомец между тем приблизился, остановился и уставился на нее, не говоря ни слова.

Ветер раскачивал ветки деревьев, и на лице его мелькали отсветы фонарей. Лицо казалось бледным и… знакомым.

Вот только где? Где она его встречала раньше? Упрямый мужской подбородок с неожиданной девичьей впадиной в середине, жесткие губы, лишенные контура, и глаза — серые, в обрамлении коротких, но ужасно черных ресниц, точно обведенные контурным карандашом. Знакомое лицо. И немодно подстриженные русые волосы, небрежно зачесанные назад — тоже знакомые.

Значит, все-таки родитель?

Она попыталась представить себе его голос — часто это помогало, когда она не могла вспомнить человека, очень помогало воспоминание о его голосе, человек быстро и послушно идентифицировался.