Книга Тихая жена - А. С. А. Харрисон

Без сознания, думает она. Тодд, возможно, потерял сознание. И за эту мысль цепляется еще одна, более пугающая – а вдруг он в коме? – до сего момента Джоди такую версию не рассматривала. В ее мысли, мерцая, вторгается словосочетание «повредился рассудком» вместе с соответствующим образом: Тодд-овощ, ни живой, ни мертвый, теперь он никому не принадлежит, даже самому себе, но все равно вокруг него все прыгают, кормят, купают, делают массаж, усаживают, укладывают, и дни и ночи превращаются в месяцы, годы, а его права, обязанности и имущество находятся на условном депонировании. Но даже в таком случае допрашивать будут. Джоди начинает казаться, будто на нее смотрят и осуждают, что каждый ее шаг фиксируется и будет использован против нее. Фрейд весь день крутится возле закрытой двери в спальню, это тоже не внушает оптимизма. Миссис Джилберт, даже ваша собака знала, что что-то не так.

6. Он

Он сидит на унитазе, уперев локти в колени, а голову положив на ладони, моча ужасно воняет. Только в таком положении он может держаться вертикально. Тодд думает о кофе, вспоминает его запах и вкус, и на этой энергии доходит до душа, где включает холодную воду. Ледяные капли – это чистая боль, но и она не сравнится с пневматическим молотом, стучащим в голове. Он подставляет под душ лицо, набирает немного воды в рот, полощет, сплевывает. Потом отхаркивает слизь и тоже сплевывает.

Тодд вытирается, подходит к раковине, намазывает пеной лицо. Пальцы, в которых он держит бритву, ничего не чувствуют и едва слушаются. Есть ощущение, что он проспал, и оно подтверждается, когда он выходит в спальню, чтобы одеться. Джоди уже встала. Наверное, времени даже больше, чем он думал. Но лишь одевшись и достав наручные часы, он узнает, который час.

Джоди он застает на кухне, она взбивает яйца венчиком.

– У меня часы отстают, – нерешительно говорит он. – Наверное, батарейка села.

– Кофе готов, – говорит она. Наливает его в чашку, добавляет сливки, сахар, подает ему.

– Сколько времени? – спрашивает Тодд. – На моих половина второго.

– Да, полвторого, – подтверждает Джоди.

– Ты шутишь.

– Нет, ровно столько.

– Не может быть. У меня встреча с Клиффом в десять.

Она пожимает плечами.

– Позвони да скажи, что проспал, – она выливает взбитые яйца на шипящую сковородку и перемешивает вилкой.

– Это же безумие, – говорит он. – Почему ты меня не разбудила?

– Тебе лучше было отоспаться.

– Боже, – Тодд отпивает кофе, прижимает руку к виску. – Похоже, я действительно перебрал. Даже не помню, как лег.

Волна усталости чуть не сбивает его с ног, и он садится с чашкой за стол. Джоди уже положила подстилку под горячее, нож, вилку, салфетку.

– Мне пришлось помочь тебе раздеться, – говорит она, – ты даже туфли снять не мог.

Джоди выкладывает яйца на тарелку, переворачивая, добавляет бекон и картошку, которая стояла в кастрюле на плите, чтобы не остыть. Она подходит к столу и ставит блюдо перед ним. Тодд берет вилку.

– Спасибо, я ужасно голоден.

Во время еды мешает язык, он словно что-то лишнее во рту. Но Тодд все равно запихивает в себя пищу, ощущая при этом слабость и усталость. Ему хотелось бы снова рухнуть обратно в постель или свернуться калачиком на полу, но вместо этого он держит спину ровно и упирает ноги в пол.

– Я даже не думал, что выпил слишком много, – говорит он. – Уж точно не больше обычного.

Тодд пытается восстановить в памяти, что было в баре – когда он туда приехал, сколько просидел, сколько заказывал, – но счет ему не дается. Помнит он лишь настроение праздника. Вполне возможно, что в своем желании отметить событие он переусердствовал.

– Ну ладно, может, чуть больше, – добавляет он.

– Наверное, и отоспаться было нужно.

– Да уж, скажи это Клиффу. И Стефани.

Она приносит кофейник и подливает в его чашку.

– Джоди, ну что же ты меня не разбудила.

– Ты вернешься домой к ужину? – спрашивает она.

– В таком-то самочувствии, – отвечает он.

– Я сделаю кассуле. В свинине много железа.

Пока Тодд сидит на кухне, начинает звонить телефон, и он уходит на его звук в спальню. Наташино имя на дисплее немного бодрит. Он точно помнит, что вчера вечером она с ним не разговаривала.

– Ты где? – интересуется она. – Все утро пытаюсь до тебя дозвониться.

– Отсыпался с похмелья.

– Ты все еще дома?

– Уже буквально выхожу.

– Что она сказала?

Он пытается понять суть вопроса. Мозг не заводится, напоминая сгоревший двигатель в луже мазута.

– Может, тебе сейчас разговаривать неудобно? – Наташа задает наводящий вопрос.

Тодд бросает взгляд на открытую дверь. В кухне из крана льется вода.

– Могу недолго.

– Так что она сказала?

– Кто?

Наташа шумно вздыхает.

– Сильно расстроилась? Не будет палки в колеса вставлять?

Беременность, понимает Тодд. Он пообещал рассказать Джоди?

– Я домой поздно пришел. Не смог поговорить.

Тодд упирается рукой в комод. Крапчатая потрескавшаяся белая поверхность, под старину, что обошлась ему дороже, чем стоил бы настоящий антиквариат.

– Ты же знаешь, что я тебя люблю, – говорит он.

– Боже мой, Тодд. Что было после того, как Джоди поговорила с моим отцом?

– Они не разговаривали.

– Разговаривали. Вчера. Он ей все рассказал.

– Не может быть.

– Как это не может? Было. Что у вас там происходит? С тобой все в порядке?

Тодд тяжело опускается на кровать. Ему уже начинает казаться, что он подцепил какую-то заразу.

– Все хорошо, – говорит он, – не переживай. Я тебе попозже перезвоню.

Тодд вешает трубку, и тут до него доходит, что именно так у них с Джоди было всегда: упорное притворство, пропасть молчания, каждый вслепую гнет свою линию. Он, наверное, и раньше это понимал, но почему-то до сего дня его никогда не поражало, насколько это ненормально. Во всех других парах кричат, ругаются, расходятся, снова сходятся, что-то проясняют, а у них с Джоди сплошная фальшь. Сохранять лицо, терпеть все, молчать. Делать вид, будто все хорошо, и все будет хорошо. Самый большой дар Джоди – это ее молчание, он всегда любил в ней это, то, что она не лезет не в свое дело, о себе особо не болтает, но ее молчание в то же время – ее оружие. У женщины, которая не возражает, не ругается, не кричит, есть своя сила и власть. Тем, что она может держать свои чувства под контролем, не винит его, не пререкается, она не дает и ему возможности высказаться, ответить. Джоди понимает, что если она откажется разговаривать, делать выбор он будет сам. И в то же время Тодд видит, что она от этого страдает.