Книга Мы все худели понемногу - Люся Лютикова

И вот настал день защиты диплома. После того как Аркадий рассказал о своей работе, слово взял научный руководитель. «Работа совсем сырая, много недочетов, в том числе в практической части», — с изумлением услышала комиссия.

Научный руководитель настаивал на том, чтобы поставить студенту Бабиченко «удовлетворительно». На дворе стояла середина 80-х, КГБ был еще достаточно влиятелен, и члены кафедры резонно опасались мести «стукача». В тюрьму, возможно, и не посадят, а вот за границу точно не выпустят. Поэтому преподаватели дружно проголосовали «за» и сломали Аркадию судьбу.

«Тройки» за диплом было достаточно, чтобы на ближайшие годы забыть об аспирантуре. Бывший баловень судьбы, а ныне лейтенант срочной службы отправился в войсковую часть, расположенную под Мурманском. Москвичу, да еще «ботанику», пришлось там несладко. Конечно, такой суровой «дедовщины», какая выпадает на долю солдата, Аркадию испытать не довелось. Но и того, что он пережил, оказалось достаточно, чтобы лишить его главного, что люди выносят из юношеских лет, — уверенности в собственных силах.

Отслужив два года и вернувшись домой, Аркадий долго не мог найти работу. Были ли это происки бывшего научного руководителя, или же причина заключалась в отсутствии у молодого человека связей, но в хорошие места Бабиченко не брали. В итоге ему удалось устроиться в заштатный проектный институт обычным инженером с окладом сто десять рублей. Скучная, рутинная работа не вызывала у Бабиченко ни капли энтузиазма. Но он терпел: Татьяна ждала ребенка, и Аркадию надо было кормить семью.

Вскоре у Бабиченко родилась дочь. Аркадий обожал малышку, однако продемонстрировал свою полную неспособность приносить в клювике материальные блага. В то время на дворе стоял так называемый «развитой социализм». Чтобы получить садовый участок или квартиру, путевки в санаторий или пионерский лагерь, талон на покупку машины или спального гарнитура, надо было, что называется, поддерживать отношения с нужными людьми. Проще говоря, лизать задницу администрации и председателю профкома. Аркадий этого делать не умел, да и не хотел. В результате молодая семья ютилась вместе с родителями в хрущевке, отдыхать на Черное море ездила «дикарем» и так и не обзавелась польской «стенкой». Из-за своей чистоплотности Бабиченко не продвинулся по службе: он никого не подсиживал и в интригах не участвовал. Перестройку мужчина встретил на той же скромной инженерской должности и практически с той же грошовой зарплатой.

Во время «Большого Хапка» многие инженеры подсуетились и сделали себе состояния, организовав кооперативы и добившись государственных заказов на свою продукцию. А Бабиченко так и продолжал честно сидеть в конторе, пока она окончательно не развалилась. Аркадий Васильевич оказался на бирже труда, где ему смогли предложить лишь низкооплачиваемые бюджетные вакансии.

В любой развитой западной стране рождение второго ребенка в семье — событие радостное. Отпрыски в количестве до пяти человек никогда не разорят родителей. При условии, конечно, что родители являются достойными членами общества и занимаются квалифицированным трудом. Для большинства же российских семей появление второго ребенка — это экономический шок. Достойные члены общества — бюджетные учителя, врачи и инженеры — на свои доходы способны прокормить разве что кошку, да и то не слишком прожорливую.

— Милый, я, кажется, беременна, — в один прекрасный день сказала Татьяна своему безработному мужу.

Речь о том, чтобы избавиться от ребенка, даже не шла. Аркадий, махнув рукой на работу по специальности, подался в страховые агенты. Целыми днями мотался он по различным организациям, агитируя людей застраховать свою жизнь и имущество. Но поскольку Бабиченко не обманывал клиентов, то зарабатывал не намного больше, чем раньше. А когда узнал, что компания, придумывая всевозможные уловки, не выплачивает страховку потерпевшим, немедленно уволился.

Так и менял Бабиченко одно место агента за другим, пока наконец не прибился к недвижимости. Но и здесь он не достиг материальных и карьерных высот. Принципиальность мешала ему ловчить в сделках с клиентами. Если по соседству с продаваемой квартирой жили запойные алкоголики, имевшие привычку горланить песни всю ночь напролет, Аркадий обязательно сообщал об этом покупателю. Конечно, такая недвижимость не вызывала ажиотажного спроса. Также Бабиченко не скрывал от клиента то обстоятельство, что, согласно генплану города, вскоре под окнами дома начнется строительство Третьего транспортного кольца. Естественно, от квартиры тут же отказывались, а риелтор не получал своих комиссионных. В профессии, девиз которой — «Не обманешь — не продашь», очень трудно преуспеть человеку с высокими моральными принципами.

* * *

Сосед замолк и, утомленный долгим рассказом, принялся восстанавливать силы с помощью живительной влаги и салата «Столичный». А я предалась размышлениям. Правда, мысли мои метались, как птицы в клетке, и никак не хотели выстраиваться в стройную логическую цепочку.

Изабелла Юрьевна — старая истеричка, подверженная приступам безудержного вранья. С актрисами на пенсии такое, должно быть, часто случается. Хотя я могу дать руку на отсечение: она была искренне заинтересована в сделке с квартирой. К тому же вряд ли бы ей ни с того ни с сего пришла в голову эта хитрая комбинация. Значит, без участия риелтора Бабиченко не обошлось. Да и карлица Ангелина слово в слово повторила историю мадам Милявской.

С другой стороны, с какой стати соседу врать? Что, ему за это платят, что ли? Думаю, что любой сидящий за столом расскажет про Бабиченко примерно то же самое. Тогда получается, что при жизни Аркадий Васильевич был самим ангелом во плоти. И его участие в квартирном мошенничестве — это нонсенс.

Так что же у меня в итоге выходит? Полный бред. Ведь не может же человек мгновенно изменить свою систему ценностей, формировавшуюся годами? Сорок лет был белым и пушистым и вдруг — словно с цепи сорвался?

— Этому идеалисту крупно повезло с женой, — опять разговорился сосед, и в его голосе явственно слышались завистливые нотки. — Столько лет безропотно считать копейки, которые Кешка приносил домой, и не послать его ко всем чертям — это могла только Танюха. А моя первая жена сбежала к любовнику, как только я оказался на мели. А у нынешней любимое слово «дай!». По-моему, она даже оргазм испытывает при виде пачки денег. И сын, обалдуй, в нее пошел. Хоть бы учился, спиногрыз, как все нормальные дети. А то в дневнике одни тройки, и только слышишь: «Пап, купи то! Пап, купи это!» Повезло Кешке, ей-богу, повезло!

На этом месте женщина, сидевшая справа от меня и напряженно прислушивавшаяся к нашему разговору, не выдержала.

— Все вы мужики одинаковы! Кобели! — темпераментно воскликнула она.

Окружающие тут же оторвались от своих тарелок и с интересом на нее воззрились. Женщина сделала вид, что это вовсе не она кричала, и, когда внимание гостей опять переключилось на еду, перешла на свистящий шепот:

— Мечтаете о преданной жене, а как попадется такая, вы от нее норовите налево гульнуть. Да еще выберете в любовницы какую-нибудь страхолюдину. В отместку жене-красавице, что ли?