Книга Звездочка - Йон Айвиде Линдквист

Знаки были истолкованы неверно! Она прочла в них конец, а они указывали на начало.

Лайла вспомнила, что первым делом принялась искать в шкафу со старыми пластинками. Так подсказало ей внутреннее чувство. И почти сразу среди старых синглов ей попалась на глаза пластинка с песней «Энни из Америки».

И как она тогда ничего не поняла?

Что бы ни случилось, утешение всегда рядом. Для нее оно заключалось в музыке. Музыка ее никогда не предавала, но она всегда была так близко, что Лайла перестала ее видеть. Музыка, песни, пластинки! Текст хита Юлии Цезарь не содержал никакого особого посыла. Но то, как эта песня исполнялась, говорило само за себя: «Не сдавайся, Лайла!»

Закинув шланг от пылесоса в кладовку, Лайла направилась к шкафу с пластинками. Для начала она поставит «Ты — апрельский ветерок» Сванте Турессона, а потом послушает что-нибудь еще.

20

К концу сентября Леннарт решил, что еще немного, и его терпение лопнет. Он не имеет ничего против старых добрых шлягеров, но помилуйте: хорошего понемногу! С утра и до вечера он был вынужден слушать Сив Мальмквист, Лассе Лёндаля, Мону Вессман и других популярных исполнителей шестидесятых и семидесятых.

Одно дело, если бы жена выбирала только композиции, написанные Петером Химмельстрандом, чье творчество Леннарт очень уважал, но, увы, она слушала все подряд, наобум вынимая пластинки из их огромной домашней коллекции. Несколько минут слух Леннарта услаждал какой-нибудь шведский бард, но потом начиналась легкомысленная песенка, например неумело исполненная вариация популярной немецкой мелодии, и Леннарт выходил из себя. И так все время: одна мелодия убаюкивала его, а другая наводила на мысли о побеге из дома.

Леннарт не выломал иглу и не выбросил проигрыватель в окно по одной лишь причине: он давно не видел Лайлу такой довольной. То время, когда ему не нравилась довольная жена, минуло. Пытаться доставить ей удовольствие самому у него давно не было ни сил, ни желания. А теперь она справлялась с этим сама.

Нет, она не светилась от счастья, конечно, но с ее губ не сходила радостная улыбка. И теперь, в перерывах между прослушиванием пластинок, она наводила порядок дома или готовила вкусные обеды, так что Леннарту оставалось терпеть, когда третий раз за день Анита Линдблом начинала вопить: «Жизнь такова!»

Кроме того, Леннарт все больше времени стал проводить в подвале, откуда вся эта музыкальная дребедень слышалась приглушенно. Нужно было расширять музыкальный кругозор Малышки. Купив современный проигрыватель и диски с записями классики, Леннарт приступил к следующему этапу музыкального образования девочки.

В самый первый раз он поставил для нее свое любимое классическое произведение — Сонату Бетховена фа мажор для скрипки и фортепиано, так называемую Весеннюю сонату. Леннарт хотел постепенно знакомить ребенка с разными музыкальными инструментами, начав с сонат для скрипки и фортепиано, продолжив струнными квартетами и закончив целыми симфониями.

Он никогда не забудет, как Малышка отреагировала, услышав первые ноты музыки из высших сфер. Девочка стояла у себя в кроватке, держась за перекладины, и посасывала любимую веревку с четырьмя узелками.

Заслышав ведущую скрипку, мягко подкрепленную фортепиано, девочка замерла. Затем инструменты поменялись ролями и лейтмотив прозвучал в исполнении фортепиано, будто зажурчал весенний ручей. Девочка начала раскачиваться из стороны в сторону, уставившись в пустоту, — взгляд одновременно зачарованный и полный ужаса.

Вскоре детский лобик наморщился, словно Малышка почувствовала: сейчас что-то случится. Фортепиано действительно зазвучало жестче, а за ним и скрипка — громче и драматичней. Девочка нахмурилась и покачала головой, крепче сжав кулачки, обхватившие перекладины кроватки.

Темп музыки снова сменился на более плавный, но Малышка с подозрением смотрела перед собой, будто знала: вот-вот — и пальцы снова с силой ударят по клавишам. Темп ускорился, скрипка и фортепиано будто мчались наперегонки, а девочку затрясло. Она все сильней раскачивалась из стороны в сторону, маленькое личико исказила гримаса боли.

Тут же выключив проигрыватель, Леннарт подскочил к кроватке:

— В чем дело, Малышка?

Как обычно, девочка не удостоила его взглядом. Сфокусировавшись на проигрывателе, она изо всех сил трясла перекладины кроватки. Леннарту никогда не доводилось видеть такой реакции на музыку. Казалось, каждое прикосновение к струне и каждый удар молоточком отзывался внутри ребенка, посылая импульсы по ее нервам.

Леннарт поставил Сонату для виолончели, и оказалось, что мягкое звучание этого инструмента не так агрессивно действует на девочку, даже когда темп ускорился. В следующей части Сонаты ля мажор бурное движение сменилось адажио, и Малышка начала петь.

Поэкспериментировав несколько дней с разными музыкальными произведениями, Леннарт окончательно убедился: девочке нравились только части, исполненные в медленном темпе. Стремительный темп скерцо приводил ее в отчаяние, поэтому Леннарт запрограммировал воспроизведение так, чтобы проигрывалась не вся соната, а лишь одна ее часть — адажио. Затем оставалось лишь присесть на диван и слушать, как голос Малышки вливается в мелодию, словно третий инструмент.

Леннарт был счастлив. Он чувствовал, будто находится в самом сердце музыки, а поднявшись из подвала наверх, оказывался в районе музыкальных новостроек, но это его не раздражало. Он обрел гармонию.

Однако все хорошее, как известно, быстро кончается.

Шли недели, и Бетховена сменил Шуберт, а затем Моцарт. Сидя в подвале, который стал его музыкальной отдушиной, Леннарт разглядывал свои пальцы. Что-то с ними не так. Он даже поднял Малышку и вынул ее из кроватки, чтобы ощутить ее вес и тепло, но ничего особенного не почувствовал и опустил ребенка обратно.

Разрешать девочке гулять по комнате, пока играла музыка, было нельзя. Малышка сразу же направлялась к проигрывателю и начинала его изучать, да так усердно, что он мог пострадать. Она колотила кулачками по динамикам и пыталась поднять устройство и потрясти его, будто желая вытряхнуть из него что-нибудь.

Поначалу Леннарт истолковал ее отношение к проигрывателю неправильно: он решил, что Малышке не нравится эта музыка. Но однажды он позволил ей возиться с проигрывателем, сколько ей было угодно. Она в итоге сломала его, но Леннарт понял, чего она добивалась, — девочка хотела заглянуть внутрь устройства и найти источник музыки. Объяснить ей он все равно бы не смог, поэтому Леннарт просто купил новый проигрыватель и поставил его на полку повыше.

Отправив Малышку обратно в кроватку, Леннарт прошелся по комнате, разглядывая свои пальцы. Смахивают на клавиши — такие же белые и блестящие. Он поставил их на воображаемую клавиатуру и стал подыгрывать сонате Моцарта, звуки которой лились из проигрывателя. Нет, не то. Он было решил, что скучает по выступлениям, но теперь окончательно понял: он уже отыграл свое. Леннарт сжал пальцы и снова разжал их — пустота. Чего-то не хватает, хочется чем-то заполнить пустоту. Выйдя из детской, Леннарт зажег лампу над столярным столом. Вдоль стены были аккуратно развешаны инструменты, а болты, гвозди и гайки хранились на полке, рассортированные по ячейкам. Леннарт никогда не отличался мастеровитостью, но ему нравились инструменты. Они подкупали своей конкретностью: каждый из них создан для строго определенной цели, каждый служит продолжением человеческой руки. Взяв с полки дрель, Леннарт взвесил ее на ладони. Ему нравилось ощущать холод металла. Когда он нажал кнопку, инструмент не заработал. Разряжена. Леннарт нашел зарядное устройство и поставил батарейку заряжаться. Затем взял молоток, покрутил в руках отвертки.