Книга Книга о бамбуке - Владислав Баяц

Хотя все чаще я пребывал в полном согласии с собой, без потребности разговаривать с кем бы то ни было, послеобеденное время я зачастую проводил в обществе Рёкаи. Мы нередко лежали около ручья над монастырем, глядя каждый в свою даль или в общее небо. Это было времяпровождение, несущее в себе какой-то дополнительный покой.

Однажды я застал Рёкаи со свитками бумаги, которые он спокойно и торжественно принялся разворачивать один за другим. Передо мной открывался богатый мир, который я до конца не понимал, но очень глубоко чувствовал. Это были его рисунки тушью с хокку. У него была легкая рука — линии будто возникали из ничего. Всего нескольких линий было достаточно, чтобы изобразить фигуру в движении, гору под снегом или заросли и деревья. Из рисунков Рёкаи словно бил поток силы.

Он не скрывал радости, увидев, что рисунки мне понравились. Он сказал, что не показывал их даже роси. Потом, словно пристыженный ребенок, быстро все собрал и почти бегом поспешил к Дабу-дзи. Любовь ко мне, выказанная им таким образом, была сильнее его сдержанности.

* * *

На следующий день после утренней сутры дайси Тэцудзиро сообщил, что меня зовет роси.

Учитель сказал:

— Цао, я пригласил тебя, чтобы поговорить о том, что тебя ждет. Теперь ты готов воспринять новые знания. Решать будешь ты, но я должен сообщить тебе время. Думал ли ты об этом?

— Нет, роси. Не думал.

— Это хорошо. Вот еще о чем я хочу тебя спросить. — Ты сам себе дал имя Цао, но никогда не говорил мне, почему.

— Я взял его из древнего китайского словаря «Эр Я», в котором оно означает «бамбук». Поскольку бамбук символизирует Будду, я подумал, что, возможно, он был моим первоначальным обликом.

— Знаешь ли ты тогда, каковы другие два символа Дружественной Троичности?

— Слива, представляющая Конфуция, и сосна, представляющая Лao Цзы. Все три вместе означают счастье.

— Нужно, чтобы ты знал и остальное. Эти символы называют еще «Зимними друзьями», и они символизируют отпор тяготам, несчастьям и страданиям. Слива настолько отважна, что цветет, когда земля еще покрыта снегом, сосна растет на бесплодной почве и крутых обрывах. А бамбук?

— Бамбук зеленеет круглый год. Сколько раз я смотрел, как он сгибается под тяжестью снега и вновь быстро выпрямляется, когда снег растает.

Ответив, я был уверен, что эти слова принадлежат тому самому некто во мне, которого я не знал.

Роси молча смотрел на меня, а потом торжественно сказал.

— Ты должен знать, что гладкая поверхность между сочленениями бамбука представляет добродетель, занимающую много места между далекими друг от друга узлами, обозначающими ошибки, а внутренняя пустота напоминает о целомудрии и скромности. Ты уже можешь вести себя в соответствии со своим именем.

Эти слова значили многое. Они были предвестьем того, что меня ожидают новые трудности.

— Понемногу приходит время твоих первых серьезных испытаний, — продолжил роси. — Если зимой справишься с испытанием Рохацу дай сэссина, то будешь готов отправиться в свое первое паломничество. О нем можешь подумать заранее, ибо я жду, что ты мне расскажешь о своих планах, когда построишь их.

После того как роси отпустил меня, я простоял некоторое время на галерее перед его дверью, захваченный врасплох так рано полученным разрешением на первое паломничество. Никто из братьев после столь небольшого промежутка времени, проведенного в монастыре, не имел возможности отправиться в такой важный самостоятельный путь без бдительного надзора учителя. Либо роси меня уважал за что-то, чем не обладали другие, либо, по ему одному ведомым причинам, испытывал меня сильнее и чаще, чем остальных.

* * *

Дайси Тэцудзиро сообщил мне, что роси хочет, чтобы я участвовал в следующей чайной церемонии, но не как прислужник.

Гостем опять был Мено. Роси меня об этом не предупредил. Мне стала понятна игра учителя. Он предназначил для меня место около себя, так, что мы с Мено вынуждены были находиться напротив друг друга. Поклонившись, я молча сел.

— Государь прислал меня выразить его глубокое уважение к вам, учитель, — сказал Мено. — Бондзон передал для монастыря крупную сумму денег.

Затем он сделал значительную паузу, чтобы увидеть, какое впечатление произвел своими словами. Роси ответил с достоинством:

— Государь должен знать, что нет дающих и получающих, нет малых и великих. Он, когда поймет это, будет благодарить «давая».

Смутившийся Мено выглядел смешно. И все же принял мудрое решение не противоречить учителю, сообразив, что это ни к чему не приведет. Притворившись, что не расслышал слов роси, Мено продолжил:

— Государь просит меня передать, что хорошим отношениям с нашими соседями более всего способствовали устойчивые связи буддистов. Один из добрых знаков — соглашение, по которому из Китая вскоре прибудет Сунг Шан, самый лучший знаток бамбука. Он принесет с собой многие раскрытые тайны о лечении болезней при помощи этого растения. Это подарок китайского императора японскому народу. Существует также договор, по которому все свои новые, добытые здесь знания он передаст на хранение в ваш монастырь. Государь отвел ему для жилья хижину Обуто Нисана, которая находится недалеко от вас. Таким образом, Сунг Шан обновит крупнейшие бамбуковые рощи, которые некогда принадлежали тогдашнему даймё, а ныне — сёгуну. Сёгун надеется, что вам не помешает присутствие Сунг Шана.

— Думаю, мой ученик Цао, присутствующий здесь, сможет ответить вместо меня.

Роси повернулся ко мне, а потом к Мено. Учитель продолжал игру. Мено в первый раз взглянул на меня, ожидая ответа. Я ответил:

— Высокая трава — часть моего внутреннего мира дзен. Роси поощряет мою любовь к ней, поскольку она приведет меня на путь благородства и мудрости.

Выражение кротости на лице Мено сменилось тревогой. Потом он вздрогнул, словно отгоняя нечто и опустил голову.

XXVIII

Император принял Сунга немедленно после прибытия мастера в столицу. Властитель не скрывал близости их отношений, которую показал уже при первой встрече. Он с самого начала испытывал симпатию к Сунг Шану. Ему казалось, что этот человек, помимо своей искренности, четких убеждений и нерастраченной мягкости, скрывает в себе какую-то тайну, и эта тайна вызывала у императора желание проникнуть в душу Сунга.

Они договаривались о деталях поручения.

— Государь, я хочу поблагодарить тебя за размышления о будущем. Ибо все, что я делаю, может быть, и не имеет особого значения для нас сегодня, но оно будет иметь это значение для других завтра. Я посвятил свою жизнь бамбуку, и поэтому ничего не может быть лучше твоего предложения.

— Сунг Шан, мало кто так предан своему благородному делу, как ты. Это дает тебе право на откровенность. Я счастлив, что могу помочь тебе в осуществлении твоих же планов. На самом деле я тебе благодарен.