Книга Нежная добыча - Пол Боулз

«Он знает, что Рико уехал, а с первого этажа его никто не заметит», — подумала она, решив пожаловаться брату, едва тот вернется. От мысли, что она отомстит мальчишке, все в ней сладко всколыхнулось. Она просто смотрела, как подчеркнуто неторопливо он одевается. В одной рубашке он сел на камень, расчесал волосы. Предвечернее солнце пробивало листву, оранжево золотило его смуглую кожу. Когда же юноша наконец ушел, ни разу не оглянувшись наверх, на дом, Чалия встала и удалилась к себе. Снова передвинув кровать на середину, она заходила вокруг; внутри у нее все клокотало, пока она кружила так по комнате.

Вот она услышала, как стукнула дверца грузовика, и вскоре снизу — голоса. Прижав палец к виску — она всегда так делала, если сердце колотилось слишком сильно, — она поспешила на веранду и оттуда по ступенькам вниз. Дон Федерико хлопотал в лавке, которую открывал на полчаса дважды в день, утром и вечером. Чалия шагнула внутрь, уже приоткрыв рот: из легких готовились вырваться слова. Двое детишек, двигая по прилавку монеты, показывали пальцами на какие-то сладости. Под лампой женщина разглядывала рулон мануфактуры. Дон Федерико стоял на стремянке, спуская вниз еще один. Рот Чалии медленно закрылся. Она перевела взгляд на конторку брата у двери, совсем рядом, где он держал свои бухгалтерские книги и счета. В открытой сигарной коробке почти у нее под рукой лежал ворох грязных банкнот. Не успела Чалия опомниться, как оказалась у себя в комнате. Закрыла за собой дверь и увидела, что сжимает в руке четыре бумажки по десять колонов. Она сунула их в карман бриджей.

За ужином над ней подшучивали: проспала весь день, — теперь ночью снова глаз не сомкнет.

Она сосредоточенно ела.

— Тем хуже, если так, — ответила она, не поднимая глаз.

— После ужина я устраиваю небольшой концерт, — объявил дон Федерико. Луча пришла в восторг. А ее брат продолжал: — У наших пастухов тут есть друзья, родом из Багасеса, а Рауль как раз доделал свою маримбу.

Вскоре после ужина мужчины и мальчики начали собираться. Звучал смех, с темной террасы доносились гитарные переборы. Сестры заняли места с краю у входа в столовую, дон Федерико и его вакерос устроились в центре, а слуги выстроились поближе к кухне. После нескольких песен разных солистов с гитарами Рауль и его приятель заиграли на маримбе. Роберто сидел на полу с теми, кто не выступал.

— Не потанцевать ли нам? — сказал дон Федерико, вскочив со стула и увлекая за собой Лучу. Некоторое время они двигались вместе на одном конце террасы, но больше никто не поднялся.

— A bailar![17]— засмеявшись, крикнул дон Федерико.

Несколько девушек пошли робко танцевать парами, громко хихикая. Мужчины даже не шелохнулись. Музыканты выбивали из маримбы простой мотив снова и снова. Дон Федерико потанцевал с Чалией, которая еще не отошла после утренней прогулки, а потому вскоре извинилась и ушла. Но не поднялась к себе и не легла, а вышла на переднюю веранду и села, глядя на широкую поляну в лунном свете. Ночь густо налилась вечностью. Чалия ощущала ее совсем рядом, за воротами. Только монотонное блямканье музыки удерживало дом в границах времени, не давало ему кануть без следа. Прислушиваясь к несмолкавшему веселью, она догадалась, что и мужчины, в конце концов, не остались в стороне. «Не иначе Рико выставил им бутылку рома», — с яростью подумала она.

Скоро топот стоял такой, словно в пляс пустились все. Любопытство ее распалилось, она уже совсем было хотела встать и вернуться на террасу, но тут в дальнем конце веранды возникла чья-то фигура. Она сразу догадалась, что это Роберто. Он бесшумно двигался к ней; подойдя, остановился в нерешительности, потом сел на корточки возле ее стула и посмотрел на нее снизу вверх. Она не ошиблась: от него пахло ромом.

— Добрый вечер, сеньорита.

Ей очень хотелось промолчать. Тем не менее она сказала:

— Добрый вечер. — Она сунула руку в карман, говоря себе, что главное — все сделать четко и быстро.

Он сжался перед ней, и лицо его сияло в лунном свете, а Чалия нагнулась и провела рукой по его гладким волосам. Не отнимая пальцев от его затылка, она склонилась еще ниже и поцеловала его в губы. Ром был очень крепок. Парень не шевельнулся. Она зашептала ему в ухо, очень тихо:

— Роберто, я люблю тебя. У меня есть для тебя подарок. Сорок колонов. Вот.

Он быстро повернул голову и громко спросил:

— Где?

Все так же придерживая его, она вложила деньги ему в руку и снова зашептала:

— Ш-ш! Никому ни слова. Сейчас мне надо идти. Завтра вечером получишь еще. — Она отпустила его.

Роберто встал и вышел за ворота. Чалия сразу отправилась в постель и, засыпая, слышала, что музыка не смолкает.

Много позже она проснулась и зажгла лампу. Половина пятого. Скоро день займется. Чалию переполняла необычная энергия, и она оделась, погасила лампу и вышла за ворота, захлопнув за собой калитку. В загоне шевельнулись лошади. Она прошла мимо и двинулась по дороге к деревне. Час был очень тихий: ночные насекомые смолкли, а птицы еще не подняли свой рассветный гвалт. Луна висела в небе низко и почти не виднелась из-за деревьев. Впереди луной помельче горела Венера. Чалия шла быстро, лишь иногда в бедре дергалась боль.

Что-то темное лежало впереди на дороге, и Чалия остановилась. Оно не двигалось. Чалия присмотрелась, осторожно приблизилась, готовая отскочить и убежать. Когда глаза привыкли к очертаниям, она поняла, что перед ней человек, и лежит он совершенно неподвижно. Подходя ближе, она уже знала: это Роберто. Носком Чалия тронула его руку. Он не отозвался. Чалия склонилась и положила руку ему на грудь. Он глубоко дышал, и запах перегара был почти невыносим. Она выпрямилась и легонько ткнула его ногой в голову. Откуда-то изнутри донесся слабый стон. И это, сказала она себе, тоже нужно сделать быстро. Она ощущала поразительную легкость и всемогущество, постепенно подталкивая его к обочине. Та обрывалась невысоким утесом, футов двадцать в высоту. Подтащив Роберто к самому краю, она помедлила, глядя на его лицо в лунном свете. Рот его был приоткрыт, из-под губ выглядывали белые зубы. Она несколько раз провела рукой по его лбу и мягким толчком перевалила тело через край. Он упал очень тяжело, испустив при ударе странный звериный звук.

Очень быстро она зашагала назад, к ранчо. А когда пришла, уже занимался рассвет. Она заглянула на кухню и велела подать завтрак, обронив:

— Я сегодня рано.

Весь день она провела дома — что-то читала, болтала с Лучей. Ей показалось, дон Федерико чем-то озабочен, когда утром, заперев лавку, отправился инспектировать владения. И позже, когда вернулся, ей почудилось то же самое; за обедом она его спросила прямо.

— Пустое, — ответил он. — Кое-какие цифры не сходятся.

— Тебе же всегда хорошо давалась математика, — сказала Чалия.

В середине дня пастухи принесли в дом Роберто. Она услышала суету в кухне, крики слуг: «Ау, Dios!»[18]Она вышла посмотреть. Парень был в сознании, лежал на полу, а остальные индейцы на него пялились.