Книга Милые семейные разборки - Марина Серова

— А что конкретно?

— Я слышала, как Нина кричала на папу, — тихо произнесла Джуля. — Это было за день до его смерти. Он и Нина ужинали у нас дома, а я играла наверху в своей комнате. Ой, то есть не играла, а… Ну, в общем, смотрела на новые игрушки…

— И ты услышала крик?

— Ну да! Может быть, даже не крик, — не очень уверенно произнесла Джуля. — Ну, в общем, Нина говорила очень громко. Настолько громко, что мне было слышно со второго этажа через закрытую дверь.

Девочка достала платок и, отвернувшись, быстро высморкалась. Шмыгнув пару раз носом, Юлия Штайнер продолжила свой рассказ:

— Папа говорил ей, что все хорошо, а она стучала кулаком по столу. Ты, мол, за все ответишь, — да-да, это ее слова, честно-пречестно!

— За что же должен был ответить твой отец, как ты думаешь?

— Да кто их разберет, этих взрослых! — пожала плечами Джуля. — У них всегда все так сложно, что без бутылки не разобраться. Может быть, поэтому они и пьют? Нет-нет, вы не подумайте, это я не про папу, это я вообще… А еще тетя Нина говорила тогда, что судьба такого не прощает. Что она могла иметь в виду?

— Думаю, что мы рано или поздно это узнаем, — заверила я девочку.

* * *

Я собралась в театр в тот же день. Нет-нет, не вечером и, разумеется, не на спектакль. Хотя было бы интересно увидеть Нину Петровскую на сцене после такой сильной нервной встряски.

Те, кому эта мысль снова покажется жестокой, не правы. Речь вовсе не идет о садистском наслаждении от игры актрисы, у которой вчера погиб близкий человек. Просто могло оказаться, что в ее пластике или интонации появятся новые оттенки, новые обертоны, которые помогут мне лучше узнать внутренний мир Нины.

Но подобное посещение театра было бы для меня слишком большой роскошью. Время не ждет, пора действовать, то есть на данный момент направить все силы на сбор информации, которую потом можно будет подвергнуть анализу, чтобы прийти к определенным выводам.

Я созвонилась с театром и, пригласив к телефону Нину, представилась. Попросила о встрече, сославшись на Людвига. Выразила свои соболезнования. Убедила уделить мне полчаса.

Мы договорились увидеться в половине второго — на два был назначен очередной прогон «Макбета», в котором Нина играла главную героиню.

Я вышла из дома с запасом времени в сорок минут — собиралась навестить своих знакомых пиратов. Нет-нет, не тех, которые с пистолетом за поясом, черной повязкой на глазу и серьгой в ухе. Впрочем, серьга у одного из них все же имелась.

Просто мои пираты получали по своим каналам свежие американские и европейские новинки и сбывали их постоянным клиентам. Наш рынок еще довольно неуклюже реагировал на лицензии, да и цены кусались — вот и процветали подобные лавочки, доступ к которым можно было получить только по очень хорошей рекомендации.

А у меня такая рекомендация имелась. Один мой знакомый устроил мне протекцию к этим волшебникам, которые могли достать любую ленту. Теперь мне достаточно было сделать заказ, и через пару дней кассета с фильмом уже ждала меня. Я спешила к пиратам, как мальчишка на первое свидание.

Но мои планы неожиданно изменились. Проходя мимо распивочной, я резко остановилась. Человек, который сидел у окна и мрачно поглощал разливное пиво, привлек мое внимание. Я посмотрела на часы, прикинула, что успею забежать к видеопиратам после театра, и зашла в пивнушку.

Если судить по количеству пустых кружек на залитом пеной пластмассовом столике, Вадим Петровский сидел тут уже не первый час.

Увидев меня, он даже не удивился. Только поднял мутные глаза, когда я приблизилась к нему, и мрачно произнес, дважды икнув:

— Что-то ваше лицо мне знакомо. Ах да, вы вчера тоже крутились там… А теперь пришли помянуть? Что ж, присоединяйтесь.

И он смахнул рукавом на пол ошметки воблы — кучу костей и чешуи.

Подбежавший официант попытался было рявкнуть на Петровского, но тот вытащил из кармана смятую сторублевку и швырнул ее туда же, на пол.

Служитель решил, что сумма вполне адекватна моральному ущербу, и даже смахнул со стола на поднос крошки от бутербродов.

— Вы что, не могли найти места получше? — спросила я, оглядывая забегаловку.

— Не нравится? — ухмыльнулся Вадим. — А я так люблю подобные заведеньица. Нет-нет, я не плебей. Бывал-с и в ресторациях. Доводилось.

Он поджал губы и гордо взглянул на меня, ожидая возражений. Их не последовало.

— И в «Плезире», и в «Ройялс-камминг» сиживал вечерами. Но это в удачные месяцы, знаете ли. А они в последнее время выдаются все реже и реже. Так выпьем же за то, чтобы… Ах, черт, мы же хотели помянуть Герку. Вы, мадам, водочку внутрь принимаете?

Петровский щелкнул пальцами, подозвал официанта и заказал две рюмки водки.

— Для вас — шикану, — пообещал он. — «Смирновской», да родной, а не левака! Я по запаху могу определить, где Осетия, ты у меня смотри! — пригрозил он служителю распивочной.

Думаю, что Вадим преувеличивал. Сейчас Петровский был уже под солидным градусом, и обоняние могло запросто подвести его.

Мы выпили не чокаясь. Это был, конечно, не «Смирнофф», но и не отрава. Скорее всего кристалловская. Официант, видимо, решил пойти на компромисс.

— Думаете, я пью от горя? — вопросил Вадим Петровский. — Ошибаетесь. Я страх заливаю, ясно вам, дамочка? Боюсь я теперь.

— За себя или за других? — спросила я, закуривая сигарету.

— О, ментоловые! — почему-то обрадовался Вадим. — Можно одну? Спасибо. Нет-нет, я сам зажгу, как можно… За кого боюсь, интересуетесь?

Он ткнулся сигаретой в пламя зажигалки и со второго раза попал. Выпустив длинную струю дыма, Вадим уточнил:

— За близкого человека. Вы вот думаете, я неудачник, да?

— Отнюдь, — немедленно ответила я. — Просто вы еще не набрели на свою жилу.

— М-м… пожалуй, вы правы, — с удовольствием согласился Петровский, отхлебнув пива. — Сейчас бизнес, как поиски золота в Калифорнии во время золотой лихорадки. Кому-то везет, кому-то…

— Повезет чуть позже, — закончила я его фразу. — Главное — упорство.

— Я ведь сменил уже чертову уйму мест работы, — поведал Петровский.

Вадим начал уводить разговор в сторону, но я решила, что пусть немного поболтает, хотя пьяницы обычно склонны к длинным бессодержательным монологам, тут главное — вовремя возвратить его на прежние рельсы.

— Так это и хорошо, — тотчас откликнулась я. — Значит, набрались опыта?

— Набрался, — охотно согласился Вадим. — И тоже думаю, что все было не напрасно. Вот и Карнеги то же самое говорит. Я его читал. Два раза.

— Молодец, — похвалила я собеседника. — Но пока что мы сидим здесь, и вы говорите, что вам страшно? Разве нельзя побороть этот страх?