Книга В розовом - Гас Ван Сент

— Вот что я тебе скажу: воздух тут гораздо чище, чем в Лас-Вегасе, — обращаюсь я к Мэтту, — поэтому они и проводят конференцию здесь, в горах, а не в пустыне. Другой воздух. Город заполнят дорогие шубы и сотовые телефоны. Надеюсь, это тебя не отвратит.

— Может и отвратить. — И он отхлебывает припасенного виски.

Мы опаздываем. Въехав в город, оставляем сумки в машине и идем на поиски ресторана «Трубящий ослик», где собирается со всей своей командой моя подруга Хайди. Они активно продвигают ботинки фирмы «Робин», в которых можно ходить не только по городу, но и по сложным горным маршрутам, — то есть ботинки «два в одном».

Когда всем надоело просматривать ролики друг друга и ходить по выставке нового оборудования, осталось только собираться в маленькие группки и трепать языком.

— Эй, Спанки! — раздается чей-то крик, когда мы подходим к столику Хайди. Это мой старый знакомый, Стюи. Когда-то давно он подал на меня в суд из-за сделки, которую мы хотели провернуть вместе, но она провалилась. С тех самых пор я с ним не разговаривал.

Черт побери, ну почему он должен был оказаться здесь и испортить мне весь отдых? И единственное свободное место за столиком, конечно же, рядом с ним. Я знакомлю с Мэттом остальных и сажусь, чтобы не нарушать правил поведения в обществе.

— АХ, КАК ЗДОРОВО! — чересчур громко и возбужденно кричит Стюи. В этом возбуждении чувствуется какая-то остаточная эротичность. Или притворная непосредственность, которой он отличался еще в восемьдесят восьмом, когда мы познакомились. Когда-то эта черта мне нравилась, но теперь я знаю, что она смертельно опасна. Вся любовь может превратиться в острые стрелы ненависти, разящие прямо в цель. А я, к сожалению, побывал этой целью.

— Эй, Стюи, я и не думал тебя тут встретить, — говорю я.

— КАК ЖЕ Я ПРОПУЩУ ТАКОЕ! НЕТ! Я ПРИЕЗЖАЮ СЮДА КАЖДЫЙ ГОД!

Я вспоминаю, что Стюи всегда говорил восклицаниями. У него даже «Хорошо» превращается в «ХОРОШО!».

— КАК ЖИВЕШЬ? НЕ ВИДЕЛИСЬ УЖЕ НЕ ПОМНЮ СКОЛЬКО! — продолжает Стюи.

— Ну знаешь, не каждый день воскресенье.

— ЗНАЮ!

— Не сомневаюсь, — отвечаю я вызывающе, но Стюи вызова не принимает.

— ДА, ЗНАЮ! Пат.

Почему он со мной судился? Краем глаза я замечаю, что Мэтт уже не за столиком, а на сцене. Он стоит рядом с солистом и танцует хипповский танец, покачивая расслабленными кулаками на уровне плеч. Его голова болтается взад-вперед, будто к подбородку привязана гирька. Бросаю взгляд туда, где он только что сидел — рядом с Хайди. Там осталось четыре пустых бокала. Хайди улыбается мне и переводит глаза на Мэтта.

Мэтт самозабвенно танцует, не обращая внимания на неудовольствие солиста. Я вспоминаю, что он устроил на церемонии награждения в Саскватче, и холодею от ужаса.

Еду подают поздно, и мы со Стюи долго беседуем, как когда-то, во времена нашей дружбы. Другие рекламщики ходят от стола к столу, обнимают друг друга, сплетничают, заключают новые сделки. Здесь у людей пахнет изо рта хуже, чем где бы то ни было, говорю я себе.

Время от времени кто-то вздыхает: как жаль, что Феликс Арройо умер.

— Такое несчастье, — говорят они, а потом всегда спрашивают: — А как с ним работалось?

Мне это кажется странным.

Солист поет песню Вэна Моррисона и, чтобы отвязаться от Мэтта, ходит туда-сюда и все равно по-идиотски на него натыкается, делая вид, будто не замечает танцора. Забывшегося в танце Мэтта оттолкнуть легко, да и виски уже дает о себе знать. Сколько он уже выхлебал? После толчков Мэтт каждый раз возвращается на прежнее место, рядом с солистом.

— ПОСМОТРИТЕ НА МЭТТА!!! — кричит Стюи.

К восторгу Стюи, солист толкает Мэтта еще и еще. Я начинаю нервничать, будто с Мэттом вот-вот произойдет что-то ужасное.

К тому времени, как с Мэттом действительно случается нечто ужасное (солист хватает его и бьет в челюсть, однако промахивается и попадает по тарелкам), мы все уходим на следующую вечеринку.

Особенно часто я общаюсь со своим «сабельным» клиентом, для которого в последние годы сделал не меньше шестнадцати роликов. Его зовут Кении Сэйбин[46]. Он сумел организовать почтовую рассылку музыкальных компактов по всему миру. К тому же он был близким другом Феликса Арройо и не раз играл в его группе.

Сэйбин помогал Феликсу с группой выбирать инструменты. Между Сэйбином и остальными друзьями этого парня образовалась странная связь.

Я — один из этих друзей, ежащихся в холодном и жестоком мире после смерти Феликса. Мы свято храним память о нем.

Нужно придумать секретное рукопожатие.

Все мои друзья, коллеги и знакомые, переговорив друг с другом по сотовым, идут в Купол. Это надувная сцена, которую установили специально для концерта Джима Бока и группы семидесятых «Дива». Мы с Мэттом присоединяемся.

К Куполу ведут свежие следы автомобильных шин. При виде тысяч людей, входящих в здание и выходящих оттуда, у меня вырывается:

— Ну и шоу!

Я паркую «шевроле» у бордюра. В магнитоле гремит «Спичлесс». Мэтт отмечает жестом каждую ноту, вылетающую из колонки, направляя палец то на колонку, то на пол.

Стюи сидит сзади и исходит криком от удовольствия:

— ЗДОРОВО! МЭТТ, ЗДОРОВО-ТО КАК!

По-моему, в этот момент Мэтт готов его убить. Мэтт очень волнуется, что едет в машине с двумя гомиками. Боится, что мы отмочим какой-нибудь номер. Не хочет сегодня спать, потому что, наверное, думает, что я тут же влезу к нему в постель. Хорошо, что музыка на какое-то время его отвлекла.

Мы идем по снежной дорожке к Куполу, и Мэтт, воодушевленный виски и горным воздухом, рванул вперед. Правда, ему то и дело приходится сворачивать, чтобы спросить у проходящих мимо, как там концерт и хороший ли звук. Стюи, как овчарка, с завидным постоянством возвращает его обратно на дорогу, поэтому Мэтт остается с нами. Я спешу вперед, к парадному входу, надеясь увидеть Сэйбина.

В Куполе уже играет «Дива». Я замираю на месте, стараясь не привлекать к себе внимания: танцевать не хочется. А остальные бесятся, как панки: толкают друг друга, кидаются из стороны в сторону. Молодые рекламные ведущие, которые твердо решили оттянуться.

Вдруг передо мной вырастает Сэйбин — весь мокрый, потому что протанцевал весь вечер. Одновременно он успевает обсудить по сотовому какие-то дела с Японией. На нем парчовый жакет до пят, голова обрита, бакенбарды выстрижены в форме спирали.