Книга Антарктида - Хосе-Мария Виллагра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не двигаясь с места, он словно подкрадывался к ней и одновременно старался держаться от нее подальше. На Ванглена он взглянул только один раз, когда тот высоко поднял свой сверкающий жезл.
— То, что происходит, происходит не со мной, — успел сказать юноша перед тем, как Ванглен обрушил палку на его светлую голову.
На ночь Ким и Ли останавливались в пустующих домах. Едва раздевшись, Ли первым делом бросался к мусорному ведру, запихивал в него все, что попадалось под руку, а потом жадно насыщался горячими сэндвичами.
Ким смотрела на него с ласковой насмешкой. Ли, не переставая жевать, любовался подругой. Он разглядывал ее маленькую голову на тонкой шее, круглое лицо, вытянутые уши, узкую спинку с торчащими лопатками, едва заметную грудь, впалый живот, длинные руки и ноги с большими, широкими ступнями и ладонями. Ребра выпирали из-под тонкой желтой кожи. Мышцы походили на натянутые веревки.
Наевшись, Ли по привычке начал изучать себя перед зеркалом. Шел четвертый день беременности, и его животуже округлился. Ферменты слюны Ли запустили механизм деторождения, и бактерии быстро делали свое дело, формируя плод. Все, что нужно Ли, это усиленно питаться — и через девять дней можно будет рожать через развязавшийся пупок.
Сразу после родов зародыш плесневеет на воздухе, покрываясь кожей. А затем только и нужно, что принести приплод в любую из пустующих комнат, положить на кровать, навалить сверху побольше одеял, полотенец, любого тряпья или мусора, засыпать все это дрожжами, и через несколько дней новый читатель закиснет достаточно, чтобы отправиться за своей первой книгой. Читатели в Антарктиде созревают быстро. Но не все дозревают до самого мозга. В некоторых случаях процесс идет не до конца. Некоторые почему-то остаются людьми. Глупыми людьми. Как Ли.
Ли осторожно погладил натянувшуюся кожу живота, потрогал вспухшую, но еще крепкую завязь пупка.
— Почему моя беременная, а твоя нет? — спросил Ли, не переставая жевать.
— Моя не понимать, что твоя говорить, — Ким смотрела на Ли с улыбкой.
— Моя есть мужчина. Твоя есть женщина, — Ли показал надкусанным бутербродом сначала на себя, потом на Ким. — Почему моя есть беременная, а твоя нет?
— Что-что? — Ким сморщилась и взглянула на Ли с каким-то брезгливым недоумением. — Кто твоя сказать, что твоя есть мужчина?
— Начальника Ци, — растерянно ответил Ли.
Ким долго смотрела на Ли, а потом зашлась в беззвучном хохоте.
— Глупая-глупая Ли! Твоя не знать, чем мужчина отличаться от женщина?
Ли внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале, потом взглянула на Кима и отрицательно покачала головой.
Был полдень. В этих местах всегда полдень. Ванглен копался палкой в кишках только что убитого им мужчины. Он любовался красотой его внутреннего мира. Человек был еще жив. Или уже жив. Время от времени он поднимал голову, наблюдая за действиями Ванглена, и постанывал от удовольствия.
Внезапно Ванглен ощутил чей-то взгляд за спиной. Он обернулся и увидел человека, который сидел на корточках и внимательно наблюдал за происходящим. Ванглен сразу узнал читателя. У него был совершенно голый череп, но узнал его Ванглен по глазам. Они были такими узкими, будто человек все время смеялся. Смеющиеся глаза. Глаза-щелочки. Но на самом деле эти глаза вовсе не смеялись. Они не были ни веселыми, ни грустными. Они смотрели серьезно и внимательно. В них не было восторга или блаженства. Они смотрели на мир так, будто читали его. Это была серьезность, граничащая с отрешенностью. Читатель смотрел на Ванглена, будто перед ним был не человек, а камень или дерево. Будто перед ним было пустое место. Читатель смотрел на Ванглена так, будто не видел его. Или будто видел его насквозь.
И еще одно. Был полдень, но Ванглен, который теперь видел все, заметил и это: читатель отбрасывал тень! Он отбрасывал тень, как будто был настоящим, как камень или дерево!
Несмотря на смыкавшую веки усталость, Ким и Ли долго смотрели друг на друга перед сном. Это было преступно и восхитительно. Они любили глазами. Руками они касались друг друга только для того, чтобы убедиться в том, что на самом деле видят то, что видят. Это была чистая любовь. Плесень их кожи, соприкасаясь, начинала мерцать. Ким гладил Ли по груди и животу, и по ее телу струились причудливые радужные волны. Ли вся горела. Они ласкали друг друга взглядами, любуясь причудливыми переливами света на коже. Их губы, щеки и даже носы горели красным от поцелуев. Даже шея у Ли стала рубиновой. Но самым большим наслаждением было смотреть друг другу в глаза. Ли млела, растворялась во взглядах Кима, дарила ему свои взоры до самых потаенных глубин. Не в силах выдержать накал его страсти, она порой закрывала глаза и даже отворачивалась. Ким гладил ее по щекам, уговаривал вновь открыть глаза, а она лишь улыбалась, крутила головой из стороны в сторону и крепче сжимала веки. Но потом ее веки распахивались сами собой, и Ким вновь ловил ее взгляд, проникал в него, все глубже и глубже. «Неужели читать лучше, чем это?» — думала Ли.
Наконец Кима сморил сон. Его дыхание стало ровным. Глаза закрылись. Их тела остыли. Плесень, разгоревшаяся было вокруг них на потолке и стенах, теперь едва мерцала бледным зеленоватым сиянием, а Ли все лежала с открытыми глазами и думала об их ребенке. О том, как он будет счастлив здесь — совсем один в лабиринте пустых, темных улиц и площадей, заваленных книгами…
Утром Ли проснулась одна. Оглядела пустую комнату. Не одеваясь, вышла на улицу и сползла по стене на пол. Вокруг было темно и тихо.
Воздух был чист и сух. Бетон тепел. Следы Кима давно простыли.
Прошел час. Слезы текли из глаз Ли. Так она и сидела, пока не вернулся Ким. Ли поднялась, держась за стену. Бактерии осушили влагу на ее лице, но на щеках остались светящиеся дорожки соли.
— Твоя плакать? — Ким посмотрел на Ли с обычной насмешливостью.
— Моя думать, твоя уходить от моя, — всхлипнула Ли.
— Глупая, глупая Ли! — глаза Кима расцвели. — Разве твоя не видеть, что моя любить твоя. Моя полюбить твоя с первая минута, как увидеть твоя глаза. В твоя глаза совсем нет плесень. Моя целовать твоя, хотя моя могла бы просто плевать твоя лицо. Но моя твоя целовать. Моя любить твоя.
Читатель не походил на серьезного соперника: узкоплечий и узкогрудый, с тонкими, нескладными руками и ногами и тощей шеей, которую Ванглен мог бы сломать двумя пальцами. Мышцы под желтой кожей больше походили на натянутые веревки, а кожа, казалось, вот-вот порвется на ребрах. Ванглен затруднялся даже сказать точно, мужчина это или женщина, бороться с ним или танцевать.
Впрочем, Ванглену было все равно — танцевать или бороться. Единственное, чего ему хотелось, это вызвать в читателе интерес, любым образом овладеть его вниманием. Ванглен вдруг понял, что это для него самое главное. Все остальное не имеет никакого значения. Он должен действовать, чтобы заинтересовать читателя. Ванглен перехватил палку поудобнее, но задеть читателя оказалось не так-то легко. Палка Ванглена просвистела в пустом воздухе, а читатель вдруг возник где-то сбоку и нанес точный и быстрый удар странно вывернувшейся ногой прямо Ванглену в подбородок. Ванглен взлетел в воздух и рухнул без чувств.
