Книга Кто твой враг - Мордекай Рихлер

— С Чарли и Джои виделся? — спросил Норман.

— Как можно меньше. У твоих друзей нет денег. С Чарли мне скучно.

— Чарли на мели, я знаю. Он мне должен за квартиру.

Норман рассказал о своем сговоре с Винкельманом. Теперь он вернулся, сказал Норман, и у Чарли денежные дела пойдут на лад. Он сегодня утром поговорил с Винкельманом. Всё в ажуре.

— Поужинаешь со мной? — спросил Карп.

— Буду рад. — Норман принял приглашение без особого энтузиазма. — Но прежде хочу сообщить тебе последнюю новость. Я собираюсь просить Салли выйти за меня замуж.

Карп отвел глаза.

— Карп, в чем дело? Ты что, думаешь, я мог бы найти кого получше?

Карп пожал плечами, раскачивал трость из стороны в сторону.

— У нас новый жилец. Немец. Эрнст, он, как бы это сказать, снимает комнату рядом с Салли.

— Ну и что? — спросил Норман. — Почему бы и нет?

Карп сморщился, зажмурился. Стер с лица улыбку и лишь тогда открыл глаза.

— Когда ты сердишься, — сказал Карп, — ты — вылитая Анна Паукер[70]в юношестве. — Карп пошарил палкой в открытом чемодане. Откинул мантилью, обнаружил альбом с пластинками. — Подарки?

— Зайду к тебе позже, — оборвал его Норман.

В дверях Карп замялся.

— Хозяина обижать негоже, — сказал он и вышел.

II

Норман прикрыл подарки рубашкой, решил сдернуть ее, когда придет Салли — пусть это будет сюрприз. Лишь бы жакет подошел, подумал он. Заварил чай, закурил и, изнывая от нетерпения, стал ждать. Прошел час. Он уже собрался выпить, когда в дверь постучали.

— Войдите.

Ее волосы выгорели, они помнились ему не такими светлыми.

— Салли, — сказал Норман, — Салли.

Она поцеловала его в щеку, он попытался привлечь ее к себе, но почувствовал, как она напряглась.

— Не спеши, — сказала Салли.

Тут Норман увидел Эрнста и понял, почему Салли напряглась. В комнате посторонние, вот она и зажалась.

Салли, как бы предупреждая Нормана, взяла Эрнста за руку и представила.

— Эрнст живет у нас, — сказала она. — Он бежал из Восточного Берлина.

Норман, не обращая внимания на Эрнста, рылся в чемодане.

— Салли, держи, это тебе.

— Какая прелесть. — Салли накинула мантилью на одно плечо, и, пока Норман, склонясь над чемоданом, искал жакет, кружилась и кружилась перед Эрнстом. — Как тебе, милый, нравится?

— Конечно, — сказал Эрнст. — Еще бы.

Норман выронил жакет. Во все глаза смотрел на них.

— Ждешь, чтобы я сказала, ну к чему это ты? — спросила Салли.

— Конечно же нет.

— Что-нибудь не так? — спросила она.

— Разумеется, нет. С чего ты взяла?

— Не знаю.

— Если ты не знаешь, тогда и я не знаю. — Норман прокашлялся. Взял себя в руки, улыбнулся. — Когда начнешь работать? — спросил он.

Салли заметила, что Норман сильно поседел. Круги под глазами еще потемнели. Он загорел, выглядел окрепшим, но за месяц заметно постарел.

— На следующей неделе, — сказала Салли. — Я так волнуюсь. Школа недалеко. Прямо, без пересадок, по Северной линии.

Норман все еще не решался присмотреться к Эрнсту, тем не менее, когда он повернулся к Салли, взгляд его был полон укоризны.

— В случае если тебя еще не просветили, — сказала Салли, — мы с Эрнстом живем вместе.

— Почему бы вам не присесть, — сказал он, ни на кого не смотря.

— Норман, я знала, знала, что могу на тебя рассчитывать. Знала, что ты нам поможешь. — Он не ответил на ее выжидательную улыбку. — Почему ты не писал, прислал всего одну жалкую открытку?

— Был занят.

Они сели на кровать, и Норман отвел глаза — не хотел видеть, как они держатся за руки.

— Я так тебе сочувствую: мне сказали о смерти твоего брата. Какой ужас!

— Да, — сухо сказал Норман, давая понять, что этой темы лучше не касаться. — Да, жаль Ники. — Он заметил, что Эрнст даже не пригубил чашки. — Вы предпочли бы рюмку коньяку? — спросил он.

— Нет, — сказал Эрнст. — Спасибо.

— Эрнст, чем вы намерены заниматься в Лондоне?

— Я…

— Норману мы можем открыться. У Эрнста нет документов. Он здесь незаконно. Но Эрнст говорит на пяти языках. И он очень толковый.

— Я хотел бы содержать себя сам. Мне неприятно жить за счет Салли.

Как же, как же, подумал Норман.

— А я, пожалуй, выпью. — Норман налил себе коньяку. — Что ж, — тон у него был холодный, — надеюсь, Лондон вам понравится.

— Насчет этого не беспокойся, — сказала Салли игриво, но дрожь в голосе выдавала ее волнение. — В один прекрасный день Эрнст женится на богатой толстухе, и она увезет его в Америку. Он намерен разбогатеть.

Норман пропустил ее слова мимо ушей.

— Вы называете себя беженцем, — сказал он. — Не откажите объяснить, что именно побудило вас покинуть Восточную Германию?

— Я не хулиган, — сказал Эрнст, — не вор и не извращенец. Меня не ищет полиция, если у вас это на уме.

— Вы, как говорится, выбрали свободу.

— Как говорится.

— Не будем о политике, — сказала Салли. — Терпеть не могу политики. Карп цепляется к Эрнсту, Норман, он…

— А чего бы ты хотела? Карп не один год просидел в их концлагерях. Ему есть что вспомнить.

— Мой отец, — начал было Эрнст, — тоже… — И запнулся. По-видимому, Норман, как и другие до него, вряд ли ему поверит.

— Что же ты, — сказала Салли. — Объясни ему.

— Мой отец, — начал Эрнст, — тоже…

Но он не мог рассказать Норману об отце. Боль была слишком глубокой, чтобы лишний раз дешевить ее пререканиями.

Глядя на Нормана, Эрнст думал: ты окружен друзьями, у тебя есть кров, кабинет, враги, семья, воспоминания о женщинах, так дай и мне жить. Найди себе другую, думал он. Дай мне передохнуть хотя бы месяц, я устал убегать.

— Вы не знаете, что русские делали в Германии, — сказал он.

— Коммунистический режим в Германии, — неуверенно начал Норман, — пожалуй, самый несовершенный…

— Ради бога, — сказала Салли, — поговорите о чем-нибудь другом.

— А чего вы ожидаете, — спросил Норман, — после лагерей?

— Я не сделал вам ничего плохого, — сказал Эрнст.