Книга Теряя сына. Испорченное детство - Сюзанна Камата

Но здесь, вдали от своего тикового стола, от клиентов с карманами, набитыми деньгами, от кранов, бульдозеров и самосвалов, котлованов и сроков сдачи объекта, – здесь он был совершенно другим человеком. Он снова стал Юсукэ с бородой, Юсукэ, неравнодушным к оттенкам синего. Здесь, со мной, в окружении картин и людей, интересующихся живописью, он был самим собой. Он хорошо выглядел и наверняка хорошо чувствовал себя в этом свободном костюме, с бокалом в руке, – а в стереосистеме играл старый альбом Дэвида Боуи.

Через час я заметила, что Эрик как-то нетвердо стоит на ногах. Я уловила какой-то резкий запах.

– Ты же не принес с собой запрещенных веществ? – Я всмотрелась в его глаза. Вроде бы они не были красными.

– Твой муж вроде приятный парень, – не ответив на вопрос, сказал он.

Я пробормотала, что согласна с этим.

– У него ведь строительная компания, да?

Я кивнула.

– Значит, он связан с якудза?

– Что ты такое говоришь!

– Ну, всем известно, что строительные компании работают с якудза. Гангстеры поставляют дешевую рабочую силу. Они обращаются с рабочими как с рабами, но зато не допускают бардака. Копам тоже выгодно, чтобы рабочие не высовывались, поэтому они закрывают на все глаза.

Я задумалась. Эрик продолжал:

– Или, не исключено, компания твоего мужа строит дома для якудза. Они сейчас активно занимаются недвижимостью.

– Ты хочешь сказать – они так отмывают деньги?

Он пожал плечами:

– Здесь, в Японии, нет такого слова. Здесь есть слово «бизнес».

– Я могу поручиться, что Юсукэ не имеет никакого отношения к организованной преступности, – сказала я. – Мне кажется, ты слишком много выпил.

– Ну, прости. Я часто болтаю не по делу.

– Принесите ему чашку кофе, – обратилась я к официанту, – и вызовите такси.

В тот вечер я продала не все, но выручила достаточно, чтобы, например, купить билет на самолет, если бы я хотела уехать. Но я не хотела уезжать. Я хотела остаться.

После того как гости разошлись и Юсукэ запер галерею, мы решили пойти домой пешком. Держась за руки, мы шли по пустынной улице. Такие мгновения не забываются.

1991

Как-то утром я стояла на кухне у раковины и глядела в окно. На сливах набухали почки. Ласточка порхнула под карниз, потом улетела. На глаза вдруг, неизвестно почему, навернулись слезы.

Туп-туп-туп-туп. Сталь по дереву. Это свекровь резала лук. В одно мгновение пучок зеленого лука превратился в груду колечек, брикет тофу – в горку кубиков размером с наперсток.

Я посмотрела на свои праздные руки и стала выкладывать ломтики лосося на решетку для жарки. Двойной щелчок, хлопок зажегшегося газа. Сразу сильно запахло рыбой. Меня вдруг чуть не вырвало.

– Дайдзёбу? – Окасан посадила меня на стул.

Голова плыла. Сердце колотилось, лицо горело. Я закрыла глаза и наклонилась вперед. Я с трудом выговорила:

– О-мицу кудасай.

Она что-то пробормотала и подала стакан холодной воды. Перед тем как сделать глоток, я прижала его к горящему лбу.

– Я все сделаю, – сказала она, взглянув на плиту. – Иди, поспи.

Я дотащилась до спальни, где еще спал Юсукэ, уютно укрывшись футоном. Я легла рядом и закрыла глаза.

– Что случилось? – Его голос был хриплым со сна.

– Кажется, меня сейчас вырвет, – сказала я. И меня вырвало.

Юсукэ намочил платок, положил мне на лоб и сказал:

– Какая-то зараза по городу бродит. На работе тоже многие болеют.

Я кивнула, не поднимая головы, хотя была уверена, что это не грипп. Я считала, что это недомогание – выражение моего психического состояния. «Я долго терпела, – думала я, – и теперь вся подавленный дискомфорт и тревога вылезают наружу».

Я ошибалась.

Через неделю окасан повезла меня к врачу.

– Мои поздравления, – сказал он. – Вы беременны.

Я зашла в магазин здоровой пищи, чтобы купить имбирного чая – хорошо помогает от тошноты, – и вдруг почувствовала, что за моей спиной кто-то стоит. Я не стала поворачиваться, подумав, что это, наверное, какой-нибудь любитель английского языка, который хочет попрактиковаться. Я взяла упаковку ромашкового чая и принялась разглядывать этикетку.

– Плохо спишь? – услышала я. Голос был знакомый. Я обернулась. Он стоял и широко улыбался.

– Эрик! Что ты сделал с волосами! – Он казался почти лысым, волосы были не длиннее миллиметра. И он похудел. Я испугалась, не заболел ли он. – Ты что, в армию записался?

– Не совсем. В ашрам.

У меня упала челюсть.

– Ты?

Он рассмеялся:

– А чего тут удивляться. Я и йогой сейчас занимаюсь. Даже преподаю ее в Юки.

Мы прошли вглубь магазина и устроились за маленьким столиком. За чаем с мятой и лимоном и пирожными с кэробом он рассказал мне историю своей удивительной трансформации. Он поехал на Гавайи за большой волной, а нашел большую мудрость. Шутки ради они с другом залезли на вулкан и побеседовали с кахуной, который тут же выявил все духовные недуги Эрика.

– Он велел мне не есть огурцов, – сказал Эрик, – и пе ренаправить сексуальную энергию на что-нибудь другое.

– Ты перестал заниматься сексом?

– Ага. Теперь о себе расскажи.

Я рассмеялась:

– У меня ситуация прямо противоположная. Я беременна.

Его лицо посветлело.

– Да ну? – Он подхватил меня с кресла и покружил возле стеллажей с соевым молоком. – Это чудесно. Поздравляю.

Я покраснела. Вот уж не думала, что Эрик так обрадуется моей беременности.

– Можно потрогать? – спросил он, показывая на мой живот.

Он только недавно появился. Малыш пока не толкался.

– Да.

Эрик присел на корточки и положил мне на живот обе ладони. Я чувствовала их тепло сквозь два слоя ткани. На мгновение мне показалось, что я все же заболела и мне все это видится в бреду, – но я не могла не признать, что в Эрике появилась какая-то новая вибрация. Когда его пальцы коснулись моих, между нами проскочила искра.

– Могу спорить, это мальчик, – сказал он.

– Ты теперь еще и экстрасенс?

Он захихикал.

– Нет. Моя бабушка всегда так говорила. Если ребенок низко лежит – будет мальчик.

Он провел на Гавайях несколько недель, перенимая учение горного отшельника, а потом поехал в Индию. Он бы до сих пор там жил, если бы не сон. Во сне он увидел улицы Юки, а на них – множество красивых женщин. Все они плакали.