Книга Захват Московии - Михаил Гиголашвили

— Вот именно, чего судьбу гневить?.. Ты хоть стой, хоть падай, а она свое возьмет, хоть ей, может, и не на до… — подытожил божий одуванчик. — Хикмет, как мусульмане говорят.

— Не хикмет, а кисмет, — поправил его Павел Иванович. — Да и то сказать, судьба — твоя хозяйка…

А я, допив из стаканчика, в душе обрадовался — ведь их выводы полностью подтверждали тезисы нашего семинара, где Вы отводили особое место апатичному пассивному оптимизму русских и даже давали список слов, связанных с этим (типа «авось, само собой, как-нибудь, обойдется, сложится, склеится, рассосётся, устроится, уляжется, устаканится»), и объясняли, что фатумность сознания людей, а также их традиционная необязательность произрастают из долгих зим, дальних расстояний и ненадежных дорог, когда никто не уверен, сможет ли он выйти из избы и выехать со двора, не замерзнет ли по пути, не провалится ли в яму на дороге, не попадёт ли под бандитский нож…

Я тихо сидел, растопленный изнутри водкой. Да, судьба — хозяйка, домохозяйка, человекохозяйка… Решив рассмешить их, я сообщил, что немецкие хозяйки используют словосочетание «Красная армия» — «Rote Armee» — как синоним менструации: «завтра я жду Красную армию,», «Красная армия придёт в конце недели», «неожиданно напала Красная армия», «Красная армия треплет». Да, Красная армия… получили от неё по носу так, что даже на нас, их детях и внуках, синяки не проходят.

От разговоров о дамах и месячных старички стали облизываться, шутить, что у немок срамное место расположено не как у людей — вертикально, а по-немецки — горизонтально. Божий одуванчик, заметив, что надо бы выпить сто грамм за дам, дорассказал, что они около месяца стояли в том селе, где он нашел прибитую языками к столу семью. И он, тогда молодой парень, влюбился в одну красотку немку, малолетку, но та не давалась, а он не хотел насильничать (да и приказ как раз подоспел об изнасилованиях), тем более что у неё были более податливые подружки, и за пару шоколадок можно было найти, «куда спускать отработанную жидкость». Но нет, он любил её, регулярно напивался и приходил к ней во двор, палил из автомата долгими очередями и кричал на всю округу: «Их либе дих!» Жители села упрашивали девочку отдаться ему, пока он в один день всё село не перестреляет, пастор даже деньги предлагал, уподобляя её Марии Магдалине, которая должна спасти свой народ. Но упрямица — ни в какую…

Божий одуванчик до сих пор её помнил:

— Лицо — как порцелан… Такая вся расфарфоренная! Чистый замш!.. Глаза быстрые, груди здоровые, из рубахи наружу пузырятся… они вообще сисястые, немки… ягодицы упругие, увесистые, удроченные такие… Как вспомню — так вздрогну… Так бы и пилил её целый день! Душа не стареет! — Подняв кулак, божий одуванчик блеснул глазами и стал подзывать кого-то из пареньков, вповалку сидевших в детских грибках.

Я дал еще десять долларов и хотел пошутить, что если душа не стареет, то, значит, все умирают в младенчестве?.. Мне было тепло и хорошо возле них. Не хотелось никуда идти. Им надо рассказать о фон Штадене — может, знают, где можно достать его книгу о Московии?.. Мама этой книги найти нигде не могла, просила посмотреть, может быть, тут в библиотеках есть. Надо у кого-нибудь спросить, как в библиотеку пойти-ходить…

Но ягодицы навели на мысль еще раз попытаться позвонить Маше. Металлический голос ответил, что связи нет. Как это понять — не знаю.

— Старики, а тут интернет-кафе? — спросил я.

— Какие мы тебе старики? — Павел Иванович сурово уставился на меня, а одуванчик поласкал пух на голове:

— Да кто его знает, у нас свои книги есть… А ты вот лучше скажи, правда ли, что баварцы — совсем другое племя, чем немцы? Вон Павел Иванович утверждал недавно, что баварцы — не немцы. — И божий одуванчик показал лапой на визави.

— Да, я утверждаю, бавары — другие. — Досасывая пиво из банки, Павел Иванович дерганул всем лицом, указывая подошедшему пареньку бугристым надбровьем на деньги: — Вот, на сколько будет. И тебе банку пива за труды.

— Пиво — на чай! — пошутил я и согласился, что, конечно, Бавария — это не Германия, а сепаратная, древняя страна: в III веке император Август завоевал эту местность и устроил там провинцию с главным городом Augusta Vin-delicorum, сейчас Аугсбург, а с VIII века у нас — христианское королевство, первым королем был Пипин…

— Это какой же Пипин? Сын Карла Великого? — переспросил одуванчик, жадно посматривая в сторону ларька, где посланный паренек препирался с продавщицей.

— Да. Откуда знаете? — опешил я.

— Да знаем. А это какой Пипин — Пипин Горбун или Пипин Короткий?.. Их там много было, Пипинов-то этих… — продолжал одуванчик.

— Короткий.

Я был поражен эрудицией этих людей и сообщил, что германские голоштанные князья еще по пещерам жили, когда в Баварии уже царствовал пышный королевский двор, куда частенько наведывались в гости епископы, короли и сам папа, и никогда не уезжали с пустыми руками и рукавами. Да и говорят в Баварии на шестидесяти диалектах такого особого языка, что не понятен остальным немцам. И экономика у нас самая лучшая. И вся серьезная промышленность у нас… Словом, никто не может тягаться со Freistaat Bayern![6]

— Антифашист-антифашист, но Бавария — юбер аллес, а? — хитро подмигнул мне божий одуванчик, укладывая пух на голове.

Павел Иванович насмешливо что-то подквакнул, а мне стало стыдно — не следует так хвалиться, тем более что главный фашистский гнойник был именно у нас, в Баварии, — если бы его удалить вовремя, всё было бы по-другому, но баварцам речи фюрера были очень по душе… «А оттого, — как объяснил мне папа Клеменс, — что Бавария была богата и хотела стать еще богаче, нажиться на войне, как это и бывает. Не бедняки же начинают войны, а богачи и банкиры».

Обрадовавшись пиву, старички стали хвалить всё немецкое: пиво, сосиски, машины, шницели, танки, мины, аккумуляторы, порядок, дисциплину. Божий одуванчик завел разговор о группе «Аненербе», которая по Крыму искала сокровища:

— Вот эти ребята, анербы — они все из Баварии были или из разных концов Германии?

(Откуда этим простым людям известно об особом отделе СС «Аненербе», о котором даже сами немцы мало что знают?.. Мне-то от деда Людвига известно, что это была группа, которая искала по миру реликвии, связанные с теорией расизма Гобино о том, что у истоков человечества стоят две проторасы: высшая, духовная нордическая раса с Севера, и раса Юга, с континента Гондвана — звероподобные существа с низменными инстинктами. Но откуда они всё это знают?)

Я спросил об этом.

— А эти анербы в Крыму шарили, мне свояк Осип рассказывал, они его нанимали поклажу на горы тащить. Там гора святая, Басман.

— Хули им там надо было, на горе-то? — недоверчиво мотнул Павел Иванович своими оплодиями.

Божий одуванчик расплылся в улыбке от такого грубого вопроса:

— В свое время, когда турка к Царьграду подкрадывалась, из него все византийские сокровища в Тавриду вывезли и в разных местах попрятали. В Крыму, на Басмане, на Бойке. И чего там только не было!.. И колыбель, где Христос родился, и пеленки — ну, в чем он там бого-младенец лежал, писался… и саваны какие-то… и стакан, из которого он в последнюю вечерю пил…