Книга Брак. Дорога во все ненастья - Николай Удальцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И хотя я слушал его не очень внимательно, до меня все-таки донеслась его фраза:
– У вас, людей творческих, иной склад психики, необычный.
Видимо, я к тому времени еще не много выпил даровой водки, и потому, не ответил.
Хотя, ответ у меня был:
– Необычный, иной склад психики, у людей нетворческих…
А у творческих – с психикой все в порядке……Потом мне позвонил Андрей:
– Что тебе сказал Петр?
– Что у Олеси СПИД.
– А, что еще он сказал?
– Больше ничего.
– Н-да. Петр такой умный, что даже молчит, когда ему нечего сказать.
На политические разговоры меня не тянуло, и поэтому я не сказал, что именно этим, Петр отличается от нашего правительства.Я вышел на балкон. Подо мной был пустой двор, уже оставленный шедшими на работу, пустая мостовая, от которой откатили машины работавших, и еще не начали заполнять те, кто остановился возле нашего дома по своим, дневным делам.
Впрочем, мостовая оказалась не такой уж пустой – на ней, прямо под моим балконом, одиноко стоял мой «Ленд-ровер».
Я посмотрел на свою неприкаянную машину и подумал о том, что сейчас мы с ней оба одиноки.
Дело в том, что последнее время, я ощущаю вокруг себя какой-то вакуум.В любом случае, мне одинаково не нравится и то, и другое.
Вакуум – это пустота.
А пустота начинается с безразличия.
Мне стало надоедать все, что я делаю, а тому, что я делаю – стал надоедать я.
Толи это начала кризиса, который у меня всегда короткий – с неделю, не больше, но глубокий и жилотянущий, толи это конец молодости, которая во мне, кажется, подзатянулась.С этим предстояло смириться.
Так, как ничего серьезного на горизонте не предвиделось, если не считать того, что я собирался заключить договор с Домом Высоцкого о написании серии картин по песням Владимира Семеновича.
Впрочем, собирался я сделать это уже давно, а то, что собираешься сделать давно – вроде, как, уже и не собираешься.И, как назло, погода стояла такая, что болеть не хотелось – тихая, солнечная, с приятным ветерком, на уровне моего, пятого, этажа. Болеть не хотелось самому, и не хотелось, чтобы кто-то был болен.
Торопиться мне было рано – у Петра дорога к Каверину занимает не меньше часа – вот я стоял на балконе и думал.
Может, будь мое состояние иным, я и думал бы по-другому.
А-то, выходило одно:
«…Зло, не то, чтобы стало сильнее, просто оно, как-то разгулялось.
Развязало себе руки, не ощущая рук, противодействующих ему.
Я не переоцениваю свои силы.
Конечно, я мог бы свернуть шею паре торговцев наркотиками, но меня за это просто посадили бы в тюрьму.
И ничего, в конечном счете – не знаю, бывают ли другие счеты, но выражение очень точное – не изменилось бы ни в мире, ни в моем дворе.
Тем более, я ничего не могу поделать с организованной преступностью, коррупцией, эпидемиями.
Что, там – с обыкновенным хамством в трамвае – и-то, справиться мне не под силу.Но это не повод, мне, здоровому мужику, ни делать ничего.
И если я смогу хоть в чем-нибудь помочь одному человеку – я сделаю это.
И пусть, этим человеком станет почти не знакомая мне девчонка…
Значит, такая судьба нам с ней – обоим…»О том, что, приблизительно в это же время, приблизительно так же думали и мои друзья, я не знал.
Вру.
Я знал это точно, потому и разговаривать нам долго не пришлось, когда мы, наконец, встретились у Андрея Каверина.Мы не давали никому никаких слов, не были связаны никакими обязательствами. Больше того, попавшую в беду девчонку, мы едва знали, и ничем не были ей обязаны. И поступали мы так, как поступали не потому, что это нам нравилось. Просто, каждый из нас считал это правильным.
Это – очень большое дело – делать так, как считаешь правильным.
Может, с этого и начинается свобода.
А, может, это уже ее высшая стадия…Мы поступили так совсем не потому, что мы были добрыми.
Добрый – это, вообще, не тот, кто хочет делать добрые дела.
Добрый тот, кто понимает, где начинается зло…Мы собрались у Андрея Каверина, все трое.
Не четверо, как когда-то раньше.
Впрочем, вместе с нами собрались и наши души, так, что в каком-то смысле, нас оказалось шестеро, а не трое.
Это уже был небольшой отряд – для атаки, конечно, маловато, а вот на спецоперацию в тылу врага, набиралось достаточно……Все наши эмоции возникают из-за того, что то, как мы живем, не совпадает с тем, как мы хотели бы поступать.
Пожелать сделать доброе дело легко, но как только попытаешься его сделать – сразу ощутишь, что понятия не имеешь о том, как оно делается…
…Разумный человек определяется тем, как быстро он находит самое простое из правильных решений.
И такое решение у нас было.
Я позвонил доктору Зарычеву и Ване Головатову.
Не то, чтобы мы рассчитывали на панацею.
Просто нормальным людям всегда нужен кто-то знающий больше, кто должен сказать, с чего начать.Советы специалистов разнились как полюса земли, и, как у Арктики с Антарктикой – в них обоих было что-то совершенно одинаковое.
Доктор Зарычев сказал, что начать нужно с того, что показать Олесю хорошим врачам.
Ваня Головатов сказал, что начать нужно с поиска денег.Не знаю, догадываются ли люди о том, как часто говорят об одном и том же, давая совсем разные советы…
Что касается меня, то я узнал очень много нового о СПИДе, о том, о чем говорят многие, и еще больше людей – умалчивают, что красноречивее любых слов.
Оказалось, что СПИД – это, как бы и не болезнь вовсе, хотя разносится обычными вирусами. Не обычными, конечно, а своими собственными, но вполне нормальными, если к вирусу подходит это прилагательное.
А вот дальше начинаются странности. Начинаются они с того, что человек, у которого СПИД, может не болеть, а просто носить эти самые вирусы в себе, как крошки табака в кармане.
Только себя, как карман, человек вычистить не может, потому, что проклятые вирусы поселяются не только в крови, но и во всех жидкостных пространствах, и, прежде всего, в протоплазме клеток, так, что даже полное переливание крови не спасет того, кто заражен.
В слюне, поте, слезах человека, зараженного СПИДом – эти вирусы есть, но их так мало, что они не могут размножиться до числа, опасного здоровью окружающих.
И только в крови этих вирусов достаточно много, чтобы стать трагедией.
И еще, в генах – ближайших родственниках всех вирусов, не выросших в вирусы, а так и оставшихся вирусами недоделанными – вирусы СПИДа плодятся в собственную волю.
