Книга Живые книги - Мила Иванцова

А потом все рухнуло. Обвалилось одномоментно.

В голове Амалии мысли не складывались в ровные цепочки, нужные слова не приходили, она словно застыла, чувствовала себя словно вдруг выключенной из сети…

У Артура не было времени ждать, когда она придет в себя. Да и зачем? Чтобы услышать те самые «нужные слова»? Упреки, обиды, проклятия, мольбы, жалобы, воспоминания о былом и призывы к совести — что еще могла сказать ему женщина, которая вдруг стала бывшей? И что бы это изменило? Все уже было обсуждено и решено за ее спиной. Возможно, были и другие сценарии развития событий. Но случилось, как случилось. «Хвост» отрубили одним махом, а не резали колечками. Видимо, считали, что это гуманно.

Амалия уже давно не работала. Уволилась из большой научной библиотеки, куда попала после окончания Института Культуры. Подруг у нее там не осталось, ведь женский коллектив — это слишком специфическая компания. И ее увольнение «в никуда», а не на другую работу, было воспринято тоже специфически. «Сытый голодному не товарищ! Но ты заходи, как соскучишься», — подытожили во время прощального обеда бывшие коллеги и вернулись к своим библиотечным будням.

Амалия больше не заходила. Почувствовала барьер, который прозрачной стеной вырос между ней и прежней жизнью с тех пор, как Артур пошел вверх. Ей не было необходимости куда-то ходить, что-то делать, зарабатывать стандартную зарплату. Муж приложил немало усилий, и его бизнес по импорту автозапчастей наконец расцвел. Теперь они могли позволить себе комфортную жизнь в столице и зарубежные путешествия, нередко связанные с его работой, из которых они возвращались с обилием общих впечатлений, сувениров и фотоснимков и которые мерцали теперь в ее подсознании по ночам.

Она переехала в конце февраля и пыталась не вспоминать те первые одинокие зимние дни в чужом доме чужого района, среди неразобранных коробок и неразобранных мыслей.

Не знала, как и зачем жить.

Просто не умела жить одна.

Сначала не верила, что это не сон.

Затем поверила.

Осознала себя отрезанным аппендиксом.

Хотела умереть.

Но так и не решилась покончить с собой.

Потом в Киеве воцарилась весна.

И Амалия придумала игру.

Игру в обычную жизнь среди обычных людей этого города.

Пока не кончатся те десять тысяч.

* * *

Амалии понравилась та кофейня на Хоревой, куда она зашла случайно несколько дней назад, а потом она согласилась принять участие в их несколько странной акции. Теперь она бывала там практически каждый день, и не только ради встреч с Книгами. Просто ходила по городу, а затем сворачивала сюда пообедать. Ей были симпатичны девушки-книжницы, приятно было приходить туда, где тебя знают. Но знают недавно. Без твоей прежней жизни. Те места, где они бывали с Артуром, она обходила десятой дорогой. Возможно, поэтому ее теперь так манил Подол, ведь она знала, что Артур недолюбливал его и не раз в шутку говорил, что на месте этих пыльных клоповников надо возвести современный Манхэттен и это будет разумное использование дорогостоящей площади привлекательного для бизнеса города.

Она же чувствовала себя здесь уютно, неспешно разглядывала старинные двух-трехэтажные дома, многие из которых немо взывали к прохожим, умоляя о реставрации или хотя бы ремонте, вглядывалась в лепнину, балконы, окошки чердаков, башенки, двери, старые ворота… Пыталась представить, как здесь жилось людям раньше, но воображения ее на это не хватало — слишком переполнен был рациональными и суетливыми людьми сегодняшний город, не склонный к сантиментам. Так казалось Амалии, которая заходила во дворики, похожие на одесские или даже итальянские, и вздыхала, ощущая здесь необратимый процесс умирания. Процесс, подобный ее собственному состоянию.

Сегодня она случайно увидела на дверях какой-то галереи плакат, извещавший о выставке картин «Лето».

Зашла, почти час бродила по трем залам с высокими потолками и разглядывала летние воспоминания-впечатления разных художников: морские пейзажи, полевые, городские, на которых изобиловали цветы, мерцали волны, надувались паруса, гуляли женщины в ярких платьях и щедро сияло солнце. Вокруг нее на картинах царило лето, все же отличавшееся от жаркого киевского мая.

Вот какой-то старательный живописец, побывавший на островах Греции, сумел передать в нескольких картинах прозрачность моря и воздуха, игривость солнечных лучей и даже, казалось, тепло брусчатки. Картины были подписаны названиями греческих островов, и у Амалии защемило в сердце, ведь еще два года назад они с Артуром были в Афинах, но до островов в тот раз не добрались, планировали на потом.

И вдруг ей ужасно захотелось бросить все и рвануть туда, отогреться среди прозрачно-яркого мира чужих, но приветливых людей, которым до нее нет дела.

«А почему бы и нет?» — подумала женщина и вскоре зашла в туристическое агентство, расположившееся неподалеку, узнать об их предложениях. Туда же. На острова. Например, на Милос, откуда родом известная всем Венера.

Она подумала, что смогла бы там взять в аренду машину и объехать весь остров, а затем, возможно, перебраться на другой… Жить там, есть свежую рыбу, салаты из сочных, напоенных солнцем овощей, приправленные неповторимого вкуса греческим оливковым маслом, пить вино…

От воспоминания о еде у женщины засосало в желудке, и вскоре ноги сами привели ее в знакомое кафе.

15

Заказала рис, рыбное ассорти и греческий салат. Сок. Кофе.

В ожидании обеда сложила руки на столе, опустила голову и закрыла глаза. В памяти мгновенно возникло нереально синего цвета море, а на нем парусник.

«На сколько хватит денег!» — сказала сама себе Амалия и открыла глаза. Она услышала со своего места на верхнем ярусе, что девушки с кем-то разговаривают, и голоса их казались взволнованными. А через минуту подошла Вера, и выражение ее лица подтверждало наличие какой-то интриги.

— Что-то случилось? — спросила Амалия.

— Нет, но… Вам принесли передачу! — пожала плечами девушка.

— Мне?

— Вам! — загадочно улыбнулась Вера.

— Странно. А что ж это за передача? От кого?

— Курьер принес пакет, на нем указан наш адрес и предписание: «Передать госпоже писательнице».

— Вы ничего не путаете?

— Нет, вон он еще ждет внизу, хорошо, что вы как раз зашли пообедать! Так я его приглашу сюда или вы спуститесь?

— Спущусь, — заволновалась Амалия, не зная, что и думать, взяла сумочку и пошла вниз по лестнице.

Совсем юный парень держал в руках небольшую удлиненную коробочку, похожую на упаковку от эклеров или вафельного торта, а также какую-то квитанцию, где Амалия должна была расписаться.

— А вы можете сказать, от кого это? — спросила она у парня.