Книга Любовный узел, или Испытание верностью - Элизабет Чедвик

Рэндал раздраженно передернул плечами.

– Мы служили за пределами спорных территорий, но жалование платили нерегулярно, поэтому пришлось бросить. Идет молва, что граф Роберт лучше обращается со своими войсками.

– Мне сдается, что платили вам неплохо.

– Перед уходом мы силой заставили Его Высочество открыть денежный сундук, да и по дороге кое-что подзаработали, – фыркнул Рэндал, подошел к Оливеру поближе и слегка ущипнул его за мускулы. – Ты велел мне стоять именем Роберта Глостера. Выходит, уже на службе?

Оливер неохотно кивнул.

– Ха! Тогда ты можешь дать мне рекомендацию. Тебе по собственному опыту известно, какой я боец, а со мной еще и отряд из двенадцати человек. Обученные, храбрые солдаты, готовые действовать по его приказу.

Оливер знал, что граф Роберт охотно принимает на службу таких, как Рэндал де Могун. Опытные воины с хорошим вооружением ценились, но найти их было непросто, поскольку они предлагали свои услуги тому, кто больше заплатит. Кроме того, хоть де Могун не вызывал у Оливера теплых чувств, этот человек действительно спас ему жизнь.

– Я буду счастлив рекомендовать тебя графу Роберту, – сказал он холодно и добавил, отступив от ворот и сделав рукой приглашающий жест: – Заводи людей за частокол.

Рэндал живо повернулся к своей лошади, и тут Оливер добавил:

– В знак доброй воли и ради того, чтобы побыстрее покинуть это место, твои люди могли бы помочь моим похоронить мертвых.

Темные глаза де Могуна сузились, белозубая улыбка несколько уменьшилась, однако не исчезла:

– Почему бы и нет? – Он повернулся к своим спутникам. – Это самое меньшее, что мы можем, верно, парни?

– Итак, ты остался в Святой Земле еще на два года? – Рэндал присвистнул. – Я бы сказал, что такого покаяния хватит на десять жизней.

Оливер мрачно улыбнулся, не отрывая глаз от парома, который приближался с другого берега реки. Закат окрасил ленту Северна в цвет меди. На поверхности воды плясала мошкара, время от времени плеснувшая рыба пускала по ней белые круги. После запаха и вида смерти речной покой и ароматы казались нелепыми, неуместными, однако успокаивали.

– Кающийся наконец вернулся домой, – проговорил рыцарь, обращаясь скорее к себе, чем к де Могуну. – В Риме, в Компостеле, в Антиохии, в Назарете и в Иерусалиме мне не приходилось ходить по земле, по которой я ступал вместе с Эммой.

Короткое фырканье де Могуна без слов выразило то, что он думает о таких доводах.

– Я не все время простоял на коленях. В Иерусалиме я пошел на службу к королю Фальку и присоединился к его свите, – добавил Оливер, словно бы оправдываясь, и тут же в раздражении крепко сжал губы. Он не обязан давать Рэндалу никаких объяснений, а тем более оправдываться.

Де Могун снова ущипнул его за мускул. Оливер вспомнил, что таков один из раздражавших его солдатских обычаев в ту пору, когда они были в Святой Земле.

– Это уже больше похоже на дело, – заявил Рэндал. – Много ли сражений ты видел?

– Достаточно, – Оливер указал на небольшой шрам вдоль челюсти – Один тип попытался побрить меня кривой саблей.

Он не добавил, что это произошло в пылу безобразной трактирной ссоры.

– Что же, неплохо. Ты всегда был не дурак подраться, Паскаль, – ухмыльнулся де Могун.

Оливер не усмехнулся в ответ. Рэндал прав. Может быть, именно поэтому они и не расставались в течение шести месяцев. Схватки позволяли выпустить гнев, кипевший в его груди из-за смерти Эммы, и еще он немного надеялся, что удар арабского клинка позволит присоединиться к ней. Глупо, разумеется, и по-мальчишески, но в то время это казалось простым выходом.

– А как насчет женщин? Милуешься, небось, с маленькой плясуньей?

Оливер смотрел на паром и от всей души желал, чтобы паромщик поскорее причалил к их берегу.

– С чего ты взял?

– Не будь животным. Валяй, рассказывай.

– Я не могу сообщить тебе ничего нового. Сам все прекрасно знаешь.

Оливер поднялся, чтобы заняться своей лошадью. Паром, слава Богу, был уже близко.

– Ну и хорошо. А как насчет женщин в Бристоле? Хватит их для моих людей? Мне не хотелось бы, чтобы они дрались за очередность.

Оливер с трудом сдержал гримасу отвращения. Он обязан этому человеку жизнью. Кроме того, де Могун оказал существенную помощь в погребении и сделал это охотно.

– Там есть женщины, – заверил он Рэндала, подумав об окраинах лагеря, где девки предлагали себя за хлеб. – Найдешь все, что требуется.

Де Могун опять ущипнул Оливера за плечо.

– Фортуна покровительствует смелым, а?

Вместо ответа Оливер взял серого, который между делом пасся на берегу, за повод и повел к воде. Свои мысли о судьбе и о том, кому покровительствует фортуна, он оставил при себе.

Ричард тихо стоял рядом с Кэтрин, когда тело его матери, завернутое в саван, опускали в могилу. Он кинул вместе с остальными ритуальную горсть земли, а под конец церемонии положил на могилу венок из левкоев, который дала ему Кэтрин, вытер пальцы о тунику и резко пошел прочь.

Кэтрин смотрела на мальчика, сжав губы и с тревогой в глазах, потому что не знала, как до него достучаться. Эта часть жизни кончилась, но не завершилась, и, пока этого не произойдет, Ричард не будет знать покоя. Молодая женщина бегом догнала его, обняла за плечи и пробормотала:

– Все в порядке. Я понимаю.

– Нет, не понимаешь! – Ричард покачал головой и топнул.

– Тогда расскажи, и я пойму.

Мальчик поднял на нее потемневшие от горя глаза:

– Я не могу.

– Ладно. Я выслушаю тебя, когда сможешь, – мягко сказала Кэтрин.

Мгновение Ричард боролся с собой, его горло дрожало, затем мальчика прорвало:

– Я хотел, чтобы они умерли. Я видел, как они пошли вместе в спальню и поставили собаку караулить дверь, и я пожелал им смерти. А потом пошел в лес, чтобы потренироваться в стрельбе из лука, а когда вернулся, там были солдаты. Это все из-за меня.

– Ох, Ричард, дорогой мой, конечно, нет!

Кэтрин испугалась, потому что слишком хорошо понимала его вину. Если бы она сама не повернулась спиной к Левису в то последнее утро и не лишила его поцелуя, может быть, он бы жил до сих пор. Молодая женщина знала, что это глупая мысль, однако от нее невозможно было избавиться в минуты грусти. Она еще крепче обвила плечи ребенка рукой.

– Если бы желания могли вредить людям, то мир опустел бы. Сколько раз ты говорил мне «черт тебя побери», когда был в плохом настроении или за моей спиной? Уж я знаю, – добавила она с улыбкой, несмотря на болезненно сжатое горло. – Но я же никуда не исчезла, верно?